Орион - Мария Александровна Эмилия Сандерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
‒ Ладно-ладно! Но учти, у меня своё условие: твоё условие будет единственным, и ты управлять мной не будешь!
‒ Я и не собиралась.
‒ Тогда, по рукам! Идём быстрее, холодно уж шибко стало… Уже ног не чувствую!
‒ А вы все мужчины ‒ нытики! ‒ улыбнулась я, вставая и отряхиваясь от сырой листвы. О, как же было весело его раздражать!
Так мы шли минут двадцать, постоянно препираясь. И хоть мы постоянно спорили и ругались, в общем-то, мне нравилось проводить в его компании время. Феликс оказался интересным, хоть и оборотнем. Выходит, оборотни ‒ личности интересные…
II.
Другое родилось созвездие
Из пепла и пламени первого ‒
Девушка, с огненным сердцем.
Пороком её была смелость,
Судьбой управлять неумелость.
И только одного хотела она ‒
Золотою стрелой запустить в небеса,
Чтоб та превратилась в звезду.
Такое возможно! Не лгу!
Она обходила все страны,
Но так не познала отрады.
Ведь свою стрелу золотую
Отыщет она только в сердце своём.
И вырвав стрелу из сердца палёного,
Воскреснет она из пепла холодного…
Записи неизвестного,
Датированные II веком до н.э.
Глава вторая
Уже виднелись сонные огни города. Наконец-то м вышли на холм возле леса! Здесь вдоль старой дорожки из коричневатых камушков стояли три скамейки. Возле самой последней, которая находилась у края высокого холма, стоял, покосившийся немного в сторону фонарь. Свет его лампы изредка моргал.
Я доковыляла к той самой, последней скамейке и села. Ходить я уже практически не могла. Левая стопа болела адски! Сама рана на ноге сильно кровоточила.
Увидев, как я морщусь от боли, Феликс подошёл и сел рядом.
‒ Ну что, раненный солдат? Дай, хоть рану осмотрю.
Я подняла ногу и поставила на колено другой ноги. Новый знакомый оборотень сам развязал с ноги белый поясок, и внимательно изучил ногу.
‒ Ты точно не на гвоздь наступила… Не похоже.
Я вынула из кармана джинсов ту самую железку (причём, я даже не помнила, когда успела со всей этой суматохой поднять её). Феликс перевёл на неё внимание. И я под светом фонаря, наконец, рассмотрела железку как следует. Это была серебристая семи конечная звезда, огранённая по бокам позолотой. И на ней были странные семь символов на одной стороне. И на другой был текст из неизвестных мне иероглифов. Но текст был выцарапан очень и очень мелко, поэтому, я даже толком не могла рассмотреть эти закорючки и всяческие символы.
‒ Ты где это нашла? В лесу?
‒ Ну да.
‒ Дай её мне!
‒ Зачем? ‒ не понимая спросила я.
‒ Это… я её потерял. Ну, отдай!
‒ Ты знаешь, что обозначают эти символы?
‒ Нет… Но я знаю тех, кто знают.
‒ И кто эти загадочные личности? Твои друзья-оборотни? ‒ усмехнулась я.
‒ Ну, вообще-то, нет! ‒ Феликс смешно закатил глаза.
‒ А кто же?
Собеседник внезапно замолк.
‒ Нет уж, говори! ‒ скрестила я руки. ‒ Ты обещал!
‒ Понимаешь… Я могу тебе всё рассказать, как только узнаю кое-что.
‒ Спрашивай, я отвечу! – Очень решительно ответила я, даже не зная, что именно тот спросит.
‒ Ты и сама не знаешь этого. Просто подожди немного, а дальше будет понятно, что к чему.
‒ Ты опять говоришь загадками…
‒ Единственное, что ты должна знать, так это то, что твоя мать жива.
Мои глаза чуть не выпали из глазниц.
‒ Что?!
Я тихо и нервно засмеялась, не принимая его слова на веру.
Феликс резко взял меня за запястье и громко сказал:
‒ Да не шучу я! Не шучу!
‒ Тогда как это понимать?! ‒ я вскочила, совсем забыв о болевшей ноге. ‒ Что значит: «моя мама жива»?
‒ То и значит.
‒ Откуда ты вообще её знаешь?!
− Неважно, − быстро ответил парень. – Просто поверь мне на слово.
− Ты бы поверил в такое, если…
Он перебил меня:
‒ Мои родители бросили меня ещё в младенчестве. Они сбросили меня в реку, в надежде, что я захлебнусь и умру. Я не хочу обсуждать эту тему, ‒ хоть и сказал он это безразличным тоном, я увидела, что ему совсем не всё равно.
Я замолчала. Дальше продолжать с ним ругаться, уже не было смысла. И мне стало, так жаль его… Всё-таки, одно дело, когда родители тебя любили, и совсем другое, когда от тебя просто отказались. Невольно я вспомнила Криса, которого тоже бросили родители. Но у Криса-то раньше была бабушка. Наверно мне никогда не понять, насколько сильна их боль.
Мы сидели молча бесконечно долго. Мне хотелось как-то ободрить его, успокоить, но как тут успокоишь? Тут не подобрать слов, и даже сотни объятий не излечат такую рану. Даже время на это не способно. Человек просто живёт с этим всю свою жизнь.
‒ И что же… У тебя совсем-совсем никого не осталось? ‒ выдавила я из себя.
‒ Нет, − цокнул он языком.
Видно было, что я ему порядком надоела.
‒ Мне очень жаль, что они так с тобой поступили, ‒ я уже совсем не знала, что сказать.
‒ Мэдди, не стоит! Не люблю, когда кто-то пытается меня успокаивать. Тем более в этом нет твоей вины.
‒ Прости… ‒ тихо произнесла я, и опустила взгляд на пожелтевшую траву.
− Не извиняйся, − грубо попросил он.
Он немного помолчал.
‒ Я обидел тебя, да? Если да, то прости, не хотел, ‒ почти шёпотом произнёс Феликс, глядя сначала на звёздное небо, а потом на меня.
Я отрицательно покачала головой, что обозначало, что я не в обиде, и опустила глаза, не отрывая взгляда от опавшей на землю листвы.
Он встал, убрал руки в карманы и сказал:
‒ Тебе пора домой. Я думаю, твоя мама, навряд ли бы была довольна тем, что ты бродишь ночью по лесам в компании оборотня! ‒ он вновь улыбался. Как могло бы показаться, от его грусти не осталось и следа.
«Надо же, как быстро у него меняется настроение! Мне бы так!» ‒ подумала я и встала.
‒ Ты ведь дойдёшь до дома сама? ‒ внимательно глянул он на меня из-под капюшона.
‒ Ну да…
‒ Тогда пока! Я просто живу в другой части города.
‒ Ага, пока. Мы же ещё встретимся? ‒ Не знаю, зачем я это спросила. Бред! Полный бред!
Он слегка улыбнулся и ответил:
‒ Как решит сама судьба!..
«Опять загадочки! Какой всё же загадочный оборотень попался,
