Блаженный послушник. Жизнеописание старца Ефрема Катунакского - Старец Иосиф Ватопедский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды после литургии отец Иосиф задержал отца Ефрема и сказал ему:
— Я знаю твои помыслы и все твое состояние. Не бойся. Я не оставлю тебя одного.
Старец начал изъяснять ему суть делания и созерцания, особенно подробно он говорил о плодах умного делания, плодах обращения внутрь себя:
— Божественная благодать, уже обитающая в твоей душе, умножится так, как ведает сама, и станет для тебя всем во всём[39]. При неожиданных трудностях она будет принимать различные образы и помогать тебе. Она будет приносить тебе мир во время возмущений, она будет отверзать тебе ум к пониманию таинств Божественного Промысла, тех таинств, которые будут тебе встречаться.
Он определил и программу, которая должна была положить начало молитвенному деланию отца Ефрема:
— Ты начнешь творить молитву «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» на протяжении одного часа. Но скажи о том своему старцу, чтобы он не посчитал это твоей собственной волей.
Старец Никифор, будучи простецом, не понял, что это значит, и не стал препятствовать.
Когда отец Ефрем снова пришел на литургию, старец Иосиф спросил его, держался ли он означенной программы. Тот ответил:
— Старче, от этой молитвы из глаз моих бегут потоки слез, а внутри себя я чувствую как бы бурление. Огнем по Христу горит мое сердце.
С тех пор под покровом старца Иосифа он стал постигать таинства умного делания, которое приносит чистоту сердца и Божественное просвещение. Таким образом он стал афонским светильником для утешения нас, «достигших конца веков». Как священник, отец Ефрем имел возможность чаще посещать нашего старца Иосифа. Три-четыре раза в неделю он поднимался к нему для совершения Божественной литургии. От Катунак до Святого Василия достаточно крутой и трудный подъем. Но его юный возраст и духовная ревность превосходили тяжесть этого пути. К тому же повествования о прежних отцах разжигали в нем жажду подвига, которая и является движущей силой преуспеяния.
Часто он, движимый рвением оказаться рядом со своим «учителем», как называл он Старца, приходил раньше и сидел на ступеньках, ожидая, когда ему откроют. Устав старца Иосифа был строгим и неизменным. Они[40] в точности хранили его, и это удовлетворяло молодого иеромонахаподвижника в его начальном рвении, ибо он постиг значение аскезы, которая является деятельным крестоношением.
Вот вкратце устав нашего старца Иосифа: совершение вечерни по четкам; трапеза и потом сон; подъем, приведение себя в порядок и чашка кофе; после этого каждый удалялся к себе и по четкам совершал бдение до полуночи; потом совершалась Божественная литургия, тихо и неспешно, как того требовало внимание ко внутреннему человеку.
Глубину этого таинства — служения «в духе и безмолвии», завершение которому придавала Божественная литургия, совершаемая всегда с умилением и возношением сердца горе, старался передать нам, всегда переживая его, наш преподобный Старец.
Жизнь в окрестностях скита Святого Василия была крайне тяжелой[41], и они[42] перебрались пониже, в Малую Анну[43], взяв с собой свои немногие вещи. Вид некоторых пещер на крутом обрыве к морю говорит о том, что когда-то там жили подвижники. Отцы изнемогли, осваивая этот суровый и обрывистый берег. Но сугубые трудности они испытали, когда строили маленькую церковку «в честь и память Честнаго Предтечи Господня», к которому Старец питал особую любовь. В постройке принял участие и священник отец Ефрем, который носил глину из Катунак. С помощью глины, горной древесины и кровельного железа в углублении скалы был построен маленький храм — обитель благодати в духовной ограде нашего великого старца Иосифа. Здесь познакомились с ним и мы. Под покровом преподобного нашего старца Иосифа в нашу мятущуюся эпоху принесли плоды сотни духовных светильников!
В Малой Анне вблизи Старца отец Ефрем прожил почти два месяца, углубляясь в тайны безмолвия и духовного закона. Он подчеркивал как значительное событие своей жизни извещение и чувство благодати, которое он получил благословением Старца во время пребывания с ним. Какую жажду сподобиться того же благословения он вызывал у нас! Поэтому мы всегда старались идти тем же путем и к той же цели. К тому же и знаки благодатности наших сподвижников были столь явными и очевидными.
Без труда подчинялся отец Ефрем указаниям своего учителя о жизни деятельной, согласно отцам. За ней следует «созерцание» — высший результат человеческого усилия при содействии Божественной благодати. В созерцании как награда подается освящение. Сутью благословенной деятельной жизни, по примеру нашего Господа, являются сознательное подчинение и послушание — добродетели, которые были главной целью всех устремлений молодого подвижника. Именно при помощи подчинения и послушания он, по благодати Христовой, достиг торжества святости. «Послушание — это жизнь, преслушание — смерть»[44], — повторял он непрестанно.
Почему человек пал, стал подвержен тлению и смерти? Каковы были истоки приснобытия и воскресения? Какова была цель подчинения и послушания Бога Слова? Разве целью Его послушания было не искоренение сатанинской самости, явившейся причиной погибельной смерти, и не доказательство того, что онтологической основой жизни является зависимость от Бога, потому что все сущности, как причинные[45] (то есть не имеющие в себе причины своего бытия), существуют и благоденствуют лишь под воздействием Первопричины? Люди, всем своим произволением подчиняющие себя Законодателю Богу, хранятся зависимостью от Него и, поскольку Он является Присножизнью, черпают у Него не только свое бытие, но и преуспеяние и продление своего существования. Или, как говорит преподобный Максим Исповедник, разумные сущности, как причинные, самовластные и находящиеся вне «бытия», имеют возможность получить от Творца Бога «благобытие» и «присноблагобытие».
Это великое таинство[46] молодой подвижник монах и иерей Ефрем постиг очень рано и исполнял его как постоянный долг, не опуская и своих обязанностей по отношению к старцу Никифору. Имея полное представление о последствиях преслушания и пренебрежения уставом, он строго хранил совесть, часто даже ценой самопожертвования и мученического подвига, что было отличительной чертой его жизни. Один лишь его вид пробуждал и подбадривал внимательных людей. По отношению к моему ничтожеству он всегда являл любовь, и это учило меня внимательности и мужеству в моменты упадка духа, случавшиеся по причине моей юношеской неопытности.
Впоследствии мы, его святыми молитвами, обратимся к различным аспектам его подвижнической жизни и его слов, которые мы смогли удержать в памяти. Наибольшую же
