Роль читателя. Исследования по семиотике текста - Умберто Эко

0.6. Структуры дискурса

[ «ящичек» № 4]

0.6.1. Коды, гиперкодирование, фреймы

[ «ящичек» № 1]

В «ящичке» № 4 читатель сопоставляет линейную манифестацию текста с системой кодов и субкодов, содержащейся в том языке, на котором текст написан («ящичек» № 1). Эту сложную систему кодов и субкодов я называю энциклопедической компетенцией (competenza enciclopedica); в Теории (2.12) она представлена как Модель Q[33].

Так начинается трансформация плана выражения в план содержания. В порыве лексикологического оптимизма можно было бы сказать, что в этой операции нет ничего сложного, потому что содержание всякого словесного выражения предустановлено словарем и читателю надо лишь декодировать план выражения лексема за лексемой, вынимая из словаря и складывая один с другим («амальгамируя») соответствующие смыслы. Но все знают, что на самом деле все не так просто (см.: Теория, 2.15): для любой общей теории «амальгамирования» семем* камнем преткновения оказываются «контекстуальные смыслы (значения)».

Впрочем, я – в отличие от многих теоретиков текста – не верю, что между словарным значением слова и значением (кон)текстуальным лежит непроходимая пропасть. Правда, до сих пор методом анализа в терминах семантических компонентов (semantic compositional analysis) не удалось объяснить сложные процессы текстовой амальгамации. Но я не думаю, что подобный метод должен быть полностью отвергнут и заменен подходом, при котором некий автономный набор текстовых правил определяет окончательную интерпретацию лексических значений. Я полагаю, напротив, что если текст может быть порожден и интерпретирован, то это происходит по тем же семантическим причинам, по каким сами лексические значения могут быть поняты, а предложения – порождены и интерпретированы. Проблема лишь в том, чтобы включить в число семантических компонентов также и то, что я называю контекстуальными и ситуативными предпочтениями (Теория, 2.11), а также учесть правила гиперкодирования (Теория, 2.14) и такой фактор, как текстовые операторы (см. ниже раздел 0.6.2). Очерк о семантике Чарльза Пирса (глава 7 данной книги) должен способствовать восприятию подобной точки зрения.

В разделе 0.6.2 мы увидим, что даже такая текстовая категория, как фрейм, основана на модели семемного представления в терминах грамматики [семантических] падежей*. Мы также увидим (в разделе 0.7.4), что есть большое структурное подобие между данным типом семемного представления и более абстрактными структурами. Поэтому мы можем предположить, что семема сама по себе – это зачаточный текст, а текст – развернутая семема[34].

Итак, было бы нереалистично рассматривать «ящички» на рис. 0.3 как «реальные» шаги в процессе интерпретации текста: скорее это виртуальные узлы интерпретационного процесса, который на самом деле гораздо более непрерывен (континуален) и «расписание» которого довольно непредсказуемо.

Сказав все это, мы можем теперь перейти к рассмотрению различных кодов и субкодов в «ящичке» № 1.

0.6.1.1. Базовый словарь [ «ящичек» № 1]. На этом подуровне читатель прибегает к лексикону (запасу слов), имеющему формат базового словаря*, и сразу же определяет основные семантические свойства выражений, составляющих текст, чтобы произвести их предварительное «амальгамирование». Если в тексте говорится, что / Жила-была однажды принцесса по имени Белоснежка. Она была очень красивая /, то читатель по ходу первоначального семантического анализа слова «принцесса» определяет, что Белоснежка – это, несомненно, «женщина». Семема «принцесса» потенциально гораздо более сложна (например, «женщина» значит «человеческое существо женского пола», а таковое существо обладает многими свойствами: определенными телесными органами и т. д.). Но на данной стадии читатель еще не знает, какие из этих потенциальных свойств будут актуализованы. Прояснить эту неопределенность могут только дальнейшее «амальгамирование» и текстовые операторы. Пока же, на том подуровне, о котором идет речь, читатель актуализует грамматические и семантические свойства лексем (в случае с Белоснежкой – единственное число, женский род, существительное, одушевленное, человек и т. д.) и может начать установление кореференций*.

0.6.1.2. Правила кореференций [ «ящичек» № 1]. На основе первоначального семантического анализа и распознавания синтаксических свойств читатель устанавливает значения анафорических* и дейктических* выражений (различных шифтеров*). Так, он понимает, что / Она / в процитированном тексте должно быть соотнесено с принцессой. Мы увидим в разделе 0.6.2, что бóльшую часть подобных кореференций нельзя установить без помощи текстовых операторов. Так или иначе, читатель устанавливает здесь пробные ко-текстовые (co-textual) отношения[35]. На этом уровне читатель производит все трансформации поверхностных структур в глубинные в пределах одного предложения. Если возникают неоднозначности, читатель ожидает указаний («ключей») от последующего текста (см. раздел 0.6.3).

