Воскресни за 40 дней - Медина Мирай

Ещё четыре года назад я боялся посмотреть ему в глаза, а теперь он сам смотрел на меня снизу вверх. Всё-таки я обогнал его по росту на половину головы.

– Спрашиваю ещё раз: что ты такое? – грознее спросил Алексис.

Что я такое? Неужели он меня не помнит? Ха, ну конечно…

– Меня зовут Даан.

– Алексис. Так кто ты такой?

– Я… Это очень сложно объяснить, и ты мне наверняка не поверишь.

Алексис лишь вскинул правую бровь и сложил руки под грудью.

– Я мёртв… Дослушай меня до конца, пожалуйста! Двадцать третьего января я покончил с собой. Моя душа будет находиться сорок дней на земле. За этот срок я должен найти человека, который увидит меня, призрака, и спасти его. Тогда я смогу вернуться к жизни. Так вышло, что этот самый человек – ты, и, выходит, я должен спасти тебя!

Ти-ши-на.

Алексис выпучил на меня глаза. Стоял неподвижно, сражённый эмоциональностью и реалистичностью рассказа.

– Гонишь.

– Тогда как объяснишь, что эта женщина не увидела меня?

– Этого недостаточно, чтобы доказать свою правоту…

– Я сброшусь с обрыва.

Алексис передёрнулся. В его глазах, на удивление, я прочёл беспокойство.

Если призрак причинит себе смертельный для человека вред, он не умрёт, ибо уже мёртв. Я приготовился бежать к обрыву.

– Стой! – прокричал Алексис. Его костлявые пальцы вцепились в мою руку.

По телу пробежали мурашки, и я обернулся. Жалость и сомнение отобразились на его лице. Это приятно удивило, ибо я не мог сопоставить нынешнего Алексиса с Алексисом из прошлого. Или я его плохо знал?

– Я верю тебе. Не нужно этого делать.

Ответ поразил меня сильнее его вида.

– Верю, но меня не от чего спасать.

– Я вижу, ты чем-то обеспокоен. Я могу помочь?

– Идём со мной.

Он провёл меня к могиле, у которой некогда стоял на коленях. Я наконец-то смог разглядеть имя, выгравированное на ней: Адриана Йохансон. 1.01.1979—23.01.2016.

Ей было всего тридцать семь лет.

– Если вернёшь её, спасёшь и меня.

Меня пробрал холод, сменившийся жаром. Алексис смотрел так пристально. Я хотел отвернуться, но этот взгляд был угрожающим и манящим одновременно. Уйти от него означало совершить преступление.

Я понимал его желание вернуть маму, но неужели он не осознаёт, насколько это нереально? Неужели настолько отчаялся, что просит совершить невозможное у первого встречного?

– Я не могу это сделать, прости.

Алексис подошёл ко мне. Я чувствовал, как он пристально разглядывает меня, как судорожно пускает белоснежные клубы пара. Неожиданно он обхватил мою руку и притянул к себе. Я не успел среагировать. Алексис приблизился к моему уху и тихо, обжигая моё замёрзшее ухо горячим дыханием, произнёс слова, убившие во мне уверенность:

– Тогда ты обречён.

Глава 9

После нашей не очень приятной встречи, а для него – знакомства, Алексис убежал. Я хотел догнать его, но зачем? Продолжая стоять возле могилы его мамы, я представлял, как он сейчас плачет или злится, ведь мир не может вернуть ему самого дорогого человека. И я в числе этого мира.

Дома Диана набросилась на меня с расспросами:

– Ну что, ты встретил его? Как он отреагировал? Наверное, он в шоке, ведь такое не каждый день происходит! Я очень рада, что вы…

– Диана, пожалуйста, успокойся, – устало попросил я, для большего эффекта обхватив её плечи. С милого личика исчезла воодушевлённая улыбка, и она непонимающе захлопала ресницами.

– Что-то случилось?

– Тот человек под маской оказался… парнем, в которого я был влюблён четыре года назад.

Диана аж раскрыла рот и нервно засмеялась:

– Стой, так ты… г-гей?

– Да, но я никогда не встречался с парнями.

– О, боже мой… – девушка замахала руками, охлаждая лицо, при этом продолжала нервно хихикать. Честно признаться, я растерялся, ибо вспомнил издевательства Алексиса. Диана выглядела напуганной, шокированной, ошарашенной… В конце концов – удивлённой тем, что все это время общалась с геем.

– Ты гомофобка? – не выдержал я напряжения.

– Нет-нет! Ты что? – а улыбка на лице стала ещё шире, – Я, наоборот, выступаю за права представителей ЛГБТ. Просто это так неожиданно! Ты… ты встретил парня, в которого был влюблён, а он оказался твоей «второй половинкой»! Это невероятно!

