Ранчо в Монтанне - Джекки Мерритт

К тому же множество дурных предзнаменований: вся эта куча чемоданов и малоправдоподобная история о длительной поездке. Слейд очень сомневался, что Трейси действительно проведет на ранчо не так много времени. Вещей у нее с собой достаточно, чтобы остаться жить здесь, а перспектива сталкиваться с ней каждые два-три часа очень тревожила его.

Но, возможно, было бы приятно почувствовать это цветущее тело в своих объятиях. Черт возьми, мужчина должен быть каменным, чтобы на него не произвела впечатления эта сцена в ванной комнате. А он отнюдь не из камня, хотя в случае с миссис Мурленд это было бы очень кстати.

Слейд сомневался, удастся ли ему устоять, особенно теперь, когда он увидел ее всю и узнал то, чего больше не скроет от него никакая дорогая одежда. Сумеет ли он посмотреть ей в глаза и не показать, о чем думает?

С другой стороны, случившееся, вероятно, ему на руку: если у нее есть хоть малейшее представление о скромности, она будет чувствовать себя с ним неловко. Кривая усмешка смягчила мрачное выражение его лица. Возможно, он сильно ошибается в своих предположениях. Что, если Трейси Мурленд не имеет ничего против легкого развлечения?

Разве это не было бы его местью человеку, который причинил его матери столько мучений и до самой смерти не пожелал признать своего сына? Эта идея сулила такое удовлетворение, что Слейд тихо рассмеялся, сознавая, что ее воплощение принесло бы ему двойное удовольствие. Обладание Трейси Мурленд могло бы не только исцелить множество его душевных ран, но и стать самым пьянящим любовным приключением в его жизни.

Мрачно усмехаясь, он резким движением отодвинул стул и бросил на стойку несколько купюр.

— До свиданья. Бак, — сказал он, двумя шагами преодолев расстояние до двери.

— До скорого, — отозвался бармен, но Слейд уже не слышал его.

Стояла теплая, прекрасная, тихая ночь, и было уже гораздо позднее, чем думал Слейд. Посмотрев на часы, он с удивлением обнаружил, что уже около одиннадцати. Покинув ранчо, он долго кружил вокруг него, стараясь как-то убить время, только чтобы избежать обеда и необходимости сидеть за одним столом с этой женщиной. Теперь все, должно быть, легли спать и можно идти домой, не боясь встретиться с ней.

Трейси повернулась на другой бок в новой постели и открыла глаза. Какой-то звук в тихой ночи разбудил ее. Через распахнутые окна-двери струился лунный свет, заливая комнату серебристым сиянием, обрисовывая старинную мебель, отгоняя внезапно охвативший ее страх. Она тихо вздохнула и, немного успокоившись, постаралась снова заснуть. Она вдыхала приятный аромат растущей зелени, цветов, деревьев. Вдали промычала корова, и Трейси насторожилась, вспомнив прошедший день.

Без Слейда Дабл-Джей обрело совершенно иной облик. Обед прошел прекрасно. Ей очень понравился брат Рейчел, Бен; он был лет на пять моложе сестры, у него были рыжеватые волосы и добрые карие глаза. Втроем они дружески беседовали и осматривали дом, говорили главным образом о ранчо. Рейчел жила здесь более тридцати лет, а Бен около десяти. Это был их дом, и они говорили о нем с любовью и гордостью.

Бен обещал сопровождать Трейси утром, во время осмотра ранчо, и, вспоминая об этом, она предвкушала приятную прогулку. Только бы Слейд держался на расстоянии! Возможно, эпизод в ванной и для него был столь же сильным шоком, и он тоже постесняется снова ее увидеть. Что, впрочем, маловероятно, судя по тому, как долго он стоял и не спешил отказать себе в удовольствии разглядеть ее.

Какая наглость! Любой мало-мальски воспитанный мужчина моментально захлопнул бы за собой дверь. Но только не Слейд Доусон. Ей никогда не забыть выражения стальных глаз, блуждавших по ее телу. Да и была ли это сталь? На самом деле в его глазах светилась раскаленная лава, излучая такой жар, что Трейси до сих пор ощущала его.

У нее вдруг перехватило дыхание. Приписав это необычно теплой ночи, Трейси выскользнула из постели и подошла к окну. Длинная шелковая ночная рубашка вилась вокруг ее щиколоток, переливаясь в серебристо-голубом свете луны. Она поправила одну из тонких бретелек, соскользнувшую с плеча и обнажившую грудь. Ночной ветерок был таким соблазнительным, и она вышла на веранду.

— Ax, — вздохнула она, подставляя лицо этому ветерку и закрывая глаза. Ощущение прохлады было божественным. Трейси подняла свои тяжелые волосы и держала их так, чтобы дуновение коснулось шеи и плеч. Несмотря на открытые окна, в комнате было все же очень жарко, и теперь она дышала глубоко, чувствуя, как волнуется ее грудь, как соски наливаются от мучительно-сладостных прикосновений шелка.

Господи, неужели ей никогда не избавиться от настроения, в которое поверг ее Слейд? Он зажег в ней огонь, казавшийся неутолимым и почти нестерпимым. Сон ее был неглубоким, и кто знает, что за звук разбудил ее? Может, это было ее внутреннее смятение. Почувствовав себя несчастной, Трейси вздохнула и опустила руки. И в этот самый момент поняла, что на веранде она не одна.

Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди, и она боялась вглядеться в темноту и обнаружить того, кого скрывала тьма. Она медленно повернулась, готовая броситься бежать, но у нее перехватило дыхание: длинная, вытянутая тень шевельнулась, распрямилась и отделилась от стены. Слейд!

Сознание того, что он наблюдал за ней, что он молча стоял в темноте и снова рассматривал ее, тревожило, будоражило. Неужели ему вообще неведомо, что такое стыд? Он подвинулся ближе — безмолвный, обнаженный, шаги его босых ног были бесшумны, каменные черты лица едва различимы в лунном свете. Сердце ее бешено колотилось.

— Что вы здесь делаете? — Голос ее прозвучал сдавленно, незнакомо.

— Дышу воздухом, так же как и вы. Для вас здесь слишком жарко, не правда ли?

В вопросе клокотала ирония. Трейси с радостью заметила, что он в джинсах. Поначалу ее внимание привлекла только обнаженная грудь, и показалось, что он совершенно голый.

— Нет, — произнесла она быстро, проигнорировав двусмысленность его вопроса. — Что-то разбудило меня, какой-то звук.

— Может быть, вы услышали, как я пришел. Я только что вернулся. — Слейд ощущал ее присутствие каждой клеткой своего тела. В этом серебристом свете она казалась струящейся и призрачной, точно фея. От малейшего ее движения призывно мерцал светлый шелк. Удерживаемые на плечах тонкими ленточками бретелек изящные чашечки, прикрывавшие грудь, едва вмещали полные, округлые формы и подчеркивали набухшие соски. Он неотрывно смотрел на них, и внезапно ему до боли захотелось прикоснуться к ним, почувствовать их, овладеть ими.

Трейси понимала, что нужно уйти. Она должна вернуться в свою комнату, он не посмеет последовать за ней. Но он так близко, что можно даже дотронуться до него… И медлила, глядя, как ритмично поднимается и опускается его грудь.