0.6.1.3. Контекстуальные и ситуативные предпочтения [ «ящичек» № 1]. Ко-текстуальные отношения – это все те связи в пределах линейной манифестации текста, которые выражены входящими в нее лексемами. Контекстуальные же предпочтения устанавливаются до появления текста тем семантическим механизмом, который мы называем энциклопедией* (см.: Теория, 2.11), и они лишь потенциально присутствуют в каждом данном тексте. Одна из задач читателя – актуализовать эти предпочтения (выбирая одни и игнорируя другие). Иными словами, контекстуальные предпочтения – это закодированные абстрактные возможности встретить данное выражение (слово) в сочетании с другим выражением (словом), принадлежащим той же семиотической системе (в данном случае – к конкретному языку). Так, хорошее энциклопедическое описание слова «кит» должно включать в себя, по крайней мере, два контекстуальных предпочтения: в контексте, где доминирует семема «древность», кит – это рыба; в контексте, где доминирует семема «современность», кит – это млекопитающее.

Ситуативные предпочтения кодируют возможное сочетание того или иного слова с внешними обстоятельствами (ситуациями). (См.: Теория, 2.11: подобные обстоятельства – в той мере, в какой они поддаются учету в энциклопедии, – могут выступать в качестве элементов другой семиотической системы, например, системы социального этикета или жестикуляции.) Так, английское слово «aye» значит или «Я голосую за» (в ситуации собраний определенного типа), или «Есть!», «Слушаюсь!» (во флотской ситуации).

По сути дела, ситуативные предпочтения оказываются задействованными только тогда, когда адресат ассоциирует воспринимаемое выражение с самим актом высказывания и с экстравербальным (внесловесным) окружением. В повествовательных текстах даже сведения подобного рода получают словесное выражение, т. е. даже внешние обстоятельства описываются языковыми средствами. Иначе говоря, ситуативные предпочтения становятся контекстуальными. Использование контекста и (закодированных) обстоятельств опирается на тот факт, что энциклопедия включает в себя также и интертекстуальную компетенцию (см.: Kristeva, 1970): каждый текст отсылает к предшествующим текстам.

0.6.1.4. Риторическое и стилистическое гиперкодирование [ «ящичек» № 1]. Правила гиперкодирования (см.: Теория, 2.14) дают читателю возможность понять, используется ли данное выражение (будь то отдельное слово, предложение или целый фрагмент текста) риторически. На этом уровне читатель «включает» свою соответствующую компетенцию, которая позволяет ему распознать метафору или какой-либо иной троп и избежать наивной денотативной интерпретации данной риторической фигуры. Так, / Once upon a time /[36] – это гиперкодированное выражение, которое дает понять, что a) события, о которых пойдет речь, относятся к неопределенному неисторическому времени;

b) эти события не следует воспринимать как «реальные»;

c) говорящий (отправитель) собирается рассказать вымышленную историю (a fictional story; una storia immaginaria).

К правилам гиперкодирования следует отнести также и правила жанра (которые более явно вступают в действие в «ящичке» № 7), и другие литературные условности. Так, в рассказе, который анализируется в главе 8 данной книги («Вполне парижская драма» Альфонса Алле), уже в названии первой главы читателю представлены / Господин / и / Дама /. Затем, в первых строках текста появляются некий Рауль и некая Маргарита. Обращаясь к той части базового словаря, где хранятся имена собственные, читатель без труда поймет, что речь идет о двух человеческих существах, мужчине и женщине соответственно. Правило гиперкодирования говорит читателю, что название главы обычно сообщает о ее содержании (если только при этом не используется ирония или другие риторические приемы). Поэтому читатель соотносит / Господина / с Раулем, а / Даму / с Маргаритой – и к тому же понимает, что это взрослые люди, принадлежащие, очевидно, к буржуазной среде. В тексте далее говорится, что Рауль и Маргарита / состоят в браке /. В тексте не говорится, что они состоят в браке друг с другом, но у М-Читателя не возникает на этот счет никаких сомнений. В данном случае читатель прибегает к правилам стилистического гиперкодирования. Альфонс Алле знает, что его М-Читателю не потребуется дополнительной информации об этом браке. Когда какой-нибудь автор хочет подшутить над читателем с помощью подобного гиперкодирования, он делает это явно (эксплицитно), как, например, Вуди Аллен, когда заявляет: «Отчаянно хочу снова в утробу. В любую».