Последний демиург (СИ) - Хабарова Леока

- Что князь сделал выбор, не дожидаясь бала?

- Ага, - угрюмо отозвалась Дара. – Мы так надеялись на свадьбу! Милорду давно пора остепениться, так все говорят.

Но его сердце на веки вечные отдано морю…

- Спасибо Дара, - улыбнулась Вереск. – Сейчас мне нечем отблагодарить тебя за доброту, но…

- Будет вам, миледи, - девчушка зарделась. – Вы добрая и очень, очень красивая! Для меня честь служить одной из избранниц!

- Но… я не избранница.

- Как же? – В глазах отроковицы заблестели лукавые искорки. – Платье же у вас!

Глава седьмая

Она не могла рассмотреть его лица. Никак не могла, сколько ни старалась. Стоило любимому склониться к ней, как видение превращалось в кошмар, и Вереск просыпалась.

- Нет! – закричала она, когда усыпанная цветами равнина превратилась в пепелище, а любимый мужчина рассыпался в прах. – Нет!

Вереск села на постели. Несколько секунд никак не могла сообразить, где находится, а когда вспомнила, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Прошлое. Она утратила своё прошлое. Навсегда. Лишилась всех, кого любила и тех, кто, возможно, любил её. Потеряла ребёнка… и того, кто ей этого ребёнка сделал. Думать об этом, всё равно, что поворачивать кинжал в ране. Больно. Так больно! И страшно.

- Я никто, - прошептала Вереск, глотая слёзы. – Никто… Никто!

Но тут привыкшие к полумраку глаза различили светлое мерцающее облако на бархатном кресле. Что это? Платье? То самое платье. Волны оборок и кружев, блестящий шёлк, россыпь жемчужин…

Платье избранницы…

Дара забирала почистить его и, похоже, принесла обратно.

Треклятое платье! Вереск сжала кулаки. Треклятое платье перевернуло всё с ног на голову, и теперь она – одна из невест-избранниц Мейдинского князя, самого завидного жениха Континента, как говорили все вокруг.

И что же теперь? Пищать от восторга? Да, Ладимир красив. Красив суровой мужской красотой. Вереск вспомнила стальные мускулы, сильные руки, щетину на упрямом подбородке, волны русых волос и ясные синие глаза в оправе длинных ресниц. Прямо-таки воплощение девичьих грёз. К тому же, он баснословно богат. Более выгодную партию даже представить сложно, но…

Не хватало ещё, чтобы меня выбирали, словно племенную кобылу! – сердито подумала Вереск и вскочила на ноги. Путаясь в длиннополой ночной рубахе, она подошла к окну и распахнула ставни. Над морем плескалась ночь. Глухая и непроглядная. Серп месяца тонул в рваных тучах, роняя серебристые блики в тёмные волны.

Вереск не колебалась. Сгребла в охапку дорогие шелка и швырнула в ночь. Платье летело вниз, точно розовый призрак, и очень скоро Вереск потеряла его из виду.

- Так-то лучше, - улыбнулась она и вернулась в постель.

Сон не шёл. В голове крутились мысли, вихрем проносились имена и лица новых знакомцев, вспоминались слова и взгляды. Взгляды и слова…

Вы были беременны, Вереск. Но потеряли ребёнка…

Вы будете моей гостьей…

Милорд не привык экономить на своих гостях…

Самая счастливая из счастливиц станет его женой…

Вереск ворочалась, терзая подушку, однако уснуть так и не смогла.

Но, похоже, бессонница изводила не её одну: она услышала шаги. Лёгкие. Невесомые. Едва различимые.

Кто-то шёл по коридору. Кто-то крался во мраке ночи. Крался… и теперь остановился.

Вереск замерла, затаив дыхание.

Кто-то. Стоял. За дверью!

Стоял мрачной тенью, тяжело, с присвистом, дышал и… прислушивался?

Вереск почувствовала, что седеет. Ладони взмокли, а сердце застыло, превратившись в крохотную льдинку.

Засов! Она не заперла засов!

О, силы небесные! Почему? Ну почему она не заперла чёртов засов? Что теперь делать?

Быть смелой!

- Кто там? – крикнула она, призывая на помощь всю силу духа. Так хотелось услышать тонкий голосок Дары, или даже ворчание старой Милды, но…

Ответом была тишина.

