Меч королевы - Робин Маккинли

Гонтурана повесили на стену в Большом Зале, где Харри, как и все Всадники до нее, рассекла себе ладонь о королевский меч и стала одной из них. Королевский меч повесили напротив, ибо только мечи короля и королевы могли висеть на всеобщем обозрении в Большом Зале. Много лет до того Гонтуран пролежал, завернутый в ткань в почерневшем от времени сундуке, с тех пор как в последний раз красовался в Большом Зале. А после свадебных торжеств все отправились по домам, ведь в сезон зимних дождей путешествовать невозможно.

Филанон оставались в Городе до окончания дождей. Отчасти с целью оказать должное уважение Городу и королю, от которого отвернулись столько лет назад, но не только. Скрытая причина сделалась очевидной по весне, когда Ричард Крюи женился на Кентарре. Хотя все и так знали, что происходит. Он вернулся с ней и другими филанон в западные пределы Дамара, обогнув поселок Чужаков по большой дуге. Так между филанон и королем и его Городом снова установилась прочная связь, поскольку королева Дамарская часто навещала своего брата, а он ее. Ричард так и не освоил до конца горскую манеру верховой езды, зато у него оказался талант к лесному делу и стрельбе из лука, который вполне можно было счесть Даром.

Он учил сестру правильно держать лук и посылать стрелу более-менее туда, куда она хотела попасть, но лучником Харри так и осталась средним.

– Ты что, действительно разговариваешь со своими стрелами и велишь им найти оленя где-то там в кустах впереди и проткнуть его?

– А ты действительно велела Гонтурану обрушить горы на уродливую Туррину башку?

Разговор происходил спустя год, после того как Гонтурана повесили на стену в замке, и Харри смогла рассмеяться.

Первым ребенком Кентарре стала девочка со светлыми волосами и серыми глазами. Она родилась до наступления нового сезона дождей. Первый ребенок Харри родился на две недели позже.

– Ну вот еще! – воскликнула Харри, положив руку на живот, когда гонец принес с запада весть. Уже пошли первые зимние дожди, и камни Города потускнели. – Я хотела быть первой!

У ее сына были черные волосы и карие глаза.

Джек выучился ездить верхом не хуже любого горца, притом что начал учиться так поздно. Матин свозил его в свою родную деревню, где тот узнал, как горцы воспитывают молодых коней. В этом Джек тоже преуспел, и семейство Матина полюбило его. Но полковник всегда почему-то возвращался в каменный Город, где Корлату больше нравилось оставаться теперь, когда с ним была Харри. И в тот год, когда юному Тору Матину исполнилось два, Джека призвали на пир в Большой Зал, где он столько раз пировал раньше, и, к его потрясению, сделали Всадником королевы. Теперь он мог сидеть с пятнадцатью Всадниками короля, ведь со времен войны с Севером Корлат больше никого не посвящал. Гонтуран, которого Джек некогда держал в руках на вершине горы, легко и ласково выпил три капли его крови, а он таращился на порез и в кои-то веки не находил слов.

– Мы, Чужаки, должны держаться вместе, – сказала Харри с улыбкой.

Джек тут же вскинул глаза и помотал головой:

– Нет… мы, кто любит горы, должны держаться вместе.

Через год после того, как Джека сделали Всадником, Харри родила еще одного ребенка, на сей раз дочку. У нее оказались рыжие волосы, синие глаза и ехидная улыбка уже в колыбели.

– Ты, разумеется, зовешь ее Аэрин, – сказал Джек, щекоча малышку концом своего кушака, а она хихикала и ловила его.

– Я зову ее Аэрин Амелия. Как только ей исполнится полгода, мы с Форлоем, Иннатом и Матином поедем на запад, чтобы пригласить сэра Чарльза и леди Амелию на Наречение сюда, в Город. Вы поедете с нами? – Харри держала дитя на руках, и когда Джек, ошарашенный, перестал смотреть на малышку и поднял глаза на ее мать, Аэрин сграбастала кушак и запихала в рот, сколько влезло.

– Конечно поеду. Мне же все равно положено? Как единственный Всадник королевы, я должен поддерживать свою репутацию.

Тревога в глазах Харри уступила место улыбке.

Спустя полгода пятеро Всадников повернулись лицом на запад от Города. И когда они уже выезжали за ворота, Харри, которая плелась в хвосте, словно чем-то расстроенная, услышала стук копыт за спиной и, обернувшись, увидела несущегося на нее Огненное Сердце. К седлу его были приторочены походные свертки, и лицо Харри просветлело.

– Ты все-таки едешь с нами.

И Корлат вздохнул и взял жену за руку.

– Да, еду. Не хочу, как ты понимаешь. Наверное, тебе следовало просто догадаться, что я не вынесу разлуки с тобой на столько дней. И это правда.

