Как цари в народ ходили - Щедр Салтыков

Очнулись здешние обитатели только перед самым появлением генерала Иванова. Да и то не все. Один из телохранителей, почувствовав неладное, пытался связаться с экипажем и, поняв бессмысленность этих действий, кое-как разбудил генерал-майора Горчакова – начальника личной охраны Президента, а затем остальных, кого смог. Впустив Иванова и уже давно дежурившего у входа наверх лечащего врача Президента, со сбивчивых их рассказов и их внешнего вида, внушавшего ужас, здесь наконец-то кое-что поняли о случившемся.

И… пока, как говорится, суть да дело… Но об этом уже ниже.

Самолеты сопровождения сразу же исчезли в темноте. Их двигатели и бортовая электроника вышли из строя, и они почти одновременно свалились в штопор. Так и не выйдя в эфир с сигналами бедствия и не сумев катапультироваться, летчики этих машин погибли. К тому же две машины взорвались, столкнувшись в воздухе. Остался один «Миг». Он летел сзади и чуть ниже лайнера, чтобы не попасть в инверсионный след, оставляемый позади него, так как это неминуемо могло привести к аварии. По этой или по какой-нибудь другой причине, но его двигатели, хотя и с перебоями, но работали даже при отключившейся уже аппаратуре. Летчик не «ослеп» от яркой вспышки, поскольку его заслонил собой огромный лайнер, но управлять своей техникой он был бессилен. Пролетев под брюхом авиалайнера, «МИГ» свалился на левое крыло и устремился к земле.

Глава XI

Володя Пронин, молодой парень двадцати двух лет, вышел из кубрика речного толкача-буксира с громким названием «Речной 221» покурить на палубу. Не спалось ему что-то.

Осень начинала входить в свои права, поэтому было уже довольно-таки прохладно. Накинув на плечи китель, парень шагнул за переборку.

– У-ух! Хорошо! – сказал он, выпустив пар изо рта. Потом достал сигарету, прикурил и смачно затянулся. Протяжно выдохнув, облокотился о борт и стал любоваться необъятной ширью искусственного моря – дела рук человеческих.

Его «толкач» стоял на якоре недалеко от огромной плотины гидроэлектростанции и ждал утра: когда ему «дадут добро» на прохождение через шлюзы. На носу у «Речного 221» были пришвартованы друг за дружкой три баржи: «Москва», «Кремль» и «Сибирь». Баржи были большого водоизмещения и использовались не только в речном, но и в морском прибрежном судоходстве. «Москва» и «Сибирь» были чисто баржами, «Кремль» когда-то был самоходкой (имел кормовую надстройку), но из-за поломки двигателя и нехватки средств для его ремонта использовался теперь, как и первые две.

Огоньки плотины и судов, стоящих на рейде, отражались на спокойной водной глади этой сибирской реки. Красота – аж дух захватывает! За бортом нет-нет да и плеснется крупная рыбина. И снова тишина. Только где-то там, вдали, чуть-чуть слышен звук работающих в неполную силу турбин ГЭС.

– Что, Вова, не спится? – раздался сверху с мостика голос вахтенного.

– Да вот, покурить что-то потянуло, дядь Миша. Да воздухом подышать, – ответил парень.

– Надо… Ну как, привыкаешь помаленьку к речному делу? Ты ведь моряк, можно сказать. Масштабы, наверное, не те, да?

– Привык уже. Я ведь море-то видел только с берега. А как в поход пойдем, так не до этого было. Я из трюма-то не вылезал.

Володя недавно устроился на это судно мотористом. И проработал-то еще чуть больше двух месяцев.

Вернувшись прошлой осенью, отслужив два года в разведгруппе морской пехоты Северного флота, в родной город Владимир долгое время маялся, не находя подходящей работы. Здоровья хоть отбавляй! А работы нет. А тут еще с девушкой познакомился. С Мариной. Девушки быстро западают на ребят в форме морпеха! Начали встречаться. Дальше – больше. Решили пожениться, да только денег – ни копейки. Надо было что-то делать.

Володина семья жила скромно. Отец, оставшийся без руки во время аварии на заводе, получал небольшую пенсию. Мать работала учительницей в школе. Братишка – ученик десятого класса. Дальше можно и не продолжать.

А тут еще и зарплату перестали во время платить – на месяцы задерживали. «Экономические трудности переходного периода» – так говорилось в средствах массовой информации. Стало вообще туго. Володя перебивался случайными заработками, да по огороду на пригородном участке помогал родителям. Так и жили.

Марина же была из «обеспеченных». Родители ее занимались торговлей на рынке. Затем открыли свой магазин. Наняли продавцов, платя им гроши. И, конечно, выражение «он тебе не пара» девушка слышала почти ежедневно.

