Гражданский иск - Валентин Азерников

Бутов. Отпугивать? Даже так…

Наташа. Да, да, так. Ну и что? Я хочу, если нравиться – так чтобы я нравилась, а не твое положение, а если нет, так чтоб тоже я, а не твой характер. Понимаешь? Хватит с меня.

Бутов. Ну и сколько бы так темнила?

Наташа. Пока не пойму и не разберусь – в нем и в себе.

Бутов. А тебе-то я чем мешал?

Наташа. А мне жалко их, когда ты на них – как асфальтовый каток.

Бутов. Как каток? Интересно… Ну и что же ты выяснила?

Наташа. Все выяснила.

Бутов. Ну что именно?

Наташа (после паузы). Мы поженимся.

Бутов. Что?! С ним?!

Наташа. А чем он тебе не нравится? Не лебезит, как все твои? Не смотрит в рот? Ты такого зятя хочешь?

Бутов. Зятя… Черт, слово-то какое! Я вообще не хочу этого… зятя… из подчиненных. Я тебе уже говорил. Не хочу. Я всех своих наперечет знаю, и среди них – ни одного, кого я хотел бы утром встретить на кухне… Подумать даже страшно.

Наташа. Что же ты таких людей берешь на работу?

Бутов. А я их на другие должности беру, не на зятя. И вообще, что за спешка, что тебе вдруг приспичило. Мы переезжаем в Москву, новая жизнь, новые люди. Потерпи – найдешь столичного принца, а не периферийного.

Наташа. А Игорь как раз столичный. Считай, что я его там и нашла.

Бутов. Это еще надо выяснить, почему он тут оказался – опальный принц.

Наташа. Распределили, ты же знаешь.

Бутов. Это мы слышали. А почему не защитил, как все?

Наташа. С шефом поругался, ну и что? И вообще, я не понимаю, что это за допрос.

Бутов. Слушай, замужество – не игрушка. Мы с мамой…

Наташа (перебивает). Да знаю я, знаю все, что ты скажешь…

Бутов (не слушает ее). А мы теперь с тобой одни. И мне не безразлично, на кого будет похож мой внук.

Наташа (мягко). Папа, папочка, ну я все понимаю, правда, все. И у меня, кроме тебя, тоже никого. Но дай мне самой найти или ошибиться. Это я должна сделать, я сама. Это нормально, все проходят через это.

Бутов. И все переживают ошибки детей.

Наташа. Но для того чтобы ошибиться, надо сначала что-то сделать. А если…

Пауза.

Бутов. Нет, но почему он?

Наташа. О господи! Да потому что он мне нравится. Ну поверь мне, у меня интуиция.

Бутов. К тому же мы вместе работаем, это вообще неэтично.

Наташа. Но мы же уезжаем. А в Москве совсем не обязательно, чтоб вы вместе. Ты в министерстве, а он в институте будет. Защитит наконец.

Бутов посмотрел в окно, прошелся по кабинету.

Бутов. Странный день. Последний в году, и столько событий.

Наташа (шутливо). А у них там, на небесах, тоже, наверное, авралы. Нет чтобы в течение года, постепенно – хорошее, плохое. А они все – на последний день. И опять штурмовщина. (После паузы.) Я позову его?

Бутов пожимает плечами. Наташа приоткрывает дверь.

Игорь!

Входит Игорь.

Ну, в общем, папа… (Бутову.) Скажи.

Бутов (после паузы). Так, значит, не хочешь визировать?

Игорь. Если вы настаиваете…

Наташа (Игорю). Не смей! (Бутову.) Зачем тебе это нужно?

Бутов. Н-да… А где Черебец? (Уходит.)

Наташа. Ну вот видишь…

Игорь. Вижу. Товарища Седова во плоти. Чей лик от меня так ловко скрывали.

Наташа. О господи, как я от вас обоих устала! То одному объясняй, то другому. Ну что тебе не понятно? Ну, разные у нас фамилии, у меня мамина, что тут особенного! Ну не хотела, чтоб ты знал, кто мой отец, – это тоже не понятно?

Игорь. Проверка? А то ведь я похож на тех, кто за дочерьми начальников охотится, да? Ты не находишь, что это унизительно для меня – такое испытание? Да и для тебя – истину путем вранья искать?

Наташа. Я не врала. Я вообще не говорила тебе ни слова. Ты сам решил, что мой отец – Седов. Сам же все время: «Что скажет товарищ Седов?… Товарищ Седов, когда узнает…» Я просто молчала, это не преступление.

Игорь. Да? А говорить о новой жизни, зная, что она невозможна, что отец никогда меня не примет, – это как по-твоему?

Наташа. Почему это с дочерью Седова возможно, а с дочерью Бутова – нет?

Игорь. Потому что с ее отцом у меня уже сложились отношения, и их трудно преодолеть. И мне, и ему. Да и не хочется, честно говоря.

Наташа. А чем он тебе не нравится?

Игорь. Почему не нравится? Как раз – нравится. Сильный директор, личность. Но только… только я не уверен, что мне хотелось бы встречаться с ним по утрам на кухне.

Наташа. О господи, и тебе…

Игорь. Ну вот видишь. Тем более.

Наташа. А почему вообще надо утром с кем-то встречаться на кухне? Может, я вообще не хочу туда ходить.

