Взаимодействие с силой - Скогорев Дмитрий Викторович

Образы водяных, русалок, леших, домовых, дворовых, банников и т. д. говорят о том, что реальность, существующая вокруг нас, относительна. Сон и наши фантазии тоже в какой-то мере реальны, хотя есть основания полагать, что эта реальность особая…

Мифы и сказки содержат символы реальной жизни. Это мы можем видеть в пророческой былине «Как Святые горы выпустили из каменных пещер своих русских могучих богатырей». Она была записана в 1925 г. профессором Н. Мишеевым и опубликована в 1938 г. за границей. По словам Мишеева, во время исполнения былины народная сказительница столь реально созерцала нечто «позади» присутствовавших, что ему даже захотелось оглянуться, чтобы самому увидеть неведомое.

Я не буду пересказывать былину, лишь коротко познакомлю Вас с тем, как ее комментировал в 1992 г. исследователь, историк-этнограф С. О. Прокофьев: «Из пяти русских богатырей, упоминаемых в былине, особенное значение имеют три: Илья, Добрыня и Алеша. В полном цикле русских былин они занимают центральное место и олицетворяют собой <…> три душевных члена русского человека: его душу ощущающую (Илья), душу рассудочную, или характер (Добрыня), и душу сознательную (Алеша). <…> силу еще младенческого состояния души сознательной, у русских людей именно она первой поддается искушению. Оно [искушение. — Д. С.] начинается с Алеши, который в начале былины выступает как носитель такой незрелой, а потому легко склоняющейся к материализму, души сознательной. Поэтому именно он соблазняет остальных богатырей к гордости своей чисто внешней земной силой, к похвалению одной лишь головной мудростью. Возникнув в душе сознательной, этот люциферический соблазн быстро распространяется и на два других члена душевного существа русского человека, представленных образами Добрыни и Ильи.

Таким образом, <…> искушение направлено здесь против всего земного развития.

<…> Наказанные за свою гордыню, пребывают отныне русские богатыри в каменном заточении, ничего не воспринимая „в темноте“ своими внешними, физическими чувствами и связанным с ним рассудком они снова обращаются к высшим силам своих душ, к слышащему, видящему и все постигающему „разуму“.

И то, что им открылось — это совершающая в их отсутствие полонение всей Святой Руси „Кривдой“:

Как по Святой Руси Кривда пошла разгулялася. Сама Кривда поганая, басурманская, Как она поедом ест народ православной, Церкви Божий закрывает, Людей русских убивает…

„Кривда“, как противоположность „Правде“, является в былине существом, которое целиком состоит из одной только лжи»[13].

Очистившись страданием, русские богатыри покидают недра Святых Гор и начинают битву с Кривдой. Они выступают против нее в особом порядке: «спереди Илья, справа Добрыня, слева Алеша, сзади Иван, а вокруг со всех сторон, где только мощь его нужна — Василий». Тридцать дней, три часа, три минуты бьются с Кривдой русские витязи. Число 333, составляющее половину числа апокалиптического зверя, раскрывает нам тайну, стоящую за Кривдой. Этому числу в былине противопоставлено другое: «булавой в сорок пуд» вооружен Илья. Число сорок указывает на непосредственную связь богатыря с духовным миром. Сорок дней — время, прошедшее между воскрешением Христа и его вознесением. После смерти человека, его душа, согласно поверью, окончательно соединяется с духовной сферой.

«Еще одна из возможных интерпретаций числа русских богатырей заключается в следующем. Сама последовательность „Илья — Добрыня — Алеша“ связана, как мы видели, с путем, ведущим к одухотворению души сознательной, из которой со временем должна произрасти новая духовная жизнь. Ее началом уже является вопрос Алеши, заданный „свет-Егорию“. Затем к Алеше присоединяется Иван Гостинный, купеческий сын <…> и Васька Буслаев от свободного Новгорода <…> как представитель демократического народовластия („вече“). Таким образом, в целом мы получаем следующую картину:

При этом импульс Ивана является как бы метаморфизированным и поднятым на более высокую ступень экономическим импульсом Ильи (последний происходит ведь из роду крестьянского), а импульс Василия — метаморфизированный импульсом Добрыни, боярского сына <…>, предшественника будущего русского дворянства — основы государственно-правовой жизни царской России»[14].

В связи с разговором о том, как высшая (сакральная) реальность может раскрываться при помощи символов и метафор, предлагаю рассмотреть тему перекрестка дорог, распутья. Издревле перекрестки дорог назывались крестами.

«Для бойцовского обряда крест — это символ четырех последовательных изменений времени, сторон света, перепутья, выбора дороги и пересечения двух противоположностей, сливающихся в общее качество в месте пересечения. К тому же считалось, что на крестах любят собираться предки и присутствовать на бойцовских схватках, наблюдая способность своего рода к жизни и борьбе»[15].

Обычно кресты были вдали от селения, где-нибудь в лесу, чаще всего это место было постоянным местом гадания.

«Во многом близки друг другу обычаи биться на горках (часто курганах), замерзших реках и мостах. В древнерусской мифологической традиции гора, река Смородина и Калинов мост являлись образом преграды, встающей после смерти на пути воина в светлое царство Вирий, когда душа бойца отправлялась в мир иной, к предкам»[16]. Бой на физическом плане моделировал путь воина в мире невидимом.

С перекрестком связана проблема выбора пути. Выбирать и иметь возможность сделать выбор — это отражение внутренней гибкости и свободы поведения.

Отсутствие выбора является следствием самолюбования и неспособности отойти от стереотипов. Допустим, какие-то действия приносят пользу или дают положительный результат один, два раза, а потом (в седьмой раз) можно не получить желаемого результата. Если человек все равно будет продолжать делать то же самое, он откажется от возможности выбирать и гибкости поведения. Как правило, к этому приводит потеря остроты восприятия, неспособность трезво оценить сложившуюся обстановку.

На Руси понятие «судьбы» связано с образом красивой девушки (символ Руси). Судьба неоднородна — это и Лихо, и Талан; и будни, и праздники, между которыми располагаются все наши удачи и неудачи.

«В язычестве развитие человеческого (Божьего) — в человеке рассматривалось как непрерывная цепь поступков из прошлого в будущее, из жизни в жизнь. Цель человеческой жизни — прожить ее достойно, чтобы в результате набора определенного комплекса добродетели вступить на благословенную твердь острова Буяна — приблизиться к Богу.

Выбор поступков в каждой ситуации — это выбор своего шага на лестнице восхождения к Богу. Жизнь вообще рассматривается как путь по лестнице, и каждый поступок либо поднимает человека на ступень или несколько ступеней к Свету, либо опускает его вниз — к Тьме.

Поэтому особое место в нашей традиции занимают понятие Подвига. Не шажка по лестнице, а сильного сдвига, прыжка, приближающего к Богу. <…> Смысл подвига вообще — самоотречение и жертвенность»[17].

Согласно православию, «существует брань видимая, чувственная, где враги видимые, телесные; но наравне с этой бранью существует еще и брань мысленная и невидимая, какую каждый христианин воспринимает с того часа, как окрестится и даст перед Богом обет — воевать за Него, во славу божественного имени Его, даже до смерти, и о врагах бестелесных и неявных, из каких суть различная и похотения плоти, демоны злые и человеконенавистные, день и ночь не перестающие воевать против нас.