Лучшая фантастика XXI века (сборник) - Бренда Купер

Нить паутины касается кончика его пальца, он чувствует ее прохладную, чужеродную гладкость.

Дверь открывается. Они входят.

От этого безумного путешествия кружится голова. Иногда он видит проблески собственного мира, деревья, улицы и далекие голубые холмы. Очевидно, эти видения относятся к разным временам: один раз он смотрит на огромную армию, украшенные перьями шлемы солдат сверкают на солнце; Абдул Карим думает, что это расцвет Римской империи. В другой раз ему кажется, что он вернулся домой, потому что перед ним его собственный двор. Но в плетеном кресле сидит старик и палочкой рисует в пыли узоры. На землю падает тень. Кто-то невидимый подкрадывается к старику из-за спины. Что блестит у незнакомца в руке? Нож? Что происходит? Абдул Карим пытается крикнуть, но не может произнести ни звука. Картинка расплывается, открывается дверь, и они входят.

Абдул Карим дрожит. Неужели он только что видел свою смерть? Он помнит, что именно так погиб Архимед: рисовал окружности, поглощенный геометрической задачей, когда сзади подошел солдат-варвар и убил его.

Но времени на раздумья нет. Абдула Карима захлестнула карусель вселенных, непохожих и удивительных. Тень показывает ему так много миров, что он давно сбился со счета. Он откладывает мысли о Смерти и окунается в чудо.

Его спутник распахивает дверь за дверью, Лицо, лишенное черт, если не считать отверстия, которое открывается и закрывается, не позволяет понять, о чем думает тень. Абдул Карим хочет спросить: кто ты? Зачем ты это делаешь? Конечно, он знает старую историю о том, как ангел Джабраил явился к пророку Мохаммеду однажды ночью и взял его в небесное путешествие, на экскурсию по небесам. Но тень не похожа на ангела; у нее нет лица, нет крыльев, ее пол неизвестен. И в любом случае, с чего ангелу Джабраилу тревожиться из-за скромного учителя математики в провинциальном городке, человека, не имеющего в мире ни малейшего значения?

Однако он здесь. Возможно, у Аллаха есть для него послание; в конце концов, Его пути неисповедимы. Абдул Карим видит все новые чудеса, и его переполняет ликование.

Наконец они повисают в желтом воздухе одного из миров. Испытывая головокружительное отсутствие силы тяжести, сопровождаемое внезапным приступом тошноты, который медленно отступает, вращаясь в воздухе, Абдул Карим замечает, что небеса не безлики, а покрыты изящной мозаикой: геометрические формы переплетаются, сливаются, из них рождаются новые. Меняются и цвета: желтый переходит в зеленый, сиреневый, розовато-лиловый. Внезапно в небе словно открываются бесчисленные глаза, один за другим, и, вращаясь, Абдул Карим видит, как мимо проносятся все другие вселенные. Огромный калейдоскоп, выходящий далеко за рамки его воображения. Он – в центре всего, в пространстве между пространствами, и всем своим существом ощущает низкую, прерывистую пульсацию, похожую на барабанный бой. Бум, бум, гудит барабан. Бум, бум, бум. Постепенно Абдул Карим понимает, что все, что он видит и чувствует, является частью колоссального узора.

В этот миг с ним случается озарение, которого он ждал всю свою жизнь.

Он так долго играл с трансцендентными числами, пытаясь понять идеи Кантора; в то же время его завораживали представления Римана о простых числах. В свободные минуты он размышлял, не связаны ли они на каком-то глубинном уровне. Несмотря на свою кажущуюся случайность, простые числа обладают регулярностью, на это намекает недоказанная гипотеза Римана. Теперь Абдул Карим наконец осознает, что если представить простые числа в виде области огромной страны, а реальность – в виде двумерной плоскости, пересекающей эту область на некоторой высоте над поверхностью, возможно, под углом, то, разумеется, все, что ты увидишь, покажется случайным. Макушки холмов. Кусочки долин. На виду будет лишь та часть области, которую пересечет твоя плоскость реальности. Не окинув взглядом весь ландшафт в его многомерном великолепии, не поймешь топографию.

Он видит его: видит голые кости творения, здесь, в этом месте, откуда отпочковываются все вселенные, в пульсирующем сердце метакосмоса. Обнаженный скелет мультивселенной удивительно ясен. Значит, именно это сумел заметить Кантор, эту колоссальную топографию. Понимание раскрывается в сознании Абдула Карима, словно с ним говорит сам метакосмос. Он видит, что из всех трансцендентных чисел лишь некоторые – бесконечное, но не полное множество – отмечены как двери в другие вселенные, и каждая метка представляет собой простое число. Да. Да. Почему это так, что за глубинную симметрию это отражает, что за закон упорядоченности Природы, неведомый физикам его мира, он не знает.

