Наверху - Марина Наумова

47

На космодроме он заблудился. Карлик не представлял себе, что может быть столько открытых и в то же время цивилизованных пространств, по которым передвигались одни машины: топали чудовищные фигуры погрузчиков, ползали гусеничные тягачи… Море света и звуков обрушилось на него, лишая возможности ориентироваться. И море это было враждебным. Больше всего Все Равно занимала мысль о том, чтобы не попасться никому на глаза. Вначале он шмыгнул в какой-то контейнер и оказался среди пахучих кусков непонятно чего, затем мусорник чуть не сбросил его в утилизационную яму… После этого приключения Все Равно долго приходил в себя. И все же с космодрома ему надо было как-то выбираться — если не для того, чтобы спасти Рипли (он уже и не надеялся на это), то хотя бы просто для того, чтобы выжить. Не слишком его обрадовала и стычка с местным «зубаном», правда, больше похожим на уменьшенную и лишенную полос копию Одинокого: серый шерстистый зверек впился в его ногу, чтобы тут же сдохнуть в страшных мучениях от попавшей на него защитной жидкости. Короче, чем дольше Все Равно находился тут, опасаясь попадаться людям на глаза, тем мрачнее становилось его настроение. Обожженный кислотой зверек стал его последней пищей; он вонял и был противен на вкус — и лишь призрак голода заставил карлика перебороть отвращение.

Он уже был близок к отчаянию и начал слабеть, когда в мелькании звуков, запахов и чужих чувств появилось что-то знакомое.

Не веря себе, он вскочил на ноги (ранка от укуса серого крошечного хищника начала гноиться) и пошел в сторону, откуда доносился слабый, едва уловимый импульс.

«Я спятил, — сказал себе Все Равно, увидев знакомые очертания корабля спасательной службы. — У меня видения!» Он промыл глаза очистительной слезой, смахнул на лежащие внизу плиты лишние капли — корабль не исчез. Мало того, идущее от него ощущение чего-то родного усилилось.

От корабля пахло добром. Во всяком случае, карлик определил это так. Виднеющаяся на боку эмблема Зеленого Края только подтверждала правильность этого впечатления.

«Они прилетели нас спасти! Они прибыли за нами!!!» Он сорвался с места и, забыв об осторожности, помчался прямо к начавшему открываться люку. Затем его настигло предчувствие опасности — и вместе с ним тяжелые винтовочные пули защелкали вокруг по плитам огнеупора.

«Они стреляют? Почему?» — Все Равно пролетел еще несколько метров и перекувыркнулся — боль догнала его, сразу в нескольких местах вонзаясь в тело.

— Почему? — вскрикнул он, поднимаясь.

Еще одна пуля щелкнула в огнеупор и рикошетом ударила в щупальце, заставляя его кончик обвиснуть.

«Вперед! Я должен добежать! — приказал он себе. — Должен, даже если они меня убьют… Наши должны знать про Священника, знать про все…» — Не стрелять! Прекратить огонь!!! — завопил на языке двуногих машинный голос.

Все Равно сделал еще пару судорожных рывков, приближавших его к люку, и упал. Боль уходила, вместо нее возникало странное ощущение, и он не знал теперь — движется он или лежит…

Как в полусне он различил, что дверной проем растет, выпуская изнутри волны света, затем в нем возникла женская фигура… Наверное, он все же умирал: разве что во сне ему могла привидиться женщина такой странной и необычайной красоты: утонченные черты, большие глаза, причудливо изрезанный гребень… Она подняла его нежно-нежно, как маленького ребенка, и, не говоря ни слова, понесла внутрь, где было так тепло, так хорошо и где так хотелось спать…

48

Собственно, приказ о разрешении посадки отдал не Элтон, а Зофф. Для принятия этого решения ему оказалось достаточно всего одного слова — женщина. На корабле Планеты находилась женщина…

Какими бы головокружительными упражнениями не занимался он внутри компьютерной сети — его тело требовало своего, причем так настойчиво, что заглушить желания он не мог. Несколько раз он делал попытки рассчитать переделку генов в культуре тканей, чтобы создать себе хоть одну женскую особь — но информации явно не хватало, а рисковать Зофф не хотел. Вот и получалось, что мечта Зоффа была несбыточной.

До сообщения о втором инопланетном корабле.

— Ты совершаешь ошибку. Мы не знаем, чего можно ожидать от гостей! — прикрикнул на него Элтон.

— А это уже мое дело… Кстати, хочу тебя предупредить: лучше не лазь в свою страховочную программу — я ее вычислил, — «обрадовал» его монстр. — И радуйся, что ты мне нужен, иначе за такие шутки я мог бы тебя и съесть…

Это заявление повергло Элтона в шок. Даже управляемый Зофф внушал ему постоянную тревогу своей самостоятельностью, инициативой, проявляющейся в самые неожиданные и часто неподходящие моменты. Более того — Зофф менялся. Менялись его шутки, манеры, и невозможно было сказать, глупел он или умнел. Одно было ясно: монстр становился все более непредсказуемым, а значит, ожидать от него следовало самого худшего. Кроме того, Зофф стал меньше потреблять спиртное: теперь, приняв весьма небольшую дозу, он ухитрялся «догнаться» одному ему известными электрическими импульсами, отравляя сознание, но не тело, которое только здоровело от рассчитанного при помощи лучших программ рациона.

«Надо будет поговорить об этом хвостатом ублюдке с Президентом, — решил Элтон наконец. — Он становится опасным».

— Да, Бонни, — сообщил ему Зофф с потолка, — на всякий случай предупреждаю: если ты выйдешь туда, то с тобой случится то же, что и с девушкой из Компании: я создал ответную программу «зомби». Говорю это тебе лишь потому, что мне не хочется тебя терять. Она сработает и на попытку ввести любой контролирующий меня аналог.

«Что б ты сдох!» — выругался Элтон про себя.

— А я сейчас пойду к своей крошке… Я ведь понравлюсь ей, Бонни? — хохотнул Зофф, нарочно скатываясь с потолка и взлетая обратно. — Ну почему она так медлит?.. Я просто сгораю от нетерпения!

— Смотри, не изнасилуй… — пробурчал Элтон себе под нос. — Объясняться с правительством Планеты будешь сам.

— Уверен, что они специально послали ее мне в подарок в обмен на оружие и своего медного кретина, — уже на ходу бросил Зофф.

Вскоре он уже был на космодроме.

Окружавшее инопланетный корабль кольцо охраны почтительно расступилось перед Спасителем Человечества.

— Передайте на корабль, что я пришел! — приказал Зофф, в нетерпении молотя хвостом по огнеупору.

И тут дверь начала открываться…

Она возникла на пороге — женщина, которую он не мог придумать, не мог рассчитать, вычислить, дать определение, поскольку ни одной, даже самой совершенной машине невозможно создать чудо.