Контракт - Мелани Морлэнд

– Тогда работай над этим, – сказал Грэм. – Разберись со своей личной жизнью. Как только ты это сделаешь, мы обсудим твою профессиональную жизнь. С этого момента ты в отпуске, пока у нас не состоится очередной разговор. Тебя не уволят, но и будущее твое не высечено в камне.

– Понимаю.

Я ожидал, что меня уволят сразу. Прогонят из фирмы. Независимо от результата или того, насколько трудными будут мои поиски, будущего разговора я не заслуживал.

– Спасибо, – со всей искренностью произнес я.

– А сейчас я отвезу тебя домой.

Я шел за ним к машине и размышлял о том, что без Кэти это не дом, а просто место, где я жил. Где бы она сейчас ни находилась, мой дом был там. Рядом с ней. Я должен был найти ее и вернуть обратно. Тогда я смог бы снова назвать квартиру домом.

* * *

После того, как Грэм меня подвез, я шатался по квартире и не знал, с чего начать. На журнальном столике лежала папка с образцами цветов и идеями Кэти для интерьера. Она добавила в список материалы для моей спальни. Судя по ее наброскам, она собиралась переставить мебель и поменять цвет стен. Она была талантлива. Я это заметил, но никогда ей об этом не говорил, хотя и должен был. У меня было столько мыслей, которыми мне следовало с ней поделиться.

Я швырнул папку обратно на журнальный столик. Когда я верну ее домой, мы могли бы обсудить, какие изменения она хотела внести в нашу комнату. Она могла делать с квартирой все что угодно. Главное, чтобы она была здесь.

В первую очередь мне нужно было найти свою жену.

Я пошел в ее комнату и снял с полки шкафа небольшую коробку для бумаг. Я знал, что в ней хранились юридические документы Кэти и Пенни. Я сел в кресло-шезлонг и открыл крышку, заглушая в себе чувство вины. Это были ее личные вещи, и я чувствовал, что не имею права просматривать их без ее разрешения.

Однако у меня не было выбора.

Через час я сложил все обратно в коробку. В голове все шло кувырком. Кэтрин умела вести записи. Я впервые осознал, что она жила на грани нищеты. Что каждый заработанный ею цент шел на Пенни и заботу о ней. Я увидел, как возросли ее расходы, в то время как доход увеличился лишь незначительно. Она старалась экономить как могла – переезжала в более дешевое жилье, тратила как можно меньше на повседневные нужды. Я вспоминал, как обращался с ней в офисе, с чем ей приходилось мириться каждый день, как издевался над ее нищенскими обедами – все это заставляло меня теперь корчиться от стыда. Горячая волна стыда накрыла меня, когда я вспомнил, что я делал и что я говорил. То, что она смогла это пережить и простила меня, было чудом.

Я закрыл крышку коробки. Хотя я узнал из этих бумаг немного больше о ее жизни и ее безусловной любви к Пенни, но не нашел в документах ни малейшего намека на то, где она могла находиться.

Я поднял с пола ее шкафа неразобранные коробки и стал рыться в них в поисках улик. Тем не менее, несколько часов спустя я опустил руки, признав свое поражение. В них находились разные личные вещи: школьные проекты, табели успеваемости, безделушки, несколько семейных фотографий и сувениры времен подросткового периода. Это были воспоминания, которые так много значили для нее, но ничего не значили для меня и никак не могли указать ее местонахождение.

Я сложил все вещи обратно в коробки и встал, уставший, но исполненный решимости. Я окинул взглядом комнату, выдвинул все ящики, осмотрел все полки, книжный шкаф и ванную комнату. Я изучал фотографии на полках, рассматривал мелкие безделушки и щупал корешки книг. Я сомневался, что подборка ее книг даст мне какие-либо подсказки.

Я выключил свет, спустился вниз, налил себе виски и с удивлением обнаружил, что уже поздно. Есть не хотелось, и я схватил яблоко и стал его жевать, сидя за барной стойкой. В голове проносились образы, как Кэти, на кухне, готовит вкуснейшие блюда. Я вспомнил ее смех, как она поддразнивала меня, когда я ворчал по поводу того, что приготовление ужина так сильно затягивается.

– Терпение, Ричард. Все хорошее приходит к тем, кто умеет ждать, – произнесла она и улыбнулась.

Я закрыл глаза. Я не мог проявлять терпение, когда дело касалось поисков Кэтрин.

Я отбросил недоеденное яблоко. Включил в кабинете компьютер, чтобы проверить, нет ли от нее электронного письма, и не удивился, ничего не обнаружив. Я потягивал виски и оглядывал комнату. Мне всегда нравилось, когда она приходила и садилась напротив меня. Я показывал ей, над чем работаю, и ее комментарии всегда оказывались уместными и полезными.

Как я мог не замечать, насколько глубоко она проникла в мою жизнь? Когда мы только начали жить в соответствии с договором, границы были четко определены. Мало-помалу они размывались, пока не перестали существовать. Для нас это было так же естественно, как дышать – когда я наблюдал, как она готовит, как болтает со мной за столом, когда я сидел рядом с ней, а она смотрела телевизор, как она быстро целовала меня перед тем, как лечь спать. Все эти фрагменты составляли мою повседневную жизнь, точно так же как и привычка проверять, что моя дверь открыта, и она услышит мой храп. Все эти действия я совершал, не задумываясь.

Я влюблялся в нее, вырабатывая в себе одну маленькую позитивную привычку за другой. Просто оставаясь собой, Кэти постепенно заменила все мои дурные привычки, пока у меня не осталось ни одной.

Я застонал и уронил голову на спинку стула. Я должен был ее вернуть.

* * *

На следующее утро, после очередной беспокойной ночи, я перенес коробки из дома в комнату Кэтрин. Я сложил их в кладовке, так как знал, что она не готова разбираться с содержимым так скоро после смерти Пенни. Там же хранились все ее картины, рисунки и другие произведения искусства, и им суждено было пролежать до тех пор, пока Кэтрин не решит, что с ними делать.

В первой коробке лежали безделушки и сувениры, которыми была заставлена комната Пенни. Я аккуратно сложил их обратно и отставил коробку в сторону. Следующая коробка содержала в себе фотографии и фотоальбомы. Я пролистал эти альбомы, и перед моими глазами прошла жизнь Пенни, запечатленная поначалу в черно-белых снимках,