Танцующая с лошадьми - Джоджо Мойес

– Дело не в тебе. Она столько всего пережила. Только не бросай ее.

– Я не такая, как ты. Я так не умею.

– Ерунда. Ты талант. Вспомни, что ты делаешь для этих несчастных детей на работе.

– Это клиенты. Совсем другое дело. Я отстаиваю их права. И еще… Мальчик, которого я представляла. Он перевернул все во мне. Сказал, что пережил ужасный побег. Позже я узнала, что он лгал. Теперь я потеряла уверенность, что меня не водят за нос.

– Думаешь, она водит тебя за нос?

– Мне кажется, она что-то скрывает.

– Ей четырнадцать. – Джо покачала головой. – Чего только они не скрывают: безответную любовь, издевательства в школе, переживания по поводу лишнего веса или из-за какой-нибудь дуры, которая больше не хочет с ней дружить. Они нам этого не говорят. Боятся, что их осудят или отчитают. – Она засмеялась. – Или еще того хуже: что мы вмешаемся и попытаемся решить их проблемы. – (Наташа смотрела на сестру во все глаза. Откуда она это знает?) – Слушай, не думаю, что она обманывает тебя сознательно. Возможно, это маленькая испуганная девочка, которая хотела бы открыться кому-нибудь. Своди ее в ресторан. Вы вдвоем. Нет, не в ресторан… – Джо обкусала ноготь. – Слишком для нее напряженно. Займитесь чем-нибудь вместе. Чем-нибудь приятным. Ненапрягающим. Может, она расслабится немного. – Джо погладила Наташину руку. – Не сдавайся. По крайней мере, это тебя отвлечет. И помни: ты делаешь хорошее дело, приютив эту девочку у себя в доме.

– Ерунда.

– Это не умаляет значимости того, что ты делаешь. Правда. А теперь надо отправить этих двух монстров в постель.

А Мак? Она хотела спросить, что делать с Маком. Но сестра уже ушла.

Действующей рукой старик взял у Сары вилку и стал медленно отправлять в рот кусочки манго, испытывая молчаливое, но явное удовлетворение. По пути Мак купил в супермаркете готовое блюдо. Сара накалывала кусочки на белую пластиковую вилку и передавала ее дедушке, чтобы он мог есть с достоинством.

Мак ждал, когда они закончат. Капитан тщательно утер рот бумажной салфеткой. Потом Мак протянул ему папку:

– Вот, посмотрите, Капитан.

Старик повернул голову. Он сегодня поживее, подумал Мак. Реакция поактивнее, говорит отчетливее. Попросил воды дважды, вполне ясно, и сказал «Chérie»[39], увидев Сару.

Мак подвинул стул к кровати и раскрыл папку, чтобы было удобнее видеть ее содержимое.

– Мы решили украсить вашу комнату.

Пока Капитан не потерял бодрости, Мак достал первый снимок, черно-белый, в формате А4, на котором Сара скакала в парке на лошади рысью на месте, которую называла пиаффе. Старик долго рассматривал фото, потом повернулся к внучке:

– Хорошо.

– Он прекрасно себя вел в тот день. Слушал меня. Старался. Каждый миг…

– Очень красиво, – осторожно выговорил он.

Внезапно девочка забралась на кровать и легла рядом. Положила голову ему на плечо.

Мак достал другой снимок, старясь делать вид, что ничего не замечает.

– Мне кажется, этот…

– Je ne peux pas voir[40], – сказал старик.

Он терпеливо ждал, пока Сара надевала ему очки. Потом жестом попросил Мака поднести снимок поближе. Мак положил фотографию подле него. Капитан одобрительно кивнул.

– Это для вашей комнаты. – Мак полез в карман за голубым пластилином.

Потом стал развешивать фотографии вокруг кровати, глядя на голые бледно-зеленые стены, украшенные лишь репродукцией акварели 1980-х годов и обращением к посетителям: «Не забывайте мыть руки». Пару снимков он прикрепил у кровати Капитана.

Папá внимательно рассматривал фотографии одну за другой, подмечая каждую деталь. Ему этого хватит на весь день, подумал Мак.

Когда он рассказал Саре по пути в больницу, что собирается сделать, она разглядывала снимки, удивленная и молчаливая.

– Ничего? – Мака обеспокоило отсутствие реакции. – Я не взял фото, на которых вы делаете то, чего не следует. Стойки на задних ногах и всякое такое.

Она улыбнулась, но грустно:

– Спасибо вам.

По ее голосу он понял, что она нечасто встречалась с великодушием и еще меньше его ожидала.

– Приберег самую лучшую на потом.

Мак распаковал фотографию, которую вставил в рамку. Даже Сара еще не видела ее. Рамка была недорогая, из легкого дерева, с подложкой из картона, но за блестящим стеклом изображение девочки, которая прижималась щекой к своей лошади, было ярким и четким – старик мог рассмотреть каждую деталь. Фото передавало ее незащищенность; несформировавшееся лицо, которое еще не знает, станет ли красивым, в каком-то неземном единении слилось с конем-исполином. Монохромность и высокая четкость придавали лицу девочки и морде коня благородство и загадочность, которые исчезли бы на цветном снимке. Мак знал: это одна из его лучших работ. Он понял это практически сразу, как только сделал снимок. Когда он увидел законченную фотографию, у него учащенно забилось сердце.

– Бошер, – произнес Капитан, глядя на фотографию. – Сара.

У него получилось «Сарра».

– Мне нравится эта фотография, – сказал Мак. – Я сделал ее на прошлой неделе утром, перед тем как мы вышли со двора. Она не знала, что я ее фотографирую. Мне нравится, как свет от лица Сары передается лошади. У обоих глаза полузакрыты, будто унеслись в мечтах куда-то далеко.

Владелец галереи был того же мнения. Он хотел выставить работу, сказал он Маку. Она ему очень понравилась. Часть Лондона, которая исчезает, сказал он. Как дети и лошади Дублина. Только лучше. И предложил цену за каждую фотографию, от которой Мак выпучил глаза.

– Выставка откроется, возможно, в марте, если вы не против, но эти копии – ваши. Я подумал, вам будет приятно на них смотреть…

Последовало долгое молчание. Мак нечасто бывал растерян, но сейчас чувствовал себя именно так. Наверное, я перегнул палку. Но я лишь хотел напомнить ему о том, что он потерял. Он боится, что я ее эксплуатирую. Какое право я имел являться как лорд Щедрость и вторгаться в чужую жизнь, решая, на что должен смотреть старик, коротая время? Развешивая все эти фотографии по стенам – мир, которым он не может наслаждаться. Указывая ему на его беспомощность.

Мак прислонился к стене:

– Если это не то, я могу…

Старик подозвал его. Мак нагнулся, старик взял его руку и пожал. Его глаза увлажнились.

– Merci, – прошептал он хрипло. – Merci, Monsieur.

Мак с трудом сглотнул.

– Не за что. – Он выдавил непринужденную улыбку. – На следующей неделе еще поснимаю.

И только тогда обратил внимание на Сару. Обычно она мало говорила. Она по-прежнему прижималась к деду, обвила его руку, будто хотела сказать, что не хочет вновь оставлять его одного. Закрыла глаза, отвернулась. Слеза скатилась по щеке, высвеченная безжалостно ярким светом. Она выглядела совершенно несчастной.