Солнышко на память - Михаил Пляцковский

А к тому же еще и телевизор испортился. И по вечерам, чтобы не умереть от скуки, страусята читали стихи. И даже учили их наизусть.

Через три дня приехала мама и совершенно не узнала своих страусят.

— Хочешь, я сварю тебе манную кашу? — предложил ей Фу.

— А может, нажарить для тебя картошки? — спросил Фи.

Очень удивилась мама Ама и только головой покачала.

— Хорошо. Покормите меня. Я немного проголодалась. Но найдется ли у вас хоть одна чистая тарелка?

— У нас все тарелки чистые? — гордо сказал Фу.

— И все ложки... и все вилки тоже? — добавил Фи. Правда, картошка была чуть-чуть сыровата, а манная каша чуть-чуть пригорелая, но мама ела и похваливала.

— Молодец, Фу! Молодец, Фи!

А потом Фу прочитал наизусть без запинки стихотворение из страусиного букваря:

Каша манная вкуснаИ питательна она.Честь и слава — манной каше!Укрепим здоровье наше!

Фи споткнулся всего лишь разочек. Зато он читал громко и с выражением:

Для чего читают книжкиСтраусята, львы и мышки?Тут и думать не о чем,Ведь нельзя быть неучем!

Это был самый счастливый день в жизни у мамы Амы.

СКАЗКА О ПЕРЕВЕРНУТОИ ЧЕРЕПАХЕ

Это было давно. Но не очень. Некоторые еще и сейчас помнят эту странную историю.

Во время большой бури с черепахой по имени Мнеспешитьнекуда произошло несчастье. Не какое-нибудь там маленькое несчастье, а самое что ни на есть большое. А во всем был виноват Холодный Северный Ветер. Он дунул так сильно и неожиданно, что черепаха Мнеспешитьнекуда перевернулась на спину.

Холодный Северный Ветер улетел, а черепаха так и осталась перевернутой. И никто не мог ей помочь в беде. Еще бы! Ведь была Мнеспешитьнекуда огромной величины. И панцирь ее весил целых пятьсот килограммов, а может, и все тысячу.

Звери утешали черепаху, как могли. Но перевернуть ее сил у них не хватало. Тогда еще никто не знал, к чему все это приведет.

А началось с ерунды. Стали черепахе Мнеспешитьнекуда сниться перевернутые сны.

В этих снах дожди падали с земли на небо. Реки бежали вспять. Корабли плыли в обратную сторону.

Так было во сне. А наяву черепаха Мнеспешитьнекуда тоже все видела и слышала в перевернутом виде. И даже ноты в песенках, которые она пела по утрам, переворачивались так, что все знакомые мелодии становились пустым набором звуков.

Черепаха моментально переворачивала все слова и даже целые предложения. А тем, кто не знал об этом, казалось, что Мнеспешитьнекуда говорит на каком-то неизвестном иностранном языке. Она произносила: «Тевирп». Это значило: «Привет». Черепаха спрашивала: «Алед как?» Это надо было понимать так: «Как дела?»

Сначала черепаху Мнеспешитьнекуда плохо понимали. Постепенно к ее разговору стали привыкать. Носорог откликался, когда его называли ГОРОСОН. Крокодил отзывался в ответ на обращение ЛИДОКОРК. Нечего и говорить, что жаба была довольна, когда к ней обращались таким образом:

— Абаж, тевирп!

Прежде это звучало менее ласково и нежно:

— Жаба, привет!

Зверям так понравилось переворачивать слова во время разговора, что они чуть не перевернули наизнанку весь свои звериный язык.

Да что там звери? Даже мальчишки бегали по улицам и кричали:

— Ару! Ару? Ару!

А раньше они кричали:

— Ура! Ура! Ура!

Кто знает, каких бед натворила бы еще перевернутая черепаха Мнеспешитьнекуда, если бы однажды не подул Теплый Южный Ветер, вернувший ее в прежнее положение. Правда, кое-кто иногда и переворачивал слова по привычке. Но вскоре даже самым забывчивым и непослушным это разонравилось.

САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ СЛОВО

Каждый раз, когда наступал вечер, мама кенгуренка Авоськи вздыхала. Почему она вздыхала? Потому что надо было снова укладывать в постель своего сынишку и укачивать, укачивать, укачивать...

Кенгуренок привык, чтобы его укачивали. Иначе он не засыпал. Стоило маме отойти от кроватки — и сразу Авоська поднимал такой крик, такой плач, что хоть уши ватой затыкай.

Пригласила мама доктора — дикобраза Христофора. Узнал доктор, в чем дело, и покачал головой:

— Тут никакие уколы не помогут. От такой болезни может вылечить только...

