Сюрприз под занавес - Галина Гордиенко

Через подворотню Тамара прошествовала на цыпочках. И едва не расплакалась от облегчения: крохотный дворик по-прежнему пуст. По-прежнему нараспашку ее окно, а значит — их вылазка осталась незамеченной.

Тамара виновато улыбнулась старым полусухим тополям, голые мертвые ветки стыдливо прятались среди зеленых.

Почему-то подумалось — эти деревья помнят ее бабушку. И маленькую маму. Вот только они не пробирались по-воровски в дом. В первое же утро после приезда. И в последнее тоже вряд ли.

Черт побери, она же не легкомысленная Лелька! Как с ней могло произойти ТАКОЕ?

Динка тоненько пискнула, наступив на камушек. Тамара мрачно усмехнулась: вот и ответ. Лелькина дочь! До сих пор лишь сестрица портила ей кровушку, но теперь — держись. Динка подросла!

Или Тамара сама во всем виновата? И мало чем отличается от старшей сестры?

Во всяком случае, Лелька давно замужем, у нее двое детей, считай — респектабельная дама. А Тамара цепляется за свободу как маленькая Динка за воздушный шарик в первомайские праздники. Потом розовый шар лопнул, и Динка долго плакала.

Тамара фыркнула: свобода — тот же воздушный шарик. И тоже розовый. Но она не даст ему лопнуть. Пока.

И вообще — Тамара хочет влюбиться! Имеет она право влюбиться? Хоть раз в жизни, но как следует. И наделать глупостей. И рыдать вечерами в подушку из жалости к себе. И от ненависти к нему. И от ревности. И от…

Из-за чего еще рыдают в подушку?

С Тамарой никогда ничего подобного не случалось. Так, полудетская дружба с Лешкой Сазоновым. Смешные ссоры и смешные примирения. Периодические предложения руки и сердца.

Верный и положительный Лешик.

Как скучно!

Может, ее поездка в Питер — это судьба? Может, прав зеленоглазый? Все-таки встретить совершенно случайно живое воплощение своей девичьей мечты в ночном скором поезде…

Это круто!

Постанывая и покряхтывая, Тамара с трудом подсадила Динку на подоконник и злым шепотом велела ей сейчас же идти умываться.

Или нет — пусть ждет Тамару. А то поднимет шум, привлечет внимание и попробуй потом объясни — почему она в таком жутком виде.

Маленький чумазый оборвыш, а не приличная барышня!

Именно так обращались к племяннице Софи и Вера Антоновна — барышня.

Динка хихикнула и исчезла в комнате. Ей вчера очень понравилось чувствовать себя барышней. Динку раньше никто так не называл.

В этом странном слове что-то такое слышалось… Оно обязывало!

Пол дела было сделано, и Тамара с некоторым ужасом посмотрела на второго гуляльщика. Упитанного, словно хороший боров.

Крыс умильно сморщил нос и замел хвостом.

Тамара с отвращением пробормотала:

—Сарделька. Нет, БОЛЬШАЯ сарделька. ОЧЕНЬ большая. На кривых лапах.

Крыс заскулил. Тамара обреченно вздохнула, взяла его на руки и уважительно присвистнула: килограмм сорок, не меньше.

Крыс громко выдохнул и замер. Тамара попыталась поднять его к подоконнику. Руки дрожали, подламывались в локтях, и она вынесла вердикт: почему сорок? Все шестьдесят!

Голова закружилась, Тамара поплотнее прижалась к стене и жалобно простонала:

—Диета! Только диета…

Крыс хрюкнул. Тамара сурово подтвердила:

—Прямо с сегодняшнего дня!

Она попыталась представить, что отжимает штангу, но получалось плохо. Теплый, увесистый бультерьер совсем ее не напоминал. И потом — Тамара в жизни не брала в руки штангу. Наверное, глупо. Сейчас пригодилось бы.

Теперь дрожали не только руки, но и ноги. А Крыс все никак не хотел переваливаться через подоконник. Жмурил глазки и трясся от ужаса.

Или подоконник еще далеко? Тамаре не видно. И голова по-прежнему кружится. А у переносицы вдруг вскипело горячее, вязкое, солоноватое, и тут же освобожденно хлынуло вниз. Тамара и не поняла сразу, что это кровь.

Ей внезапно стало все равно. Даже то, что она обдирала руки о шершавую каменную стену, стало безразлично.

Поэтому, когда чудовищный вес перестал убивать ее, Тамара ничего не поняла. Просто посмотрела вверх: Крыса не было. Он исчез. Зато прямо над ней маячило знакомое смуглое лицо. И зеленые глаза смотрели совсем недобро.

—Руки, — прорычал Электрон.— Подними руки!

Тамара сглотнула отвратительно густую жидкость, и ее затошнило. Она равнодушно подумала, что умирает. И пусть. Сейчас все кончится. Это главное.

