И быть подлецом - Рекс Стаут

Мне пришлось отправить их восвояси не слишком огорчёнными, хотя я и поступился при этом принципами. Это привело меня в состояние, которое проявилось несколько позже, когда Вулф спустился в кабинет. Когда я объяснил ему смысл соглашения, достигнутого нашими клиентами, он сказал с ударением:

— Нет! Я не буду подписывать контракта с этими «Конфетками».

Я прекрасно понимал, что это разумно и даже отдаёт благородством. Но меня задело, что я-то поступился принципами без колебаний, а он не хочет. Я пристально посмотрел на него.

— Хорошо. Я увольняюсь. Немедленно. — Я встал. — Вы слишком самонадеянны, слишком эксцентричны и слишком толсты, чтобы я работал с вами.

— Сядь, Арчи.

— Нет.

— Да. Я не толще, чем пять лет назад. Может, я более самонадеян, но ведь и ты тоже, и какого чёрта мы не можем быть таковыми? В один прекрасный день наступит кризис. Или ты станешь непереносимым, и я тебя уволю, или я стану непереносимым, и ты уволишься сам. Но этот день ещё не наступил, и ты это прекрасно знаешь. Ты также знаешь, что я скорее стану полицейским и начну выполнять приказы Кремера, чем начну работать на кого-то или что-то под названием «Конфетки». Вчера и сегодня ты действовал более чем удовлетворительно.

— Не старайтесь умаслить меня.

— Глупости. Повторяю, что я не толще, чем пять лет назад. Сядь и возьми свой блокнот. Мы сделаем это в форме письма, направленного всем им сразу. Каждый сможет получить копию. Мы проигнорируем «Конфетки». — Он сделал гримасу. — А эти два процента, то есть пятьсот долларов, отнесём на долю Эф-би-си.

Так мы и сделали. К тому времени, как Фриц позвал нас ужинать, Дебора Коппел и остальные уже позвонили, так что вечером компания должна была собраться.

Глава 5

На первом этаже дома Вулфа из старого коричневого камня на Западной Тридцать пятой улице недалеко от Гудзона четыре комнаты. Когда вы входите, то справа видите гигантских размеров старинную дубовую вешалку с зеркалом, лифт, лестницу и дверь в столовую. Слева — двери в большую комнату, которая используется редко, и в кабинет. В дальнем конце прихожей — дверь на кухню.

Кабинет в два раза больше любой другой комнаты. На самом деле для нас это и жилая комната. Поскольку Вулф проводит большую часть времени там, то в отношении мебели и прочих предметов действует неписаное правило: в кабинете ничто не появляется и ничего не остаётся из того, на что ему не нравится смотреть. Ему нравился контраст между столом вишнёвого цвета и его креслом, изготовленным Мейером. Ярко-жёлтую кушетку приходилось чистить каждые два месяца, но Вулфу нравился ярко-жёлтый цвет. Трёхфутовый глобус у книжных полок был слишком велик для комнаты такого размера, но Вулфу нравилось смотреть на него. Ему настолько нравились удобные глубокие кресла, что никаких других в его доме не было, хотя он всегда сидел только в своём кресле.

Таким образом, в этот вечер задницы наших гостей чувствовали себя удобно, какие бы ощущения ни испытывали остальные части их тел. Присутствовало девять человек: шесть приглашённых и трое незваных. Из тех восьми, которых по моей просьбе должна была привести Дебора Коппел, не получила приглашение Нэнсили Шеперд, а профессор Саварезе не смог прийти. Незваными гостями были президент «Хай спот», а также руководитель отдела информации этой компании, те самые Андерсон и Оуэн, которые раньше не смогли пройти дальше порога, и Бич, вице-президент Эф-би-си.

В девять часов все уже собрались, сидели и смотрели на Вулфа. Никаких трений не возникло, кроме небольшой стычки у меня с Андерсоном. Лучшее кресло в комнате, не считая кресла хозяина, было обито красной кожей и стояло недалеко от стола Вулфа. Андерсон, как только вошёл, заметил его и попытался занять. Когда я вежливо попросил его пересесть, он начал на меня злиться. Он сказал, что ему и здесь хорошо.

— Но это кресло, — сказал я, — и вот эти зарезервированы для кандидатов.

— Кандидатов на что?

— На то, чтобы ответить за убийство. Мистер Вулф хочет посадить их рядом, чтобы они были у него перед глазами.

— Так за чем же дело стало? — спросил он, не двинувшись с места.

— Я не могу попросить вас убраться, — с нажимом сказал я. — Но это частный дом, куда вы не были приглашены, и моими доводами могут служить только удобство и удовольствие хозяина.

