Ронин - Роман Злотников

Уловки не помогали. Ррад чувствовал его намерения, Ник же его — нет. Топор, не останавливаясь, выписывал свистящие, режущие воздух восьмерки. Атаки шли одна за другой, порой из самых немыслимых положений. Попытка поставить Вождя напротив солнца провалилась, едва начавшись. Ник потерял контроль над боем.

Где-то вдали ревела толпа, подбадривая своего повелителя. Ник не слышал ее, сконцентрировавшись на попытках добраться до клинка. Еще немного — и очередной удар настигнет его. И придет покой. И стоит ли противиться судьбе?

Что-то визжащее свалилось на Вождя сверху, вцепившись ему в лицо. Тот, не меняясь в лице, одним движением смахнул досадную помеху. Дач бесформенным комочком отлетел в сторону и замер, покрытый багровой пылью. Та самая передышка. СВОЛОЧЬ!

Ник в прыжке выдернул из земли клинок и в полете завершил проход коридора. Знакомая красная пелена застлала взор, сузившееся зрение как никогда четко выхватило мельчайшие детали окрестностей. Теперь он видел всем телом. Утих шум толпы, уйдя в неслышимый диапазон, замедлились движения Вождя. Замедлились, но недостаточно, все равно его рывок был слишком быстр.

Ник, проклиная свои слишком медленные мышцы, двинулся вбок, пропуская лезвие топора мимо себя. Его ответный выпад прочертил на боку Вождя кровавую полосу, распоров балахон. Вождь все равно был слишком быстр, он таки успел уклониться. Уклониться и атаковать вновь. Ник вознесся на добрых два метра, в верхней точке траектории рубанул мечом, целясь в голову, и, поняв, что промахнулся, не останавливая клинок, всадил его в плечо Ррада. И тотчас понял свою ошибку. В воздухе он не имел точки опоры. Топор летел ему в крестец. Неимоверным усилием, рвя мышцы, Ник все же сумел извернуться. Вместо крестца топор вошел ему в бедро.

Ник приземлился на здоровую ногу и едва не закричал от боли. Бритвенно-острое лезвие топора почти дошло до кости, вырвав из ноги здоровенный кусок мяса. Все, конец. С такой раной он больше не мог уклоняться от атак, а заблокировать такие удары у него не хватит сил. Вождь же, казалось, и не замечал двух кровоточащих ран. Единственное, теперь он держал топор одной здоровой рукой. Что, впрочем, нисколько не повлияло на скорость его ударов. Исход боя был предрешен. Ник судорожно втянул в себя воздух. Он был готов, жизнь самурая есть путь к смерти.

Вождь раскрутил топор, нацеливаясь нанести последний удар, и тут Ник, не отдавая себе отчета, совершил то, чему его никогда и никто не учил. Он прошел коридор второй раз. Путь без возврата, на нем организм сожжет себя без остатка.

Это не было похоже ни на что другое. Пронзительный жар, боль, свет и звуки. Все чувства словно сошли с ума. Мир почти исчез за круговертью образов. Остались только он и ВРАГ. Теперь медлительный и неповоротливый. Ненадолго.

Ник сделал шаг, чувствуя, как рвутся неспособные сокращаться с такой скоростью мышечные волокна. Зрение затопляла красная пелена, лопались сосуды в глазах. Сердце пропустило один такт, второй, захлебнувшись, не справляясь с ревущим потоком крови. Это не имело значения, перед ним стоял ВРАГ! ВРАГ, убивший его любимую, его судьбу, его будущее!

Гаснущее сознание направило клинок в горло ненавистного ВРАГА. Ник успел почувствовать на лице капли горячей чужой крови и упал, этим рывком вгоняя клинок еще глубже, ведя его вниз. Вниз… Он устал. Он устал и заслужил немного отдыха. Совсем чуть-чуть, немного, скоро он встанет…

Ник опустился на впитавший кровь ВРАГА песок. Перед глазами простиралось небо. Ласковое зеленое небо. Зеленое? Или голубое? Он никак не мог понять. Может, он до сих пор не может умереть там, на Анатолии? Это предсмертное видение? Диана, война, смерть… Это была последняя мысль ронина Николаса Фолдера.

Они лежали рядом. Их разделяло меньше метра и целая пропасть. Ни один так и не выпустил из рук оружие. Неподалеку, втоптанный в песок, умирал искалеченный Дач, ценой своей жизни принесший хозяину удачу. Удача, увы, бывает разная. Над ареной царила гнетущая тишина.

По песку застучали первые, еще несмелые капли. Начинался сезон дождей.

Вместо эпилога

Нет, не эта история лежала в основе грядущей победы. Впереди были еще семь долгих лет жесточайшей войны в истории обитаемого Космоса.

Миллиарды жертв, выжженные миры, исковерканные судьбы. Все четыре расы объединились против общего врага. Где-то на задворках Космоса они походя смели предателей Зиа. Смели, так и не выяснив до конца, зачем они пошли на сговор с врагом. Альянс победил. Почти победил. Отброшенные назад Ррады так и не были уничтожены, истощенных сил Альянса не хватило на полный разгром ненавистного врага.

Мало кто из Людей узнал о гибели Военного вождя. С приходом к власти нового в ходе войны ровным счетом ничего не изменилось, а для Людей все Кисы на одно лицо. Мало кто дожил до конца войны. И почти никто из доживших не написал мемуаров. Мало кто из военных историков помнит сейчас о той недельной заминке в наступлении Ррадов. Заминка эта позволила Людям подтянуть с окраин резервы и впервые за ту войну перейти в контрнаступление. Пусть неудачное, но оно вселило надежду в потерявших веру людей. А вера в те годы значила все. Она помогала людям на заводах не падать от усталости после четырнадцатичасовых смен. Она дарила милосердный покой раненым бойцам. Вера в победу вдохновляла пилотов и десантников, направляла ракеты и лазеры в цель. Без нее бы мы тогда проиграли войну. И еще четыре расы упали бы к ногам жестоких победителей. Мы отстояли свое право на жизнь.

Нет, никто не говорит, что подвиг его остался незамеченным. Семецкий и беременная от Фолдера Майя добрались до Восходящей Империи. Смыв кровью своей позор Анатолии, убивший предводителя врагов, самурай Николас Фолдер был прощен. Маленький Николас, его сын, был принят госпожой Фумио, а повзрослев, продолжил традиции рода Фолдеров.

Где-то вдали осталась мечта…

Человек спит лицом к небу,В одиночестве лицом к небу,В изнеможении лицом к небу.Победив, обращаешься к небу.

И в болезни, и во снеТы обращаешь людей к бесконечному небу,Словно говоришь:Вглядись в вечность.

Человек спит лицом к небу.[3]

Вологда, июль 2002

Примечания

1

Аэрокосмические истребители

2

Стихи А. Аринушкина

3

Стихи Томихиро Хосино в переводе В. Зорина. В тексте романа также использованы пятистишия и трехстишия японских поэтов Рёкана, Аривары Нарихиры, Окумы Котомити, Ки Но Цураюки, Фудзивары Но Кипсуке, Ки Но Тономори, Мацуо Басе в переводах А. Долина и А. Глускиной. — Примеч. А. Воробьева.