Однако умереть Тамаре не дали. Электрон перегнулся через подоконник, больно обхватил ее за запястья и рванул вверх. Тамара внезапно оказалась с ним лицом к лицу и зажмурилась от невольного страха: взгляд Петрова показался ей бешеным.

—О Господи, — пробормотал новый знакомый. — Только этого мне не хватало. Как все не вовремя…

Странная реплика Тамару удивила. Она даже забыла, что только что собиралась умирать. Приоткрыла глаза и спросила:

—Что не вовремя?

Электрон не ответил. Посадил ее на жесткий деревянный стул и приказал:

—Не шевелись. Я сейчас.

И почти выбежал из комнаты.

Тамара растерянно проводила его взглядом и попыталась пожать плечами: непонятно, как этот тип оказался в ее комнате. И что ему нужно.

Интересно, как много он видел?

Тамара вспомнила про племянницу. Поискала ее и непроизвольно улыбнулась: Динка смиренницей сидела на тахте, закутанная в чужое темно-зеленое полотенце. И ее личико казалось таким же зеленым. Даже обычно ярко-голубые глаза отдавали зеленью.

Крыс топтался рядом и крупно дрожал.

Тамара облизала стянутые плотной подсыхающей пленкой губы и спросила:

—Ты чего?

—А ты чего? — испуганно прошептала Динка. Громко икнула и сказала: — У тебя кровь. Ты порезалась.

—Я?

—Ага.

Тамара сдвинула брови, но так и не смогла вспомнить, резалась она сегодня или нет. Может, да. Когда пыталась забросить Крыса в комнату. Или она поцарапалась о стенку?

Это запросто. Ужасно шершавая здесь стена.

Едва слышно скрипнула дверь, и в комнату проскользнул Электрон. Тамарины глаза округлились: он нес большую парующую миску с водой.

Не обращая на Тамару внимания, Электрон поставил эмалированную миску на письменный стол и занялся Динкой.

Намочил кончик мохнатого зеленого полотенца и тщательно протер замызганное детское личико и грязные руки. Стянул с Динки рваные трусики, вымыл ноги и осторожно уложил девочку под одеяло.

У Лельки бы лучше не получилось!

К изумлению Тамары, капризная обычно Динка вела себя как кукла. Не протестовала. Вообще не вымолвила ни словечка. И даже не шевелилась лишний раз.

Крыс завороженно таращился и тоже молчал. Как в столбняке.

Тамара потрясенно моргнула и попыталась понять, что происходит. Сбивала с толку абсолютная тишина в доме. Даже с улицы пока не слышно машин. Хотя…

Ну да. Недалеко прозвенел трамвай. Интересно, во сколько в Питере начинают ходить трамваи?

Электрон вытащил из кармана джинсов небольшую плоскую бутылку, свинтил крышку и сунул Тамаре в руки.

—Пей.

—Ч-что это?

—Коньяк.

—Н-но… я не люблю коньяк.

—Пей, черт тебя подери!

Тамара отрицательно помотала головой: вот еще! Раскомандовался. Да кто он такой?! Этот… как его… с дурным именем…

Как следует пройтись насчет дурного имени Тамара не успела. Электрон грубо отвел в сторону ее руку, поднес к губам бутылку, и Тамара судорожно глотнула. Огненная жидкость текла по губам, капала на грудь, и Тамара глотнула еще раз. И еще.

Комната покачнулась и встала на место. Голова почему-то перестала кружиться, и отступила тошнота. Тамара оттолкнула бутылку.

На этот раз Электрон не возражал. Снова спрятал ее в карман и сухо спросил:

—Где твоя вчерашняя футболка?

—В шкафу. Нам с Динкой верхнюю полку выделили. А что?

—Ничего. Вставай.

Тамара попыталась встать и глупо хихикнула: ноги не держали. Электрон пробормотал что-то себе под нос, явно нелестное, судя по тону. И распахнул дверцу древнего шифанера.

Тамара завороженно наблюдала за ним, в голове было удивительно пусто. Временами даже казалось — она спит. Правда, такой глупый сон снился ей впервые.

И к чему тут Динка?!

Она автоматически, в странном забытьи подчинялась чужим рукам. Позволила снять с себя рубашку. Натянуть футболку. Смыть с лица и шеи уже подсохшую кровь. И лишь жалобно заскулила, когда дело дошло до разбитых колен.

Тамара попыталась отбросить жесткие бесцеремонные руки, но Электрон мертво зажал ей щиколотки, поднял лицо и зло прошипел:

—Потише! Вера Антоновна уже встала!

Тамара нервно зевнула. Электрон хмыкнул:

—Или хочешь объяснять, что я делаю в твоей комнате в пять утра? А заодно — куда тебя носило в такую рань? И откуда все эти ссадины?

Тамара отрицательно замотала головой. Электрон буркнул:

—Тогда терпи.

Тамара честно терпела. Хотя колени саднило невыносимо. А уж когда новый знакомый выплеснул на них остатки коньяка…