Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

Таким образом, можно констатировать практически повсеместное несоблюдение уставной формы одежды в Маньчжурской армии и в порт-артурском гарнизоне военного времени. Объяснение этому следует искать в недостаточном вещевом снабжении, в местных условиях боевых действий и их характере, а также для Порт-Артура в длительной изоляции крепости, препятствовавшей пополнению запасов.

Позиционный характер войны, особенно отчетливо проявившийся под Порт-Артуром, позволяет установить суточный распорядок жизни на передовой. Если ночь заканчивалась благополучно, время отбоя приходилось на 4–5 часов утра. Сон продолжался до 10 часов. Затем следовала побудка и чаепитие. В 11–12 часов в походных кухнях на позиции привозили обед. После обеда для всех не занятых в караулах наступало личное время (сон, чтение, игры, приведение в порядок оружия и снаряжения). В 16 часов – чай. В 19 часов – ужин. С вечера и до рассвета – бодрствование по всем передовым линиям. Весь гарнизон распределялся на очереди, посменно дежурившие на позициях. Единицей перемещения, как правило, являлась рота. Отдежурившая рота отходила с передовых позиций за полверсты или за версту в укрытое место и составляла ближний резерв. Частота смены колебалась в зависимости от боевой обстановки и наличия резервов от нескольких дней до нескольких недель. Из ближнего резерва допускались увольнения – в город, в церковь, в баню. И лишь особо утомленные либо потрепанные в боях роты отводили на некоторое время в город. Там они находились на казарменном положении, отдыхая и пополняясь[560].

Любопытно, что распорядок дня враждующих сторон соотносился друг с другом. Так, ежедневно в 10 часов утра вряд ли стоило опасаться каких-либо действий со стороны японцев. В это время, по выражению русских стрелков, последние «чифанили» (т. е. обедали). Японцы при Порт-Артуре жили на час раньше, по токийскому времени. Вылазок врага стоило опасаться во время русского обеда.

Военный священник о. А. Холмогоров рассказывал об одном из таких случаев: «В 12 часов дня, во время обеда, лишь только стрелки взяли свои порции, к ним заскакивают японцы»[561]. По неписаному договору каждая сторона давала другой возможность беспрепятственно производить какие-либо работы на передовой только ночью. Полковник В.А. Черемисов приводил в своей работе эпизод, типичный для передовых позиций Порт-Артура. Черемисов писал: «Япошки, кончай работу! – кричали наши стрелки рано утром. – Сичас! – следовал немедленный ответ»[562].

Следует отметить, что языком общения на передовых позициях для враждующих сторон был русский. В качестве военной хитрости всех японцев обучали кричать по-русски «свои», «наши», «не стрелять», «ура». Особенно это действовало в ночное время[563]. Очень быстро схватывал противник ответные фразы разобравшихся в подвохе сибирских стрелков. Фразы были, как правило, из русского непечатного лексикона. На нем шел дальнейший обмен мнениями друг о друге. Кроме того, многие японцы неплохо знали русский язык, проживая и работая до войны в Маньчжурии и на Квантуне. В минуты затишья русские и японцы могли переговариваться друг с другом на русском языке. Начинаясь вполне дружелюбно, такие разговоры нередко заканчивались руганью, после чего завязывалась ожесточенная перестрелка, без приказов, просто по инициативе самих нижних чинов.

В периоды затишья на полях Маньчжурии практиковались так называемые «музыкальные вечера». Очевидец пишет об одном таком вечере следующее: «Один из наших офицеров, обладающий весьма симпатичным тенором, затянул песню. Когда певец кончил свою арию, послышалось даже со стороны ближайших окопов японцев щелканье в виде аплодисментов и крики “бляво! бляво!”».

Однообразие позиционной войны вынуждало искать развлечения в часы досуга. Нередко они были весьма специфическими, а круг участников расширялся до обеих враждующих сторон. Так, на всем сухопутном фронте Порт-Артура и во время позиционных стояний в Маньчжурии была широко распространена игра «После три – пали!». Одной из сторон посылалось приглашение сыграть. Далее из русских и японских окопов громко велся счет – один, два, три. После чего, по свидетельству очевидцев, происходило следующее: «Одновременно с последним возгласом из русского окопа выскакивают человек шесть солдат и моментально скрываются. Японцы хватают ружья, палят, но мимо. В русском окопе хохот, коему вторят и в японском. Затем такой же опыт проделывается и во второй раз, только стрелки выскакивают в других местах. Веселья еще больше. Но вот японцы попадают под залп. Слышится крик, стоны и ругань русская по адресу русских»[564].

Идея игры принадлежала русским стрелкам. «Несмотря на нередко случавшийся летальный исход, – писал другой участник Русско-японской войны, – японцам это развлечение тоже понравилось»[565].

Не менее жестоким развлечением была так называемая призовая стрельба по движущейся цели. На этот раз идею подали японцы. Между своими окопами они иногда оставляли незащищенные проходы шириной в несколько метров. Демонстрируя храбрость, японцы перебегали эти проходы днем у всех на виду «У нас за удачный выстрел [по перебегавшему проход японцу] обещалась награда от офицера, – вспоминал о. А. Холмогоров. – Счастливчик получает за японца целковый»[566].

В Маньчжурской армии за пленного японца нижнему чину полагалось 100 руб. Это не мешало противникам продолжать демонстрировать свою лихость.

С японскими обстрелами города Порт-Артура было связано развлечение, которое можно назвать порт-артурской рулеткой. Солдаты на позициях разделяли Порт-Артур на участки. Затем делались денежные ставки, в какую часть города упадет следующий снаряд и какого калибра он будет[567]. Угадавший точно срывал банк.

Подобные игры свидетельствуют о том, насколько обесценивалась человеческая жизнь в ходе затяжных и кровопролитных боев. В конце войны наметилась иная тенденция. На уровне японских и русских ротных командиров заключалось негласное соглашение не открывать огня первыми. Иногда на дальних участках фронта противники целые дни держали друг друга на прицеле, но не стреляли. Мичман И.И. Ренгартен, находясь на передовых позициях в Порт-Артуре, писал в декабре 1904 г.: «Расстояние до японцев иногда 400, иногда меньше шагов, и при этом молчаливое соглашение стрелять поменьше. Друг друга видят, но воевать избегают»[568]. В.А. Черемисов отмечал в своем исследовании: «Противники стояли лицом к лицу на таком близком расстоянии, что в минуты затишья перебрасывались камнями и переговаривались между собой. Шутки и дружеские разговоры чередовались с перебранками»[569]. Об одной из таких перебранок упоминал в своем дневнике 15 ноября 1904 г. участник обороны Порт-Артура Н.М. Побилевский: «Вследствие близости противника, случаются иногда переговоры такого свойства, – японцы кричат по-русски: “А вы хоть год будете сидеть тут, все равно мы возьмем Артур, лучше сдавайтесь”. Русские отвечали им на это: “Вы хоть три года сидите здесь, все равно Артур вам не взять, убирайтесь к…”»[570]

Другим способом общения были прокламации. Во второй половине войны японцы усердно разбрасывали их вблизи русских позиций. Участник обороны