Крымская ракета средней дальности - Андрей Дышев

– Что-то мне… – пробормотал генерал и растерянно провел ладонью по карманам костюма. – Секундочку, подождите…

Он не без труда встал, опираясь о стол.

– Вам плохо? – с тревогой спросила Ирэн.

– Не то чтобы плохо… Но валидол бы не помешал… На кухне есть. Сейчас…

– Я вас провожу! – сказала Ирэн и взяла генерала под руку.

Это хорошо, пусть они оба выйдут. Мне надо сосредоточиться и сделать очень важный вывод. Ирэн, эта хитрая бестия, не должна ни о чем догадаться. Я не позволю ей проследить за моим взглядом. Я буду индифферентным, равнодушным, тупым, как скала… Они вышли из комнаты. Я слышал, как за стеной стукнула дверца буфета, как полилась в стакан вода, как Ирэн о чем-то заботливо зачирикала. Линейка… Циркуль… Нет, циркуль мне не нужен. Какие же координаты я передал по мобильнику? Дай бог памяти… По широте: сорок три градуса пятьдесят две минуты… Сколько же секунд? Из-за этих секунд я еще ругался с диспетчером и советовал ей заново окончить среднюю школу… Да хрен с ними, с секундами. По долготе, если не изменяет память, тридцать шесть градусов и сорок пять минут… Да, кажется, так.

Я склонился над обширным синим пятном, изображающим море. Нашел пересечение широты и долготы и поставил точку. Здесь была наша яхта в момент крушения самолета. Теперь курс: зюйд-вест, 225. Если из этого числа вычесть сто восемьдесят, то можно определить, с какой стороны ракета прилетела… Я приложил линейку и провел линию… Дальность действия – не более ста двадцати километров… Я отмерил отрезок линии, которая бежала по берегу, пересекала поселки, дороги, реки и поднималась в горы… Из кухни раздаются голоса. Кажется, Ирэн пытается успокоить генерала. Снова звенит стакан. Она заставляет его выпить валерьянку… Я склонился над картой и поставил маленькую галочку в лесном массиве, откуда был произведен запуск. Что здесь находится? Дремучие леса, склон горы, национальный заповедник… Ба! Именно в этих лесах сегодня ночью я гонялся за «Лендкрузером»! Никаких сомнений! Вот тоненькой нитью показана грунтовка, по которой мы ехали, вот первая развилка, вот вторая… Здесь я наткнулся на шлагбаум. А что за ним? Линия электропередачи, черные и коричневые кубики строений, обозначенные как «дом лесника»… Да это не дом, а целый поселок! А может быть, гарнизон? Воинская часть с ракетными установками?

Генерал вернулся. За ним Ирэн. В ее глазах – немой упрек за чрезмерную жесткость. Но я уже не мог думать о таких вещах, как корректность и вежливость. Меня распирало от желания немедленно, сию минуту, узнать все.

Генерал сел на диван и замер, прислушиваясь к своему сердцу. Откашлялся. Взял со стола карандаш и тотчас бросил его. Он готовился к встрече с нами, но сейчас все его мысли спутались. Он не знал, что еще сказать нам. Ответственность за гибель людей убивала его, и он это чувствовал.

Я обошел столик с картой и встал так, чтобы закрыть ее собой от Ирэн.

– Генерал, скажите, – произнес я, щелкнув пальцем по «дому лесника». – Что здесь находится?

Он вздрогнул, вернувшись в реальность, надел очки и взглянул на карту. Затем тотчас снял очки, поднял голову и с настороженным любопытством взглянул на меня.

– Я так понимаю, что коль вы спрашиваете, то какой-то информацией уже располагаете, – произнес он. – Да, здесь расположено одно из наших подразделений.

– Ракетный дивизион?

Генерал замялся и неопределенно качнул головой.

– Я не имею права говорить вам об этом… Но почему вы спрашиваете?

– Потому, что ракета, уничтожившая самолет, стартовала с этого места.

– Что?! – неожиданно резко отреагировал генерал и даже вскочил с дивана. Снова нацепил очки, снова посмотрел на «дом лесника» и кинул очки на стол. – Не говорите глупостей! Этого быть не может! Это исключено!

– Точно такими же аргументами вы отрицали, что самолет был сбит ракетой.

Ирэн крутила головой, глядя то на меня, то на генерала. Можно было подумать, что она не понимала, о чем идет речь. Я кидал на нее редкие взгляды. Чувствовала ли она, что петля на ее шее сжимается?

– Да поймите же вы, молодой человек! – зашептал генерал, тряся перед моим лицом ладонью. – Армия – это совсем не то, что вы себе представляете. Это дисциплина и регламентация, это взаимосвязь многочисленных структурных элементов. Это, в конце концов, единоначалие. И лишь когда поступает приказ от командира, вся эта сложная система начинает действовать в особом режиме, причем под жестким контролем. И только тогда может стартовать ракета.

