Его Величество Авианосец - Андрей Мансуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравия желаю. – майору стало жутко неловко за свой помятый и не совсем уставной допотопный костюм. Даже без знаков различия, – Господин генерал у себя?
– Нет, он на КП.
– Понял. Выдвигаюсь. – Дорохов попробовал улыбкой до ушей и шуткой загладить свой промах. Понятно, что генерал на КП. Плевать ему на три ночи без сна – с такими делами – им всем, похоже, придётся не спать и гораздо, гораздо дольше…
На КП и правда – царило оживление. Если можно так назвать «целеустремлённое» сидение за приборами дежурных кадровых военных, вперившихся немигающими внимательными взорами в экраны, и верчение разных ручек, и переключение тумблеров приборов на пультах – уже научно-исследовательским персоналом.
– Господин генерал, сэр! Майор Дорохов по вашему приказу прибыл. – он оценил и набрякшие сине-серые мешки под глазами, и ссутуленные плечи начальства. Да и руку к козырьку генерал вскидывал скорее, формально, чем чётко. Да и ладно. Они не на плацу. И не на параде.
– Вольно, майор. Идите-ка сюда. Вот, корзина для бумаг. Держите в руках, когда будете смотреть. – и, на недоумённый взгляд, – Думаю, она вам понадобится… Леонид, включайте.
На мониторе в полстены над центральным пультом появилась картинка – труп всё так же распластавшегося ничком капрала. Изображение, наехав, приблизилось, выхватив крупно верхнюю часть тела. Участок спины у левой лопатки оказался виден чётко: вплоть до белёсого пушка, покрывавшего кожу, обтягивавшую плотное мускулистое тело.
Но вдруг…
Маленький участок кожи задвигался, вспучиваясь. И, словно там произошло извержение мини-вулкана – взорвался капельками брызг крови! На коже изнутри выступил бугорок крови, тут же растёкшейся во всех направлениях. Затем кровь, бурлящая в ране, словно отступила вниз, и обнаружилось отверстие – будто проткнутое карандашом. Потому что от пули такого точно не получилось бы: гранённого и узкого.
– Теперь давайте в замедленном. И – стоп кадр.
Картинка вернулась к началу – вспучиванию. Вот кожа лопается, выпуская наружу…
Майор долго смотрел на то, что вылезло из раны, не в состоянии осмыслить – что это.
Затем, когда стоп-кадр подержали секунд десять, воспользовался ведром.
Только когда позывы к рвоте прекратились, он смог заставить себя снова взглянуть на монитор.
Боже!
Или, правильней сказать – срань Господня!..
Тонкое, словно шестигранное, тело – твари вроде пиявки. Чёрное. Отблёскивающее, словно полированная пластмасса. Или, скорее, кевлар. В потёках крови и кусочках… Плоти? Да. Пасть. Полная маленьких треугольных зубов – словно у пираньи. Но… А, вот.
Там, где зубки не покрыты кровью жертвы, они тоже… Чёрные. А пасть-то у твари… Похожа на буровое долото. Или, действительно – на пасть корабельного червя. (Ну, видел он и такие – в учебных фильмах про опасную или вредную зоо– и ксеноморфу. Вот ведь вспомнишь чёртова дока Свендсена: похоже, он прав!) Тело и пасть – в точности как у того самого Тередо, что сводил с ума моряков древних веков. Пока дно и борта не стали обшивать медными листами. А затем и вовсе – стали делать из стальных листов.
«Пробурились», стало быть, сквозь Нуркельдиева… Царствие ему, бедняге, Небесное. Жаль бойца. Но…
– Да, майор. – генерал словно читал его мысли. Впрочем, с его опытом это и нетрудно. Догадаться, какие мысли сейчас обуревают краснеющее-бледнеющего подчинённого. – Я признаю ваше решение пожертвовать одним бойцом для спасения остальных вверенных подчинённых, оправданным. Разумеется, спасти Нуркельдиева от такого ядами и дезинсектантами было невозможно. Зато остальные десантники остались живы. И хорошо, что вы решили проводить разведку силами только одного отделения. Хотя, признаться, в первый момент, когда вы экстренно эвакуировались, я посчитал вас… Банальным паникёром. За эти мысли приношу извинения.
Дорохов автоматически кивнул.
Майор знал, конечно, что генерал говорит так, чтобы морально поддержать его. Сделать, если не полностью подавленными, то хотя бы – переносимыми, муки совести.
– В тех условиях, когда кому-то что-то якобы упало на спину, не сомневаюсь, что и вы и ваши люди должны были посчитать ситуацию приемлемой. Позволяющей решить проблему на месте. А ваше решение – признать трусливым. Паникёрским. (Не сомневаюсь, что оно и вам трудно далось!)
А вот теперь мы видим: ваши великолепные инстинкты, ваше чутьё – спасли не только ваших людей.
