Дикая роза - Айрис Мердок

Феликс с благодарностью принял и рефлектор, и бренди, подтвердил, что уже пообедал, и ответил на вопросы о здоровье Милдред. После этого они замолчали.

Они сидели в креслах по обе стороны большого камина, в котором для рефлектора было чересчур много места. Чувствуя, что Феликс на нее смотрит, Энн старалась поскорее придумать, что бы сказать. Ее вдруг поразило, что она сидит здесь так поздно наедине с Феликсом, поразило, и обрадовало, и встревожило. Потом она с ужасом почувствовала, что вот-вот заплачет, и быстро сказала первое, что пришло в голову:

- Не комната, а сарай какой-то. Никак не приведу все в порядок. Только запускаю больше и больше. Я еще и каталоги не отослала.

- Чем я мог бы вам помочь? Может быть, вы засадите меня за каталоги?

- Ну что вы! Там и работы-то всего на несколько часов. Просто я ужасно устала.

- Да, вид у вас усталый. Вам нужно отдохнуть. Поедемте со мной в Грецию?

Этого Энн не ожидала. Мгновенно перед глазами возникло видение - они с Феликсом мчатся на юг в темно-синем "мерседесе". И тут же ее охватило странное, незнакомое чувство, и она ответила испуганно и громко:

- Нет, об этом и думать нечего.

- Ну как хотите. - Феликс понюхал бренди в своем стакане и сказал: - От Рэндла ничего не получали? Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос нескромным?

- Нет. - Она пристально смотрела на рефлектор. Почему-то в присутствии Феликса ей было ужасно себя жалко.

- Простите, что я так ворвался к вам на прошлой неделе, - сказал Феликс. - Потом-то я сообразил, как это было неуместно. Но мне стало невтерпеж сидеть в Сетон-Блейзе и ждать.

- А я ведь и не знала, что вы там, - сказала Энн. - Приехали бы раньше.

Феликс наклонил голову, заглянул в свой стакан и пробормотал что-то вроде "не уверен, хотите ли вы меня видеть".

- Вы же знаете, я вам всегда рада. - Слова эти, хоть и соответствовали истине, прозвучали безразлично и лживо. Не то она сказала, что нужно. Представляется, будто не знает того, что отлично знает. Говорит так, точно он старый друг, и ничего больше. А разве он не просто старый друг? Энн запуталась. Она поймала себя на мысли, что от одной только усталости и душевной пустоты может в этом разговоре что-то убить, и вспомнились жестокие упреки Рэндла - убиваешь веселость и искренность, глушишь всякую жизнь. Дух отрицания, вечные "нет". Но сейчас-то разве это важно?

- Простите меня, Энн, - сказал Феликс, выпрямляясь в кресле, - вы дадите Рэндлу развод, если он попросит?

Энн глотнула воздуху. Она не была готова к этому прямому вопросу. Но сразу приободрилась.

- Он уже просит, и, если будет просить достаточно долго, наверно, я соглашусь. А пока я в этом смысле ничего не буду предпринимать.

- Вы думаете, он вернется?

На Энн пахнуло смертельным холодом. Ей хотелось разрыдаться, хотелось крикнуть: "Не знаю, мне все равно!" Сдержавшись, она сказала сухо:

- Право, не могу сказать, Феликс, понятия не имею. - И невольно повторила злым, измученным тоном: - Понятия не имею. Понятия не имею.

- Да-да. Простите. - Феликс, казалось, был обескуражен.

- Это вы простите, - сказала она. - Я сегодня черт знает в каком состоянии, не гожусь для человеческого общества. Пожалуй, вам лучше уехать, Феликс. - Непонятно, почему она так нервничает, так злится. Ведь ей вовсе не хочется, чтобы он уехал.

- Позвольте мне побыть еще немножко, - сказал он мягко.

Энн ответила усталым жестом и опять устремила взгляд на рефлектор. Странное какое-то ощущение во всем теле.

- Надеюсь, я вас тогда не... оскорбил? - спросил он вдруг.

- Нет. Когда?

- Когда я... - Он осекся.

Она бросила на него быстрый взгляд.

- Нет-нет, конечно, нет. - Она подумала: не надо терять голову. Что-то сейчас случится, вот сейчас, сейчас...

- Ах, Энн, - сказал он и поставил стакан на пол. Это было признание в любви.

На секунду Энн окаменела. Потом повернулась к нему, и взгляды их встретились. Такие взгляды - глаза в глаза - многое решают, и Энн, даже не успев увидеть барьера, перемахнула через него и понеслась дальше. Отныне все между ними будет по-иному.

- Н-ну... - сказала она и отвернулась. Щеки ее горели, в горле стоял комок, и всю ее трясло, точно от страха.

Феликс откинулся в кресле, вытянув свои длинные ноги, и, крутя в пальцах стакан, уставился в потолок. Сказал:

- М-м. - Сцена была не из эффектных, но за эти минуты много чего случилось.

- Простите, - заговорил он наконец. - Я не собирался огорошить вас этим сегодня. Это свинство с моей стороны. Хотя в каком-то смысле вы, надо полагать, уже давно знали.

- Да, - сказала Энн. - В каком-то смысле знала. - Но знать в каком-то смысле было совсем не то, что знать вот так, как сейчас. Чувствуя легкую дурноту, она не отрывала взгляда от электрического камина, а Феликс по-прежнему глядел в потолок.

Он опять заговорил:

- Вы не обращайте внимания. Я хочу сказать, что пусть это вас не тревожит. Только в одном деле мне нужна ваша помощь, да и это не срочно. Я еще не окончательно решил, где теперь буду работать. Если со временем сейчас я ни о чем не спрашиваю - вам покажется, что я тут лишний, я могу убраться в Индию. Но если вы этого не скажете, вы ведь знаете, я не стану вам надоедать. Я вас люблю, отрицать это бесполезно. Но я умею быть добрым, благоразумным и смирным. Даже если бы вы решили, что я могу быть вам полезен, практически полезен, на правах друга, я был бы рад, был бы очень, очень счастлив остаться поблизости. И конечно, я ни на что не рассчитываю. Забыть о том, что здесь произошло, - на это вам потребуются месяцы, годы. Чем бы это ни кончилось, я прошу одного - позвольте мне видеться с вами и немножко вам помогать. Это было бы для меня такой радостью, Энн, просто сказать не могу. Нет, знаете, я даже рад, что высказался, и очень вас прошу, не прогоняйте меня. Клянусь, я ни на что не рассчитываю.

Никогда еще она не слышала, чтобы он говорил с таким чувством. Было даже немного страшно, что он, всегда молчаливый и сдержанный, так волнуется, хотя говорил он негромко и не смотрел на нее. Но в следующую секунду она спросила себя: а почему он ни на что не рассчитывает?

- Даже не знаю, что вам сказать, Феликс, - начала она, чтобы дать себе время собраться с мыслями. От того, что она ему сейчас скажет, зависит так много.

А Феликс, истолковав ее слова как своего рода отказ, сказал поспешно:

- Ну, не буду, не буду. Довольно об этом. Зря я вас растревожил. И разумеется, я прекрасно могу уехать в Индию. В самом деле, это будет куда разумнее.

- Феликс, - закричала Энн, - перестаньте! С вами с ума сойти можно!

Опять она увидела устремленные на нее глаза - широко открытые, синие, удивленные, честные глаза солдата. Он не знал, как понять ее окрик. Она и сама не знала.