Эти слова заставили меня поверить в искренность Дианы. Но вновь меня не покидало чувство тревоги каждый раз, когда она радовалась за меня. Это не была зависть. Что-то другое, чего я никак понять не мог.

Я продолжал сидеть и улыбаться ей в ответ – меня немного позабавил её внешний вид.

– Так, прости, я тебя перебила. Ха-ха! – она откинула волосы назад, – Продолжай.

А теперь мне пришлось приступить к самой болезненной части рассказа. Даже сейчас я ощущал переживания Алексиса. Мы будто являлись частями единого целого. Пусть абсолютно разные, пусть он младше меня на месяц, пусть у нас разные судьбы – невидимая нить связывала нас.

– Оказалось, что его мама мертва. Он сказал, если я верну её, то спасу и его. Морально спасу.

– Это ведь невозможно, Даан! Или он считает, мёртвые способны воскрешать мёртвых или договариваться с высшими силами? Тогда бы они уже давно не были мёртвыми.

– Он не видит иного спасения, Диана! К тому же он не узнал меня.

– А как его зовут? – девушка обхватила щёки руками и упёрлась локтями в колени, – И вообще, расскажи о нём, о ваших отношениях.

Я был удивлён заинтересованностью Дианы. Она первый человек, кому я осмелился поведать свою историю. Она первый человек, который заинтересовался мной, за что я испытывал к ней благодарность.

– Его зовут Алексис, – Диана явно заметила, с какой нежностью и любовью я произнёс это имя, и улыбнулась мне, – Нельзя сказать, что мы были в отношениях, – я усмехнулся, глядя в горящие огоньком интереса глаза Дианы. При свете камина они казались медовыми, – Мы учились в параллельных классах. Я был двоечником, а он – хулиганом-отличником. О нём слагали легенды. Не было в школе личности, которая не слышала о нём.

– А чем он тебе понравился?

– Дело не в его красоте и обаянии. Если честно, я до сих пор не знаю, из-за чего так сильно полюбил его. Первый раз увидел Алексиса, когда он подрался с каким-то пацаном. У него под глазом наливался синяк, нос был ободран, волосы растрепались, и в тот момент он выглядел абсолютно несимпатичным оборванцем. Но, несмотря на это, моё сердце ёкнуло. С тех пор не было часа, чтобы я не подумал о нём. Я был словно болен, каждый раз искал встречи с ним, хотя он не знал моего имени, и вряд ли даже подозревал о моем существовании. За два года мы встретились взглядами раз пять, и каждый раз я хотел спрятаться.

– Два года? Тебе ведь сейчас восемнадцать. Выходит, что ты любил его с двенадцати?

– Именно так.

– Офигеть, конечно.

– Однажды я не выдержал и решил на День святого Валентина подарить ему открытку… Он отверг мои чувства. Сейчас я понимаю, это было ужасно глупо, ведь он не знал меня. Когда мне признавались в своих чувствах незнакомые девушки, я старался как можно вежливее им отказать.

– Не думаю, что ты поступил неправильно, – негромко начала Диана, – Сомневаюсь, что были ещё парни, которые ему признавались в любви.

– Будь я покрасивей, он бы и смягчил тон, – я ухмыльнулся, вспоминая равнодушные лица сверстников при виде меня – уродливого мальчишки со взъерошенными волосами и в больших очках.

– А ты был некрасивым?

– Да, я порвал все детские фотографии с девяти лет. Мама устроила мне взбучку за это.

– Ты ошибаешься. Некрасивых людей не бывает! Бывают разные мнения и видения! – вдруг взбудоражилась Диана, – Если честно, я раньше тоже считала себя страшной. Я никому не нравилась, а если кто-то и обращал на меня внимание, то только бабники. После смерти я узнала, что давно нравилась парню из параллельного класса. Он даже приходил ко мне на могилу.

– Так ты покончила с собой из-за того, что считала себя страшной и никому не нравилась? – я был готов иронично захохотать.

– На то были и другие причины. Более веские. Тебе лучше не знать.

На этом наш разговор подошёл к концу. Диана направилась в свою комнатку, а я остался сидеть возле камина. Я размышлял о пережитом: о самоубийстве, цели воскреснуть и об Алексисе. Теперь, когда я вновь его встретил, уже не мог сидеть на месте и думать о чем-нибудь другом. Все мои мысли занялись только им. Даже на фоне пылающих веток я видел его лицо, и тут же вспоминал неприятное прошлое.

За сегодняшний день Алексис открылся для меня с новых неведомых сторон. Раньше я вспоминал о нём, как о самодовольном парне. Жил надеждами, что он умеет испытывать жалость и сострадание. Теперь мои надежды оправдались – характер Алексиса не ограничивался эгоизмом. Я не мог предположить, с каких сторон он ещё может мне открыться, но сам процесс «раскрытия» его настоящей личности доставлял мне удовольствие.