– Значит, ваша сложная система дала сбой, – ответил я.

Генерал наигранно усмехнулся, схватился за лицо руками и покачал головой.

– Командует этим подразделением полковник Стрельцов, – торопливо заговорил он, словно боясь, что я перебью его и опять начну нести ахинею. – Это мой боевой друг, которого я знаю уже не один десяток лет. Ручаюсь за него! Образец исключительной порядочности и чести… Извините, что я говорю такими высокопарными словами, но это правда, и другие эпитеты по отношению к Стрельцову трудно подобрать. В его части царит образцовый порядок. За последнее время – ни одного дисциплинарного нарушения. Отзывы проверяющих – блестящие. Солдаты умные, дисциплинированные. Ни самоволок, ни побегов, ни пьянства. Часть находится на круглосуточном боевом дежурстве и к стрельбам не привлекалась. Я, конечно, раскрываю вам сведения, содержащие военную тайну, но у меня нет других аргументов, чтобы помочь вам избавиться от страшного заблуждения!

Я молчал. Все, что мне было нужно, я уже узнал. Генерал был искренен в своем желании выбить из моей головы дурь и высветлить имя полковника Стрельцова. Он думал о своей чести и чести своих подчиненных. А я – об истине. И, в общем-то, мы с генералом витали сейчас в совершенно разных плоскостях.

Я услышал гул автомобильного мотора, но не придал бы ему большого значения, если бы вдруг испуганно не встрепенулся генерал. Он вскочил с дивана, быстро подошел к окну и что-то невнятно пробормотал.

– Ну-ка, ребятки, идите наверх! И побыстрее! – зашептал он, и я заметил, как его лицо приняло обреченно-покорное выражение. – Кажется, за мной приехали. Возможно, повезут на допрос в прокуратуру. Или предложат пистолет с одним патроном…

Он кое-как сложил карту и затолкал ее между книг. Поправил корешки и еще поставил перед ними вазу с икебаной. Мы с Ирэн поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, зашли в спальню и встали по обе стороны от окна, чтобы нас нельзя было заметить с улицы.

Перед калиткой стояли две черные «Волги». Три офицера в оливковых рубашках с короткими рукавами, поправляя на ходу фуражки, шли по дорожке к дому. Вот шаги уже слышны в терраске. Стук в дверь… Незнакомый молодой голос:

– Игорь Васильевич? Здравствуйте. Я капитан первого ранга Кондратьев, следователь из военной прокуратуры…

Генерал пробормотал: «Секундочку… Я только…» Не договорил. Хлопнули дверцы буфета на кухне, затем зашелестел полиэтиленовый пакет. Генерал о чем-то спросил, ему что-то ответили. Затем лязгнул дверной замок, и все стихло. Мы снова посмотрели в окно. Офицеры конвоировали генерала к машинам. Генерал, как и при нас, был в спортивном костюме, только напялил на голову легкомысленную тряпичную кепку да еще прихватил небольшой сверток, наверное, с мылом, бритвой и полотенцем.

Через минуту машины скрылись за соседними дачами. Ирэн, потрясенная всем увиденным, молча глотала слезы. Я думал о том, что должен из кожи вон вылезть, но убедить Ирэн в том, что Стрельцов вместе со своей блестящей частью мне на фиг не нужен и что я смертельно устал, что мне надоело расследование и я хочу напиться до свинского состояния и заснуть богатырским сном на несколько дней. Про свинское состояние и сон я сказал ей открытым текстом, когда мы спустились вниз.

– Ты что, Кирилл? – не веря своим ушам, произнесла Ирэн и захлопала мокрыми глазами. – Разве ты не понял, что все нити ведут в эту часть и именно там надо искать Максима Блинова!

Она играла рискованно. Более всего Ирэн боялась именно того, что я зубами ухвачусь за Стрельцова. Наверняка этот честный Стрельцов и есть водитель «Лендкрузера», наверняка это он убил Новорукова, слесаря, Фатьянова, маримана и риелтора. Наверняка именно Стрельцову Ирэн сообщала обо всех наших передвижениях, в том числе и координаты яхты. И теперь она провоцирует меня, желая выяснить, о чем я догадываюсь и что намереваюсь сделать в ближайшем будущем.

Нет-нет! Мои мысли должны остаться для нее тайной за семью печатями. Иначе предупредит Стрельцова об опасности, и они вместе начнут заметать следы. Или что еще хуже: он заставит ее выйти из игры и убить меня.

– Нет, Ирина, нет…

– Что нет? – с тревогой спросила Ирэн и протянула ко мне руки. – Что с тобой случилось этой ночью, Кирилл?! Я тебя не узнаю. Тебя как будто подменили…

Еще мгновение – и я окажусь в ее объятиях. Я сделал шаг назад.