Орел взмывает ввысь - Роман Злотников

Его сотрапезники недоуменно переглянулись. Потом Шульц осторожно спросил:

– Отто, насколько я понял, от твоей Сунгаринской крепости до Риги год пути?

– Да, – ухмыляясь, кивнул Циммерман, весело глядя на своих приятелей.

– Значит, до Швеции еще дальше? – скорее утвердительно, чем вопросительно продолжил Шульц.

– Да, – снова согласился Циммерман.

– А есть ли там поблизости море?

Отто, явно забавляясь недоумением приятелей, отрицательно мотнул головой.

– Нет, поблизости моря нет. До моря надо плыть где-то около месяца. А пешком по прямой выйдет если только чуть быстрее.

– Но где тогда ты нашел там шведку?

Циммерман довольно рыгнул, выразив сим свое благорасположение к местной кухне, затем ухватил расторопно поднесенную трактирным служкой, явно прислушивавшимся к разговору, свежую кружку с пивом, сделал добрый глоток и нарочито небрежно заявил:

– Так их там много было. – И, насладившись выражением абсолютного недоумения, нарисовавшимся на лицах окружающих, снисходительно пояснил: – Отсюда их привезли. Русские тех, кого кочевники поймали, всех выкупали. И взрослых всех похолопили. Мужчин отправляли свои дороги строить, а баб и девок – к нам. В услужение. Там-то женского полу, которые лицом белы и с нашими бабами схожи, не шибко много. Местные-то все ликом чинцы. Вот они их туда и послали. Там и ливки, и финки, и латгалки, и эстки были, и иные, кои тут местные, тоже.

– И что, можно было себе бабу купить и что хочешь с нею делать? – недоверчиво, но с явной завистью переспросил Клаус.

– Кто тебе сказал? – удивился Отто.

– Да ты.

– Когда?

– Да только что! – сердито рявкнул Ульке и повернулся к Шульцу. – Мы все слышали!

Циммерман покачал головой.

– Слышали, да не то. Купить-то я ее купил, но не для «все что хочешь», а для услужения в доме. А ежели кто вздумал бы какую холопку к тому «что хочешь» принуждать, так живо бы покупку конфисковали да штраф платить заставили в ее пользу. Да еще и батюшка бы епитимью такую наложил – мало бы не показалось… Мы же, чай, русские люди, православные, да еще армия – а не бандиты какие.

Тут глаза обоих сотрапезников стали просто как блюдца.

– Отто… ты что? Крестился в православные?!

Циммерман одним глотком осушил кружку и поставил ее на стол.

– Да, – спокойно ответил он. – И не жалею. Я-то из Риги раньше самое большее в Динабург ездил. Ну еще в Митаву один раз. Ничего не видел и не знал. А как по всей стране проехал, посмотрел, какова она ныне, сколь широка и обширна, сколько народу в ней живет и какого, так и понял, что без Божьего соизволения такую страну создать невозможно! Да и про царя нашего такие сказы по стране ходят… Так что все, что нам раньше патер про православных говорил, ложь. Точно.

После его слов не только за их столом, но и во всей таверне, в которой уже появились посетители, почти сразу затихавшие и начинавшие прислушиваться к громкому голосу этого русского капрала, так хорошо говорящего по-немецки, установилась ошеломленная тишина. А Отто достал из-за борта мундира платок, аккуратно вытер рот и руки и жестом подозвал трактирного служку.

– И… ты решил жениться на своей холопке? – очнувшись от задумчивости, поинтересовался Ульке.

– Почему это на холопке? – усмехнулся Циммерман. – По цареву указу и приговору Земского собрания православный в России холопом быть никак не может. Так что как только Маргрете покрестилась, так и перестала быть холопкой. Ну мы сразу и поженились.

– А если бы она за тебя не пошла?

– Не пошла бы, так все равно перестала бы, – пояснил Отто.

– И ты бы потерял деньги?

– Да нет, денег не потерял бы, – мотнул головой Циммерман. – Просто на ней бы получился долг в ту сумму, за которую я ее купил.

– И она бы работала на тебя, пока бы все не отработала, – кивнул хитроумный Шульц, понимающе улыбаясь.

– Да где хотела, там бы и работала, – снисходительно пояснил Отто. – Она же свободным человеком стала. Как я ее удержать смог бы?

Шульц недоуменно наморщил лоб и некоторое время раздумывал над странной коллизией. Местные ливы и латгалы, работавшие на немецких хозяев, тоже были не все закрепощены, но зато опутаны такими долгами, что уйти от хозяина были просто неспособны. А там-то что не так?

– А… на то чтобы ей покреститься, требовалось твое разрешение?

– Как это? – удивился Циммерман. – Какой человек между другим человеком и Богом встать может? Если решилась – так пошла бы в церковь и покрестилась. Никто бы не воспрепятствовал.

Шульц и Ульке снова озадаченно переглянулись. Как-то все в рассказе их старого приятеля выходило неправильно… Вот вроде есть повод возмутиться совершенно варварскими обычаями, а тут вдруг раз, поворот – и вроде как обычаи какие-то уже и не варварские, а совсем наоборот. Затем варварство вдруг уходит на задний план, открывая очень радужные коммерческие перспективы, и снова – раз, и перспективы быстро становятся какими-то непонятными, но уже явно нерадужными. Сложно все, запутано…

– Значит, она сначала была у тебя в услужении, но ты ее не трогал, а потом, когда она и ты окрестились, ты на ней женился, хотя она была совершенно не обязана выходить за тебя, который купил ее как холопку, но она все-таки вышла, – попытался резюмировать услышанное Шульц.

– Ну где-то так, – согласно кивнул Циммерман, доставая из кошеля медь и расплачиваясь с трактирным служкой.

– Как все запутано… – покачал головой Ульке и спросил: – А чего ж ты не привез ее и детей?

– А зачем? – пожал плечами Отто. – Да и лавку не на кого было оставить.

– Лавку?

– Ну да, – кивнул Циммерман и пояснил: – Я же говорил, что жалованье особенно тратить было некуда. Вот после первых трех лет службы у меня и скопилась довольно круглая сумма. Так что когда нас первый раз распустили на жилое, я и завел скобяную лавку. Я же поэтому Маргрете и купил, что, пока я за товаром ездил, надо было кому-то за лавкой и домом смотреть… ну и понравилась она мне, не скрою. Так мы и стали жить. Она первое время все ко мне присматривалась, а уж когда окрестилась, так сама и предложила идти венчаться. А я что, я не против был. Мне тоже местные бабы уже надоели. Вот так мы хозяйством и обзавелись. Я сюда просто на родные места посмотреть приехал, а не оставаться. Поживу сколько-нито и домой двинусь… ну, может, прикуплю чего, чтобы о Риге напоминало…

При этих словах Шульц тут же подобрался, как, впрочем, и большая часть посетителей таверны, сидящих за соседними столиками. В сегодняшней Риге было довольно туго с денежными покупателями.

– …там-то у меня дела идут неплохо, – продолжал между тем Циммерман, – денег вполне хватает. А как после жилого еще три года отслужу, так и вообще свободен буду. Я же поэтому-то и в сержанты не соглашаюсь идти. Хотя ротный капитан давно предлагал в сержантскую школу отправиться. Сержантам положено еще пять лет в запасе состоять и еще два года в учебной роте отслужить, а капралам – нет. Пятнадцать лет в строю и резерве отслужил – и свободен как ветер…