Игорь. А завтрак?

Наташа. А завтрак ты будешь мне приносить. В постель.

Игорь. Уже привыкла? Быстро.

Наташа. Это к плохому долго, а к хорошему – чего ж. (Смотрит на часы.) Ой, я же не успею! Пойдем, проводишь меня.

Игорь. Мне на завод.

Наташа. Это по дороге. (Уходит с Игорем в прихожую.) Папа, мы ушли.

Бутов выходит из Наташиной комнаты.

Игорь проводит меня и – на завод. Он тебе не нужен?

Бутов неопределенно пожал плечами.

И слушай… Если мне позвонят – из областной больницы… Я звонка жду. Но нам же дозвониться… Так что спроси тогда, что сказал консультант. Или пусть перезвонят, я скоро буду. А если мать его позвонит, этого мальчика – Алеши, помнишь, я тебе рассказывала? – если она позвонит, пусть зайдет. Ну, пока.

Игорь. До свидания. С наступающим.

Бутов. А мы разве не увидимся? Вы не вместе встречаете?

Наташа. Вместе, вместе. Так что он зайдет за мной, не волнуйся. Еще увидитесь.

Наташа и Игорь уходят. Бутов возвращается в Наташину комнату, где сидят Ирина Михайловна и Черебец.

Бутов. Боюсь, у них это всерьез. У нее во всяком случае.

Ирина Михайловна. Мне кажется, он неплохой парень.

Черебец. Поперечный только больно.

Ирина Михайловна. Какой?

Черебец. Поперечный. Все поперек норовит.

Ирина Михайловна. На ваши авантюры не поддается? Правильно делает. Зачем Наташе муж – подхалим.

Бутов. Слушайте, я умоляю, без этих слов. Муж…

Ирина Михайловна. Но…

Бутов. Ну хоть пока. Дайте к мысли привыкнуть. Водолазов вон – их под воду постепенно, чтоб кровь не вскипела. А вы сразу в пучину: зять, муж… Я еще о г этой истории, что вы мне приготовили, не отошел. Многовато для одного Нового года. Можно было бы и на два растянуть.

Черебец. Так я ж говорил: можно и не спешить с этим иском. Вы уедете спокойно, а мы вот с юрисконсультом… Да? (Смотрит вопросительно на Ирину Михайловну.)

Ирина Михайловна (после паузы). Вообще-то боюсь, что юрисконсульта вам придется поискать другого.

Черебец. Что так? Неужели из-за меня? Да это ж я так ворчу – для блезиру. Ну – чтоб… (Смотрит на Бутова.)

Ирина Михайловна. Нет, нет, это совсем не связано, все иное. Давно уж собиралась, тяжело совмещать, адвокатура столько времени и сил забирает, на вас уж совсем ничего не остается. Вот и решила: все, с нового года ухожу.

Черебец. Так… Понятно.

Бутов. Что тебе понятно?

Черебец. Ну… Да нет, ничего. Ладно, пора мне, надо же это дело дурацкое закончить – со штрафом. Вы Горского отпустили, а он приказ так и не завизировал. Уж мог бы – по-родственному.

Бутов. Черебец!

Черебец. Ну а что? Это ж вообще кому сказать: против будущего тестя на принцип давит.

Бутов. Прекрати! Тестя…

Черебец. Ладно, я вот что думаю. Вы ведь в командировке. Неважно, что приехали, день приезда не считается. Я вас замещаю по приказу? Замещаю. Вот я за вас приказ и подпишу. И за него – второй подписью. И дело с концом. Оно того и не стоит – столько времени об нем толковать.

Бутов. Афанасий, к чему это? Что это за геройство на триста пятьдесят рублей? Что ж ты себя так дешево ценишь?

Черебец. Это никакое не геройство, Марлен Васильевич. И я не для вас, для себя. Мне так спокойнее. (Смотрит на часы.) Я сейчас тогда с шофером на завод его отправлю – приказ, а ребята получат, и Степанян деньги подошлет. И можно будет еще и в сберкассу успеть… Орехову никак не дозвонюсь, все занято. (Идет в прихожую к телефону.)

Ирина Михайловна. Как странно. Этот год казался таким медленным. Время словно остановилось. Я гнала его, торопила, особенно сейчас вот, когда ждала твоего назначения. Думала, оно что-то изменит, подтолкнет, сколько же можно между небом и землей. А все это так долго длилось, казалось застывшим, письма из Москвы шли веками, твоя командировка – сто световых лет. Я состарилась за это время, вышла на пенсию, потеряла зрение и слух, а ты все не приезжал. А вдруг ты вернулся, и я воскресла, снова молодая и полная сил, мне двадцать лет, нет, двадцать мало, ты ж не любишь молодых, мне тридцать, я все могу, и у меня еще ни одной морщины, я еще никогда не плакала и не обманывала мужа, я открыта своему будущему, как сачок – бабочкам, как невод – рыбам, и время перестало сочиться каплями, оно хлынуло струей, за один день столько событий, у меня голова кругом, я пьяна и всех люблю, даже Черебца, к счастью, он этого не знает, я кружусь в вальсе и боюсь только одного – остановиться… Чтоб не увидеть, что завтра… (Отвернулась.)