История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказ о том, как царь Алексей, овдовев, познакомился в доме Матвеева с Натальей Кирилловной Нарышкиной, на которой женился, в частностях имеет несколько легендарный характер. Этот рассказ основан на семейном предании; однако само по себе это предание кажется правдоподобным: оно соответствует близким отношениям царя с Матвеевым и Матвеева с Нарышкиными, а также и некоторым намекам одного иностранца, во время свадьбы Алексея находившегося в Москве и немного позже издавшего сочинение о России[12].
Известно, что знакомиться с невестой в частном доме было не в обычае у русских царей. Правилом при женитьбах царей были торжественные смотры множества красавиц, между которыми царь выбирал для себя сожительницу. Известно, как часто при подобных случаях между различными семействами происходили страшные крамолы и даже преступления. Невесты, удостоенные выбора, при царях Михаиле и Алексее были не раз «испорчены» родными своих соперниц, со всем своим семейством ссылаемы в Сибирь; путем поклепов, доносов разные семейства преследовали и губили друг друга.
Что-то похожее происходило и при женитьбе царя Алексея на Наталье Кирилловне. Как кажется, смотрины невест, устроенные по обычаю, на этот раз были пустой формальностью. Явились доносы на Матвеева; произведено следствие; дядя одной соперницы Натальи Кирилловны был подвергнут пытке. Бумаги этого дела лишь отчасти сохранились, однако мы узнаем из них о мере гнева противников Матвеева на выбор царя Алексея[13].
Свадьба царя была отпразднована 22 января 1671 года; 30 мая 1672 года родился Петр.
Вскоре обнаружился антагонизм между родственниками первой супруги Алексея, Милославскими, и их приверженцами, с одной стороны, и Нарышкиными и Матвеевым – с другой. Здесь, разумеется, не было столкновения политических партий; антагонизм основывался на частных, семейных интересах. Началась борьба, окончившаяся падением Матвеева.
Сохранились кое-какие известия, свидетельствующие о том, что и непричастные к этим событиям современники не вполне оправдывали образ действий Матвеева. Так, например, в одной польской брошюре о Стрелецком бунте 1682 года рассказано, что Матвеев преследовал в последние годы царствования Алексея детей от первого брака царя. Театральные представления при дворе, как кажется, служили Матвееву иногда средством для оскорбления своих противников. Когда давали пьесу «Юдифь и Олоферн», в Амане, повешенном по приказанию Артаксеркса, хотели узнавать кого-то из Милославских. В Мардохе приметен был Матвеев. Эсфирь напоминала царицу Наталью Кирилловну[14].
Письмо Петра Наталье Кирилловне
В вышеупомянутой польской брошюре рассказано также, что Матвеев, когда умирал царь Алексей, старался возвести на престол четырехлетнего Петра помимо Федора Алексеевича. Едва ли можно верить этому слуху: по крайней мере, после падения Матвеева между обвинениями, возведенными на него противниками, не встречается ничего, подтверждающего этот рассказ[15].
Нам неизвестно, как распорядился царь Алексей относительно престолонаследия, но Федор Алексеевич без всякого затруднения вступил на престол, и влияние и значение Матвеева и царицы Натальи вскоре кончились[16].
Впрочем, Матвеев пал не тотчас после кончины Алексея, что также может служить доказательством невероятности обвинения его в преступной агитации в пользу Петра. Несколько месяцев еще и при Федоре Алексеевиче он заведовал внешней политикой царства. Образ действий противников Матвеева, преследовавших и погубивших его путем коварства, скорее свидетельствует о его виновности.
Без формального обвинения, без правильного судебного следствия Матвеев прежде всего был отрешен от должности начальника Аптекарского Приказа; затем лишился и звания заведующего иностранными делами; наконец, был сослан. О мелочности крамол, направленных против Матвеева, свидетельствует то обстоятельство, что в мерах, принятых против павшего боярина, занимает весьма видное место жалоба датского резидента о долге в размере 500 рублей за проданное Матвееву вино. Посыпались на Матвеева упреки в том, что он будто занимался колдовством, вызывал злых духов и покушался отравить царя Федора. Главными доносчиками явились некоторые слуги Матвеева.
Он старался оправдываться, указывал на противоречия в обвинениях противников, на несостоятельность показаний подвергнутых пытке лиц, на недобрую репутацию одного из главных обвинителей – датского резидента. Из сборника оправдательных посланий мы узнаем, что в то время занятия естественными науками, чтение какой-нибудь фармацевтической книги могли считаться преступлением, – при таких уголовных случаях и с одной стороны, и с другой аргументация основывалась на теории о волшебстве и злых духах, причем встречались бесчисленные ссылки на Священное Писание и творения святых отцов[17].
Никита Зотов обучает Петра.
Миниатюра из рукописи 1-й пол. XVIII в.
История Петра I, соч. П. Крекшина
Мы не знаем, были ли противники Матвеева убеждены в его вине или нет. Как бы то ни было, но он лишился всего состояния и был сослан сначала в Пустозерск, затем в Мезень.
Не один Матвеев был обвиняем в покушении на жизнь царя Федора. Допрашивали о том же и ближайших родственников царицы Натальи Кирилловны. Голландский резидент Келлер все это считал «злостной выдумкой о мнимом заговоре»[18].
В кружках иностранцев рассказывали, что Матвеева обвиняли в желании сделаться царем[19], что после отправления братьев Натальи Кирилловны в ссылку можно ожидать заключения в монастырь самой царицы.
Однако еще при жизни Федора Алексеевича произошла перемена в пользу Матвеева.
Уже в 1678 году рассказывали, что князь Долгорукий, бывший главным воеводой в Чигиринских походах, старался убедить царя в необходимости возвращения Матвеева из ссылки, что двор нуждался в советах опытного государственного деятеля и что при дворе по поводу этого происходили оживленные прения. Голландский резидент, сообщающий некоторые частности этих событий, прибавляет, что в случае возвращения из ссылки Матвеева можно ожидать весьма важных перемен в государстве[20].
Прошло, однако, два-три года до смягчения участи Матвеева и Нарышкиных. Вторая супруга царя Федора, Марфа Апраксина, крестница Матвеева, хлопотала о его помиловании. Ему дозволили возвратиться в свое имение Лух, находившееся в нынешней Костромской губернии, в 500 верстах от столицы. Здесь он получал от своих приверженцев ежедневно известия о ходе дел в столице, где в ближайшем будущем можно было ожидать кончины царя. Келлер писал Генеральным Штатам 25 апреля 1682 года: «В случае кончины его величества, без сомнения, тотчас же будет отправлен курьер к Матвееву с приглашением без замедления приехать в столицу для отвращения смут, беспорядков и несчастий, которые могли бы произойти при борьбе родственников царя между собой. Намедни прибыли сюда отец и сын Нарышкины, а другого Нарышкина, еще более обвиняемого, ожидают на днях; таким образом, все здешние обстоятельства принимают совершенно иной вид».
Предсказания Келлера сбылись. Царь умер, и