Давящая, полная зловещих шорохов и скрипов, тишина.

Надо быть смелой. Помощи ждать неоткуда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вереск сползла с кровати. Осторожно, на цыпочках, приблизилась к камину и вооружилась кочергой: кто бы ни стоял за дверью, становиться лёгкой добычей она не собиралась.

Сжимая железный прут холодными пальцами, она подошла к двери.

Тихо. Так тихо. Только что-то гулко стучит… Ах, да! Это сердце. Её сердце. Почему же оно колотится так громко?

Вереск прижалась ухом к гладкому дереву. Отчего-то ей померещилось, что тот, кто стоял по ту сторону, сделал то же самое.

Тяжёлое дыхание с присвистом…

А может, это ветер гоняет по замку сквозняки?

Приглушённые шорохи…

А вдруг, это мыши копошатся в тёмных углах? Или…

Гадать можно долго.

Вереск сжала кочергу до хруста в пальцах и резко толкнула дверь. Та распахнулась с грохотом, и мгла хлынула в комнату, единственным источником света в которой оставался огарок свечи.

Коридор был пуст.

- Кто здесь? – повторила Вереск, и голос эхом отразился от каменных сводов:

- Кто здесь… здесь… здесь…

Никого… Тут никого нет.

Нет ли?

Тьма играла с ней злые шутки. Вереск была уверена, за поворотом скрылось нечто огромное, мохнатоё, чёрное, со щупальцами вместо рук.

Силы небесные!

Она шустро нырнула обратно в комнату. Засов! Надо затворить засов! Рука уже потянулась к задвижке, но замерла на полпути. Подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, Вереск схватила огарок свечи в незамысловатом бронзовом подсвечнике и, половчее перехватив кочергу, вышла в коридор.

Глава восьмая

Вернуться. Немедленно вернуться обратно. Вернуться, запереть дверь и нырнуть под одеяло.

Эта мысль стучала и стучала в голове настойчивым молоточком. Разумная, правильная мысль.

Назад. В комнату. Скорее!

Но Вереск продолжала идти: что-то влекло, неудержимо тянуло вперёд. Так, должно быть, манит мотыльков тусклый свет. Удивительное ощущение. Странное. Невероятная смесь страха, щемящей тоски, колючей тревоги и обречённости, которую Вереск не могла ни понять, ни объяснить. Она осторожно ступала по ледяным плитам, разрезая тьму дрожащим пламенем свечи, и причудливые тени танцевали на стенах.

Что ждёт впереди? Кто притаился там, за поворотом?

Страшно, страшно... Но Вереск не могла остановиться.

Шаг. Ещё шаг.

Мрак становился всё гуще и гуще, а огарок почти превратился в лужу расплавленного воска.

И ещё один шаг.

Меня зовут... Меня ждут...

Чья тень мелькнула за углом? Или просто почудилось? Конечно, почудилось...

Здоровенный, семи футов росту. С шипастым горбом и словно бы без головы. Руки длинные, по полу волочатся, а ног и вовсе нет... Страшилище ползло и шелестело, точно ворох опавшей листвы.

Вереск вросла в пол. Нервно сглотнула. Кошмарный силуэт замер и дёрнулся.

Услышал? Почуял?

Свеча зашипела и погасла, и стало, как в гробу. Ни звука. Ни проблеска света. Слепота и безмолвие. И только кровь пульсирует в висках.

Оно идёт сюда. За мной.

Вереск бесшумно поставила бесполезный теперь подсвечник и ухватила кочергу двумя руками. Приготовилась.

Ещё немного. Совсем немного... Вот оно! Сейчас!

Зажмурившись и кусая губы, чтобы не закричать, она широко замахнулась и...

Кочергу перехватили, больно вывернув запястье.

- Ай! - Вереск забилась. Зашипела, точно дикая кошка, но сильные руки держали крепко - не вырваться.

- Тихо!

Голос... Знакомый голос...

- А ну, тихо, Вереск! Это я! Я!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она обмякла в стальных объятиях. Ладимир... Откуда он взялся? И куда делось чудовище?

Чудовище! Конечно! Оно где-то рядом! Притаилось и...

- Пустите меня! - взмолилась Вереск. - Пустите! Там, в темноте, кто-то есть! Оно ползёт!