Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведомая интуицией, перехожу на родной для нас двоих крымскотатарский. Мне не с кем сейчас на нем разговаривать. Я только Сафие учу. Не хочу, чтобы дочка выросла без идентичности.
Бывший муж замирает с недостегнутой пуговицей. Хмыкает. Заканчивает.
— Легко убеждать себя, что только ненавидишь и пользуешься. А ты попробуй признаться, что любишь еще…
— Айка, — произнесенное со вздохом, должно означать «хватит». Правда я и сама понимаю: грань перейдена. Его. А я рисую свою.
Рвем зрительный контакт в унисон. Айдар опускает взгляд на ремень. Застегивает. Я — ноги на пол. Тяну за собой покрывало.
Делаю несколько шагом мимо, мечусь между просьбой закрыть за собой дверь и дождаться моего возвращения. Я же там про чай что-то плела, да?
В итоге решаю, что отпустить я его не готова, а остаться ради меня, скорее всего, не готов будет он. Делаю шаг, оглядываюсь и ступаю на плато наших бесконечных родительских компромиссов.
— Останешься на ужин? Сафие будет рада.
Глава 26
Айлин
Он не отказался бы. Я знаю, он ни за что не отказался бы.
Остался на ужин.
После его согласия я судорожно и быстро пыталась сделать из обыденного приема пищи праздничное застолье. Айдар даже спросил, нужна ли его помощь. Я под дурацким предлогом купить сока отправила его в магазин, а сама вычистила все запасы «на особенный случай» и уставила ими стол в гостиной.
Мы с Сафие там не кушаем. Обычно по-простому. На кухне. Зачем нам? Но в тот вечер я даже свечи зажгла.
Накрыла на пятерых. Мне казалось, если приглашу Аллочку и Данечку, неловкости будет меньше. Или не так: меньше будет вязких ассоциаций с семьей.
Но когда соседка привела Сафи, мне сразу стало понятно — она оставит нас втроем.
У моей малышки при виде Айдара — глаза размером с блюдца. Она понеслась навстречу, а я неловко улыбалась в ответ на перепуг в глазах Аллы. Мне кажется, она очень за нас боится. Чувствует, что все не совсем… Хорошо.
Соседка с внуком ушли, а мы сели за стол. Я даже оделась красиво.
Айдар наверняка заметил это, вернувшись, но ничего не сказал. А вот Сафи…
— Айдар, правда же моя анне самая-самая кр-р-р-р-расивая? Как моделька!
— Правда. Очень. Аж слепит.
…
— И готовит так вку-у-у-усно…
— Да, я вкуснее нигде не ел.
…
— А ты пирог наш скушал?
— Всё до крошки.
— Мы старались, я узюм раскладывала…
— Изюм, ханым.
— Да, узюм…
Мне казалось, что по венам бежит и пузырится шампанское.
Из квартиры никак не выветрить запах нашего отчаянного секса.
Из головы — взлетевшая до небес самооценка.
Сафие то и дело взрывалась восторгом — смеялась, хлопала в ладошки. А я не знала, куда спрятать глаза и как погасить яркий-яркий румянец. Поэтому преимущественно молчала, а Айдар с Сафие отлично беседовали. Отец шутил, малышка смеялась. Ела так себе, хоть и готовлю я вроде как «вку-у-у-усно», а вот я — показательно плотно. Запомнила про несколько килограмм, которые не станут лишними.
Когда ужин был закончен, Сафие утащила за собой в комнату обожаемого друга, который пока так и не стал для нее отцом.
Подозреваю, у нас с Айдаром у обоих проскакивала мысль признаться в тот вечер, но мне всё еще тревожно, а он перестал давить. Спасибо. Еще чуточку.
Пока перемыла все, вытерла и сложила стол — на часах уже восемь. Заглянула в детскую — они играли. Сафи выглядела главной. Айдар — увлеченным. Я… Оставила их. Чем чувствовать себя третьей лишней, лучше наслаждаться возможностью перевести дух.
Когда вернулась со словами, что пора в душ и ложиться, у Сафи случилась первая за долгое время истерика. Она слишком обрадовалась. Перевозбудилась. Ей слишком нравится Айдар, чтобы его отпускать. Она плакала, тянулась к нему и не верила обещаниям про «завтра доиграете, ханым».
Айдар же впервые на моей памяти был таким растерянным. Я читала страх и непонимание в зеленых глазах. Это всё от неопытности. Он привык к тому, что Сафик послушная, улыбается, а полноценно с детьми и их капризами иметь дела еще не приходилось.
Молча глазами обещала ему: «ты тоже научишься», укачивая и монотонным голосом успокаивая захлебывающуюся собственными слезами дочку.
Уходя, Айдар спросил: «она так часто?», разволновался сильно. Я мотнула головой.
— Ты умеешь с ней справляться.
Устало улыбнулась в ответ на похвалу. Да, умею.
Провожая к двери, смотрела больше на шею, чем в лицо. Может стоило бы предложить ему остаться, но я же знала — не согласится.
Мы, наверное, вдвоем еще к такому не готовы.
— Ты просто слишком сильно… Ее волнуешь.
И меня.
Мы не целовались, не возвращались к сексу или разговорам о нас. Айдар ушел, я из окна следила, как курит под подъездом, а потом садится в черную машину на заднее. Не свою. Возможно, какое-то элитное такси. Да не важно.
Легла в кровать, чувствуя себя выжатым лимоном, а сон не шел. Потянулась за телефоном, написала ему: «ты добрался?», и только получив: «да», уснула.
На следующее утро нам с Сафие привезли по букету. Это такая мелочь, но малышка была в восторге. Я плакала, разматывая бесконечные ленты.
Мысленно с того дня начала новый отсчет. Изменилось что-то или всё — пока не знаю. Но чувствую, что эта осень будет пахнуть для меня весной.
* * *
— Анне, а может снова Айдара на ужин позовем? Ему все понравилось… Вкусненько…
Не могу сдержать улыбку, сильно сжимаю руку дочки, дожидаясь зеленого на пешеходном переходе.
Она предлагает это по несколько раз на протяжении дня. Я то отмахиваюсь, то увиливаю, то обещаю, что позовем. И всерьез над этим думаю. Просто… Пока не было повода. Мы с Айдаром еще не встречались. Я жду. Уверена, он тоже ждет. Выдерживаем необходимую обоим паузу.
— Пригласим, кызым. Как ушки?
Загорается зеленый, мы быстрым шагом переходим дорогу. Я жду ответа, смотря на дочь. А она тем временем тянется к слегка покрасневшей мочке. В ней уже красуется та самая сережка.
— Болят, конечно… — Дочка утрировано тяжело вздыхает и смотрит на меня грустно. Я еле сдерживаю улыбку. Как Айдар отнесется, если однажды наша дочь придет и скажет, что хочет стать актрисой? А если моделью? А если замуж захочет выйти за кого-то… Не такого? Поддержит или…? — Но после пироженок всё пройдет…
Вздыхает еще раз. Я громко смеюсь — она следом.