– Неважно, – ответила Харри.

Корлат взглянул на нее и невольно улыбнулся.

– Может, ты и права, сердце мое. Я склонен забывать, что в твоих жилах по-прежнему течет кровь Чужаков. И возможно, твой безумный план таки сработает.

В ожидании визита в Истан они вшестером разбили лагерь там, где несколько лет назад стоял лагерь куда большего размера. Форлой с Иннатом выехали одни, рано утром, с письменным посланием к окружному комиссару и его жене. Никто не знал, чего ожидать, но меньше всего четверо оставшихся рассчитывали увидеть облако пыли, торопливо несущееся к ним всего пару-тройку часов спустя.

– Горские лошади столько пыли не поднимают, – задумчиво произнес Джек.

Харри встала и прошла несколько шагов в направлении пылевого облака. Она видела внутри две фигуры верхом, а за ними серое и коричневое пятна, означавшие коней Инната и Форлоя.

Леди Амелия добралась до Харри первой. Харри стояла, откинув капюшон, и ее волосы сияли на солнце, оттеняя горское платье и загар цвета маллака. И все же была потрясена, когда крохотная леди Амелия скатилась с лошади прямо перед ней и выдохнула:

– Харри, дорогая моя, почему же ты нам даже весточки не послала?! – разрыдалась и повисла у бывшей гостьи и приемной дочери на шее.

– Я… – пролепетала Харри.

– Неважно, – перебила леди Амелия. – Я так рада снова тебя видеть. Я так рада, что ты нас не совсем забыла. Тебе вовсе не обязательно называть дочку в мою честь, – голос ее звучал приглушенно, поскольку лицом она зарылась в плечо Харри, – но если ты о приглашении, то я безусловно приеду. И Чарльз тоже.

Харри подняла глаза. Сэр Чарльз тяжело спешивался. Леди Амелия отпустила ее, и комиссар в свою очередь молча обнял бывшую подопечную. Его молчание казалось ей дурным знаком, пока она не взглянула ему в лицо и не увидела слезы у него в глазах. Он немного посопел в усы, а затем глаза его широко распахнулись.

Он уставился Харри через плечо, и она услышала голос Джека:

– Славно увидеть тебя снова, старый друг.

Встреча комиссара и короля вышла несколько натянутой. Сэр Чарльз, в неуклюжей попытке на сей раз начать в правильном ключе, протянул руку. Корлат посмотрел на нее, потом на сэра Чарльза, и Харри стиснула зубы. Но тут повелитель гор, видимо, вспомнил полученное от них с Джеком описание этого странного ритуала Чужаков и осторожно протянул собственную руку. Сэр Чарльз от души ее пожал. После этого все пошло более-менее гладко. Комиссар изъяснялся по-горски далеко не так плохо, как втайне ожидал Корлат. «Практиковался, однако», – с удивлением подумал горный король и испытал к старику почти теплое чувство. А Корлат говорил на островном, и сэр Чарльз тактично уклонился от замечания о том, насколько свободно тот им владеет.

Комиссар хотел настоять на всеобщем возвращении в Резиденцию, пока они с леди Амелией пакуют вещи для путешествия. Джек видел, как старательно он сдерживается, поэтому поговорил с Харри, а та уломала Корлата. Король пожирал жену глазами, и темные мысли обуревали его, но восемь всадников двинулись к Истану вместе.

Так, впервые с тех пор, как Чужаки пришли из-за моря и захватили столько земли, сколько сумели, начались дипломатические отношения между Островами и Дамаром. Оказывается, сэр Чарльз воспринял письмо, написанное Джеком, пока Харри, Сенай, Терим и Наркнон отсыпались у него на квартире, очень серьезно. По сути, он поставил под угрозу собственную карьеру, настаивая, что полковник Генерала Мэнди не спятил в конце концов от жизни в пустыне, но отреагировал на реальную угрозу безопасности Истана единственным доступным ему способом. Именно благодаря усилиям сэра Чарльза сам Дэдхем и пошедшие за ним люди были с почетом внесены в военные списки пропавших без вести во время боевых действий на границе и сочтены погибшими. Кроме того, сэр Чарльз взял один из обнаруженных возле форта нечеловеческих трупов, – после исчезновения Джека обнаружили еще два – упаковал его и отослал на анализ островным врачам на юг Дарии, где находились крупнейшие островитянские города и самое лучшее медицинское оборудование. Врачи дружно заявили, что не знают, что это такое им подсунули, но чем или кем бы это ни являлось, оно им не нравится. Сэр Чарльз также откопал все старые доклады о необычной и воинственной активности на северной границе, собрал новые и отослал их туда, где они могли принести максимальную пользу. И благодаря его репутации невозмутимого, консервативного и хладнокровного человека к нему пусть неохотно, но прислушались.