Он посмотрел на меня волком, но не сказал ни слова, поднялся и отправился к кушетке в другом конце комнаты. Я посадил Мадлен Фрейзер в кресло из красной кожи, что позволило остальным кандидатам усесться полукругом перед столом Вулфа. Бич, который стоял и разговаривал с Вулфом, сел в кресло около кушетки. Оуэн присоединился к своему боссу Андерсону. Таким образом, три незваных гостя были предоставлены сами себе, что, собственно, и требовалось.

Вулф окинул глазами полукруг, начиная с мисс Фрейзер.

— Вам это может показаться утомительным, — заговорил он, — но я только что приступил к делу и должен узнать детали, говорить о которых вам уже, наверное, невмоготу. Вся моя информация получена из газет, и, стало быть, её большая часть, без сомнения, не точна, а кое-что — просто ложь. Возможно, вам придётся меня то и дело поправлять.

— Это во многом зависит от того, какую газету вы читали, — улыбнулся Натан Трауб.

Трауб, человек из агентства, был единственным из шести, кого я раньше не видел. Я только слышал его мягкий, низкий голос по телефону, когда он заявил, что всё должно выясняться через него. Он был приблизительно моего возраста, намного моложе, чем я думал. Во всём остальном всё было, как я предполагал. Основная разница между двумя специалистами по рекламе заключается в том, что один отправляется покупать костюм в магазине «Брукс бразерс» с утра, а другой — после обеда. Это зависит от расписания его деловых встреч. Костюм, который купил Трауб, был двубортный, из серой шерсти и очень хорошо подходил к его тёмным волосам и здоровому цвету лица.

— Я прочитал всё. — Глаза Вулфа снова оглядели собравшихся слева направо. — Я проделал это, когда решил, что хочу получить работу в связи с этим происшествием. Кстати, вы, наверное, все знаете, кто нанял меня и для каких целей?

Все кивнули.

— Мы знаем об этом, — сказал Билл Медоуз.

— Хорошо. Тогда вы знаете, почему здесь терпят присутствие мистера Андерсона, мистера Оуэна и мистера Бича. Тем самым и представлены интересы девяноста пяти процентов клиентов. Отсутствует только мыло «Белая берёза».

— Они не отсутствуют. — Натан Трауб был вежлив, но твёрд. — Я могу говорить от их имени.

— Я бы предпочёл, чтобы вы говорили от своего, — сказал Вулф. — Клиенты здесь для того, чтобы слушать, а не говорить. — Поставив локти на подлокотники, он соединил вместе кончики больших пальцев. Осадив званых гостей, он продолжил: — Что же касается вас, леди и джентльмены, то вам будет интересно узнать, что моя работа заключается в следующем: обнаружить, кто из вас убийца, и доказать это. К сожалению, двое из восьми, мисс Шеперд и мистер Саварезе, не пришли. Мне сказали, что мистер Саварезе занят, а в отношении мисс Шеперд существует неясность, и я хотел бы понять, в чём дело.

— Она нахальная болтунья, — сказал Талли Стронг, сняв очки и неодобрительно глядя на Вулфа из-под насупленных бровей.

— Она хуже, чем зубная боль! — сказал Билл Медоуз.

Все улыбнулись, одни нервно, другие явно одобряя сказанное.

— Я и не пыталась найти её, — сказала Дебора Коппел. — Она всё равно бы не пришла, разве что мисс Фрейзер её лично попросила бы, но я подумала, что в этом нет необходимости. Всех остальных из нашей компании она ненавидит лютой ненавистью.

— Почему?

— Потому что думает, что мы скрываем от неё мисс Фрейзер.

— Вы и в самом деле так поступаете?

— Стараемся.

— Но я надеюсь, что вы не скрываете её от меня. — Вулф вздохнул так, что в просвете между жилеткой и брюками показалась его жёлтая рубашка, и взялся за подлокотники кресла. — А теперь давайте перейдём к делу. Обычно когда я говорю, то не люблю, чтобы меня перебивали, но сейчас будет сделано исключение. Если вы не согласитесь с чем-либо или подумаете, что я ошибаюсь, сразу скажите об этом. Итак, если всё понятно, начнём.

Постоянно — два раза в неделю, а может быть, и чаще — вы обсуждаете кандидатуры гостей программы мисс Фрейзер. Это действительно серьёзная проблема, поскольку вы хотите приглашать интересных людей, по возможности знаменитых. Вместе с тем они должны смириться с печальной необходимостью присутствовать и по крайней мере молча выслушивать абсурдные заявления, которые мисс Фрейзер и мистер Медоуз делают о рекламируемой ими продукции. Недавно…

— Что здесь печального?

— Нет и не было никаких абсурдных заявлений!

— Какое это имеет отношение к тому, за что мы вам платим деньги?