Володя был гордым и сильным духом и решил: «Обязательно заработаю!» «Сделать деньги» здоровому спортивному крепышу, как он, в то время можно было только одним путем. Старые друзья детства, с которыми Вовка Пронин уходил в армию, все «встали на ноги». «Поднялись», как они говорили. Звали и его в свою «бригаду».

Увидев, как «прожигают» жизнь его дружки, Володя чуть было не сломался. Красивые дома, мощные внедорожники, шикарные шмотки и куча денег больно били по самолюбию и нервам молодого парня. Но он не перешагнул через совесть, через родителей, школу, армию. Отказал братве, которая уже начала собирать деньги, чтобы «поднять» и его.

Марину же сначала все устраивало. Но каждодневное «промывание мозгов» ее родителями и близкими дало знать о себе. И они расстались.

Он долго мучился. Родители, как могли, старались его успокоить. И, в конце концов, он решил уехать из своего любимого города куда глаза глядят. Сел в первый же поезд, следовавший куда-то за Урал и… будь что будет!

Позже он узнал из письма братишки, что Марина вышла замуж за одного из «братков». Забеременела. А через месяц ее мужа зарубил топором один парень, торговавший на рынке мясом, выращенным его семьей. У него вымогали деньги. Он отказал. Его стали запугивать, угрожая убийством. Парень был, видно, «не промах». Стал защищаться от бандитов и выхватил топор… Получил, конечно же, на всю катушку!

Марина сидела в это время в роскошном «БМВ», все произошло на ее глазах. Потом она сделала аборт и… стала заливать свою душевную рану водкой. Но былого уже не вернешь! Поезд ушел!.. Ушел.

В купе вагона познакомился Володя с одним речником, ехавшим с отпуска из родных мест в Сибирь. Звали его Святославом. Оказался земляком из-под Владимира. Посидели, поговорили – дорога дальняя. Многие темы о житье-бытье затронули. Оказалось, что деревня, откуда родом Слава, почти обезлюдела. Остались одни старики, да и тех уже немного. Колхоз развалился, так как какие-то дельцы загнали его в огромные долги. Технику всю разворовали и распродали. Работы не стало. И разъехался весь народ кто куда. Деревня у него была старинная. Во времена Великого князя Владимира Красно Солнышко еще основана. Все вынес ее народ. От далекого Батыева нашествия и до наших дней много лиха было. А вот последних «реформ» не вытерпел, не выдержал, сломался… Сломали! Свои! А когда «свои», это намного труднее, горше, обиднее.

Сидели-пили, курили, вспоминали. Далеко еще ехать. Ох, как далеко!

И видели… Все замечали, что за окнами вагона делается. Везде одно и то же.

Кругом разруха, бедность и нищета. И все это без войны-то!

Володя был еще молод. Многое еще не понимал. Молодые жизнь видят в другом, более ярком, что ли, свете и цвете. Так, видно, Богом дано. Он посмотрел на руки своего собеседника. Да такими руками можно горы свернуть!.. А он сидит напротив, говорит сквозь слезы и бьет кулаком об стол, уже опьянев изрядно.

В Святославе чувствовалась какая-то могучая физическая и духовная сила. Но одновременно складывалось впечатление, что его как будто опутали, сковали и затравили какие-то неведомые злые силы.

Вспомнилась Володе одна поездка несколько лет назад. Учился он тогда то ли в восьмом, то ли в девятом классе. Спортсменом был хорошим. Однажды их команду по боксу повезли в Казань на Молодежную спартакиаду. Он тогда кубок и грамоту привез домой.

Организаторы соревнований повезли их в экскурсионном автобусе в Казанский Кремль, и юный Володя увидел там рядом с белокаменной башней памятник. Это был монумент несгибаемому человеку-патриоту поэту Мусе Джалилю, которого не сломила фашистская неволя, и он погиб как герой.

Володя еще раз взглянул на земляка. Что-то было в нем, напоминающее того парня, отлитого в бронзе на века, рвущегося к свободе из пут колючей проволоки. Слава ведь тоже не сломался. Да, ему тяжело. У него семья, старые больные родители. Детей надо учить и воспитывать. А везде сейчас нужны деньги, будь они прокляты! И немалые. Он не опустил руки и не опустился душой, он боролся.

Многие в его возрасте спились и, плюнув на все, плывут по течению, как дерьмо. У него же есть главное. И это чувствуется. В нем есть стержень, который просто так не перешибешь. Стержень этот – основа настоящего русского человека, россиянина.

Многое еще предстояло понять и осмыслить Володе Пронину с его молодым мировоззрением и прагматизмом. Он сам-то как следует, наверное, еще и не вкусил всех прелестей жизни, свалившихся на страну, особенно в последнее десятилетие. Но и ему, «далекому», многое стало ясно.