Пространство, в котором живут простые числа – топология бесконечных вселенных, – сейчас он видит его. Ни одна жалкая функция, придуманная людьми, не в состоянии объять необъятность – неисчерпаемую красоту этого места. Абдул Карим осознает, что никогда не сможет описать его привычными математическими символами, что, даже постигнув истину гипотезы Римана, следствие этой более великой, более ясной реальности, он не сможет сесть и проверить ее традиционными методами. Ни один из существующих людских языков, математических или каких-либо других, не в состоянии изложить то, что, как подсказывает Абдулу Кариму интуиция, соответствует действительности. Быть может, он, Абдул Карим, разработает зачатки такого языка. Ведь показал же нам великий поэт Икбал небесное путешествие Пророка, чтобы и мы могли прикоснуться к небесам?

Поворот, дверь открывается. Он входит во двор своего дома. Оглядывается, но двор пуст. Фаришта ушла.

Абдул Карим поднимает глаза к небесам. В вышине несутся дождевые облака, темные, словно воспетые кудри возлюбленного; дерево личи танцует на ветру. Ветер заглушает звуки гибнущего города. Красный цветок перелетает стену и приземляется у ног Абдула Карима.

Волосы Абдула Карима трепещут на ветру, его переполняет невыразимый восторг, он чувствует дыхание Аллаха на своем лице.

Он говорит ветру:

– Господь Всемилостивый и Милосердный, я стою перед Твоей удивительной вселенной, преисполненный благоговения; помоги мне, слабому смертному, поднять взгляд над жалкой мелочностью повседневной суеты, драками и сварами убогого человечества… Помоги увидеть красоту Твоих Творений, от раскрывшегося цветка хлопкового дерева до изысканного математического изящества, с которым Ты сотворил бесчисленные вселенные, умещающиеся в человеческий шаг. Теперь я знаю, что мое предназначение в этом печальном мире – стоять в смиренном восхищении перед Твоим величием и возносить Тебе хвалы каждым своим дыханием…

От радости у него кружится голова. Листья вертятся по двору, словно безумные дервиши; капли дождя стирают уравнение, которое он нацарапал палочкой в пыли. Он давным-давно утратил шанс стать математическим гением; он никто, школьный учитель математики, ничтожней государственного клерка, однако Аллах одарил его этим великим прозрением. Быть может, теперь он достоин говорить с Рамануджаном, и Архимедом, и всеми прочими. Но он хочет лишь выбежать на улицу и промчаться по городу, крича: посмотрите, друзья, откройте глаза, чтобы увидеть то, что увидел я! Однако он знает, что его сочтут сумасшедшим; только Гангадхар сможет понять… если не математику, то порыв, важность открытия.

Он выбегает из дома на улицу.

Это тусклое сияние… запятнанный ночью рассвет –Мы ждали не его…

Когда все сломано,Когда каждая душа иссушена, каждый взглядПолон смятения, на каждом сердцеЛежит камень печали…Мир ли это или хаос?

Но что это?

Улица пустынна. Повсюду валяются битые бутылки. Окна и двери соседских домов выбиты и заколочены, словно закрытые глаза. Сквозь шум дождя Абдул Карим слышит далекие крики. Почему пахнет гарью?

Тут он вспоминает, что узнал у Гангадхара. Закрыв за собой дверь, бежит со всей скоростью, на которую способны его старческие ноги.

Рынок горит.

Дым струится из разбитых витрин магазинов, несмотря на дождь. Тротуар усыпан битым стеклом, посреди улицы валяется детская деревянная кукла без головы. Повсюду раскиданы отсыревшие страницы, исписанные аккуратными колонками цифр, – остатки гроссбуха. Абдул Карим быстро пересекает до рогу.

Дом Гангадхара лежит в руинах. Абдул Карим входит в распахнутые двери, невидящими глазами смотрит на почерневшие стены. Мебели почти не осталось. Лишь шахматный столик стоит, нетронутый, посреди гостиной.

Абдул Карим лихорадочно обыскивает дом, впервые заглядывает во внутренние комнаты. Даже занавески сорваны с окон. Здесь никого нет.

Он выбегает на улицу. Родственники жены Гангадхара – он не знает, где они живут. Как выяснить, все ли в порядке с Гангадхаром?