— Микстура? — спросила мама.

— Нет.

— Примочка?

— Нет.

— Компресс?

— Что вы? Вашего больного не спасут никакие микстуры, никакие примочки и никакие компрессы. Но не надо огорчаться. Я уже не раз встречал подобных больных. И все выздоравливали.

— Доктор, скорей выписывайте свой чудесный рецепт — и я побегу в аптеку?

— В аптеку идти не придется. От болезни, которой страдает ваш кенгуренок, есть одно средство

— Самое Интересное Слово...

— Какое Самое? Какое Интересное? Какое Слово? — переспросила взволнованная мама кенгуру. Доктор ничего не ответил и стал выписывать рецепт.

— Здесь все указано, — сказал он на прощание.

Когда доктор ушел, мама кенгуру надела очки, заглянула в рецепт и прочла одно-единственное слово:

— Однажды...

Вечером, как обычно, она уложила кенгуренка спать, но укачивать не стала.

Только маленький Авоська начал хныкать, как мама произнесла Самое Интересное Слово:

— Однажды...

Кенгуренок сразу успокоился и спросил:

— Что было однажды? Мама, расскажи, пожалуйста? И мама стала рассказывать сказку:

— Однажды одному лягушонку захотелось мороженого...

Едва сказка закончилась, кенгуренок крепко-крепко заснул. И ему снился маленький зеленый лягушонок, который съел целых десять порций эскимо и едва не превратился в ледяную сосульку...

На другой вечер Авоська сам разделся, сам улегся в постель и терпеливо принялся ждать, когда же мама, наконец, снова произнесет Самое Интересное Слово, с которого обычно начинаются все сказки на свете.

СОЛНЫШКО НА ПАМЯТЬ

Козленок Мармеладик подошел к цыпленку Фью и стал прощаться.

— А куда ты уезжаешь? — спросил цыпленок.

— К бабушке в деревню. На все летние ме-ме-месяцы. Смотри не забывай меня. А эту книжку с картинками я дарю тебе на память. Бери! Будешь читать — и время пролетит незамеметно ...

— Ладно... — сказал цыпленок. — Только я не знал, что ты уезжаешь, и никакого подарка тебе не приготовил. Что же тебе подарить, Мармеладик?

Задумался Фью, а потом говорит:

— Я дарю тебе на память... солнышко...

— Солнышко? — удивился козленок.

— Солнышко. Обыкновенное. Которое в небе горит. Ты посмотришь в деревне на солнышко — и меня вспомнишь!

ОСКОЛОК ЛУНЫ НА ЧЕРЕПИЧНОЙ КРЫШЕ

УПРЯМЫЙ, УПРЯМЫИ, УПРЯМЫЙ ОСЛИК

Вот был упрямый этот ослик Алфавит. Ему говорили

— Белое.

А он говорил:

— Черное.

Ему говорили:

— Не правда ли, сегодня чудесная погода?

А он говорил:

— Скоро пойдет дождь.

Разговаривать с осликом Алфавитом не мог никто. Он переупрямил бы кого угодно. Пришел как-то к ослику поросенок Кнопка и сказал:

— Ты, ослик, упрямый, а я еще упрямей тебя?

— Нет, Кнопка, я — самый упрямый!

Тогда поросенок достал из кармана своей курточки яблоко и положил на стол.

— Давай решим так, — предложил он, — кто кого заставит это яблоко съесть, тот и самый упрямый.

— Давай. Только я не хочу есть яблоко.

— А ты попробуй.

— Не буду пробовать.

— Ну хоть немножко откуси.

— Сам откусывай.

— Но оно невкусное.

— Еще какое вкусное? — не сдавался ослик.

— Если вкусное, тогда я его съем? — схитрил Кнопка.

— Нет, я съем?

— Нет, я?

— Нет, я? — крикнул рассерженный ослик Алфавит, схватил зубами яблоко со стола и начал уплетать его за обе щеки.

— Вот видишь, — засмеялся поросенок Кнопка, — я тебя все-таки переупрямил? Я заставил тебя съесть яблоко!

Говорят, что с того самого дня ослик Алфавит перестал упрямиться.

ФОНТАН, КОТОРЫЙ УМЕЛ ПЛАВАТЬ

Разные фонтаны бывают.

Но тот, о котором пойдет речь, был плавающим. А плавающим он был потому, что выпускал его над Голубым морем китенок Чудачек.

Куда бы Чудачек ни плыл — там и фонтан искрился. Разноцветные струйки высоко взлетали. Так высокое что их отовсюду видно было.