Но, похоже, и позволили избежать дальнейших ненужных жертв.
Я уже отправил капсулу с приказом отменить высадку на полюсе ваших коллег-«амазонок». Наши эксперты посчитали вероятным, что «твари» могут жить и там.
Так что выражаю вам, господин майор, благодарность. От лица командования. И от себя лично. – они отдали друг другу честь:
– Служу Содружеству! – в голосе Дорохова оптимизма и радости не ощущалось.
Генерал скомандовал:
– Кто-нибудь. Заберите у него, наконец, это ведро.
Дорохов не глядя сунул ведро с отвратительной жидкостью в чьи-то руки.
Генерал позволил себе теплее, чем до этого, пожать руку майора. И даже задержать её дольше обычного в своей:
– Сидней Петрович. Не казните себя. В том, что случилось, вашей вины нет. Да и вы сами могли оказаться на месте капрала. Потому что с такими… существами мы раньше не сталкивались. Да и никто не сталкивался.
Единственное, что меня смущает – что мы не поверили своим же экспертам. Позволили себе проигнорировать их рекомендации. Отмахнувшись, как от… Хм-м. Назовём вещи своими именами – бреда. Правда, на роботов эти твари не нападают. Так что мы бы никогда их без людей не…
Вот – посмотрите в записи с нормальной скоростью.
Оператор снова включил запись.
Да, майор понял, что ему не показалось в первый раз: дыра на лопатке возникла, лопнула и опустела быстрее, чем за доли секунды.
– Снова – в замедленном.
Теперь стало видно: тварь словно ввинтилась в воздух, свернувшись не то – спиралью, не то – «плавая» в воздухе, как морская змея в воде – зигзагами. И, извиваясь и ввинчиваясь, словно штопор, полетела… К потолку. Там отскочила от бронестекла, и принялась бестолково, словно шершень перед окном, биться и тыкаться в стены и пол камеры.
– Вот так они и движутся. Сквозь воздух. И движутся – очень быстро. Мы можем сейчас разглядеть её движения лишь потому, что рапид замедляет картинку в тридцать… Сколько там раз?
– Тридцать восемь, господин генерал.
– Вот. Ну, как вам, майор? Нравится быть первооткрывателем нового вида? А, может, вы, как первый обнаруживший, хотите увековечить его, дав своё имя?..
– Нет! – ответ Дорохова был скор и категоричен.
Чтоб его имя вспоминали, проклиная, жертвы дьявольских змеючистых тварей – многие-многие годы?! Пока армейские умники в накрахмаленных халатах не придумают, как с ними бороться…
Ни за что!
– Разрешите обратиться, господин майор, сэр?
– Да, сержант, обращайтесь.
– Что же там за мразь такая сожрала Азамата?! – нетерпение своих бойцов он вполне понимал. Как и то, что просто обязан рассказать хотя бы в общих чертах о том, с чем они столкнулись: предупреждён – значит, вооружён!
– Именно, сержант. Мразь. Тварь. Монстр. Точного названия пока нет. А выглядит… – он деловито и чётко (Он – начальник. Должен докладывать или ставить задачу – конкретно и точно. Без лишних слов и эмоций) рассказал об увиденном.
Вздохи и возгласы почти не прерывали доклад – его подчинённые не из тех, кто позволяет эмоциям, вроде страха, брезгливости, или гнева, брать верх над самоконтролем. А без такого самоконтроля и не выжить бойцу спецподразделения.
После того, как майор закончил, сержант решил всё же уточнить:
– Значит, как бы мы не старались, сэр, разглядеть их простым глазом невозможно?
– Именно так. Как пояснил док, у нас слишком… Замедленно восприятие. Нам даже в кино достаточно «всего» двадцати четырёх кадров, чтоб мы это воспринимали плавным и сплошным действием. А тут – тридцать восемь раз.
– А как же нам тогда с ними бороться? Да ладно – бороться! Хотя бы видеть их?!
– Над этим, сержант, сейчас наши умники в белых халатах и с большими головами, как раз и работают. – Майор позволил себе дёрнуть краем рта. Достигнутые специалистами контактно-визуализационной группы «относительные успехи» его не впечатлили, – Правда пока, насколько я понял, результатов…
– Ноль?
– Ну… Почти.
Когда майор вошёл к себе в комнату, он позволил себе сделать то, чего так долго страстно желал: опуститься на стул, обхватив себя за плечи руками. И позволил телу, ногам и рукам дрожать так, как они всё это время требовали – то есть, часто и сильно. Челюсти всё же сжал: чтоб протезы не стучали.
Однако не прошло и минуты, как в дверь постучали. Спокойно, чётко – словно стучащий пришёл по делу, и отлично знает, чего хочет. Как и то, что майор у себя. Не иначе, кто-то следил за дверью. А сделать это так, чтоб он не заметил, может только…