Дела житейские - Терри Макмиллан

— А как насчет Дарлин?

— Я позвоню ей.

— Отлично! Как насчет партии в скрэбл? — Не могу сказать, что мне особенно хотелось играть, но я надеялась хоть немного развлечь Фрэнклина.

— Только не сегодня, бэби. Мне надо поковыряться в моих коробках. Беспорядок — одно из главных зол моей жизни. Если мне удастся отыскать эту бумагу, к лету я могу начать занятия.

Фрэнклин пошел к стенному шкафу.

— О! — вдруг вскрикнул он, таща ящик в гостиную.

— В чем дело?

— Мое колено!

— А что с ним?

— Распухло, как будто это артрит или что-то в этом роде. Я даже не знаю. Только чувствую непорядок.

Я подошла к нему и пощупала колено сквозь джинсы, но на ощупь оно было таким же, как и другое.

— Болит?

— Да, иногда. Но сейчас кажется, словно в него втыкают иголки. Просто не надо опираться на эту ногу.

— Почему бы тебе не прилечь?

— А ты не ляжешь со мной?

— Я хочу еще немного поработать над песней. Реджинальд взбесится, если к четвергу я не подготовлюсь как следует.

— Я слышу твое пение только через закрытую дверь. Можно мне послушать, пока я буду ковыряться в этих коробках?

— Конечно же, ради Бога.

Я села за пианино, а Фрэнклин опустился на пол. Он скрестил ноги так, словно колено у него вовсе не болело. Я вспомнила, как пела ему впервые в этой самой комнатенке. Боже, как летит время! Я до смерти боялась тогда, не зная, понравится ли ему мое пение, а теперь радовалась, что хоть он меня слушает. Я спела ему сочиненную мною балладу „Прими или уйди", напоминающую не то Джонни Митчелла, не то Патти Лабель. Когда я кончила, пот с меня лил ручьями и в ушах звенело. Но получилось здорово. Я испытывала удивительное облегчение. Ах, если бы я всегда пела с таким чувством! Отодвинув табурет от пианино, я взглянула на Фрэнклина. Он перебирал бумаги.

— Ну как?

— Да ты просто звезда, бэби!

— Тебе понравилось?

— Как это может не понравиться? Ты не зря брала уроки.

— Надеюсь, что мне удастся заключить контракт на пластинку.

Я ждала, что он ответит мне, но Фрэнклин молчал. Он погрузился в свои бумаги.

— Фрэнклин!

— Да, милая.

— Ты слышал, что я сказала?

— Нет, прости. Колено донимает меня.

— Попробуй тиленол.

— Идея! Так что ты сказала?

— Я сказала, что надеюсь заключить контракт на пластинку.

— Да, бэби, я тоже надеюсь, что так оно и будет. Может, мне прилечь? Ты ко мне придешь?

— Да, через пару минут, — ответила я, собирая ноты. Фрэнклин легко поднялся. Дело тут не в колене, подумала я. Это я тебя доканываю.

На следующий день после долгого перерыва позвонила жена Фрэнклина. Я знала, что Фрэнклин разозлится, поскольку Пэм звонит, когда ей нужны деньги.

— Фрэнклин! — крикнула я.

Он сидел в ванной и читал газету.

— Иду, дорогая.

Я протянула ему трубку.

— Это Пэм.

— Ага, — отозвался Фрэнклин, а я вышла из комнаты, чтобы не стеснять его, хотя в нашей квартире все слышно.

— А что, страховка не покроет? У меня не так много, — говорил Фрэнклин.

Запахло табачным дымом. Фрэнклин всегда закуривает, говоря с ней.

— Я завтра занесу. Да. Попозже.

Услышав, что он положил трубку, я вернулась в гостиную.

— Что-нибудь случилось?

— Дерек наехал на велосипеде на какого-то парнишку, тот сломал руку, и Пэм надо сунуть деньги, чтобы не возбуждали дело. А кому платить, сама понимаешь.

— С Дереком все в порядке?

— Да, все нормально.

— А сколько?

— Во всяком случае, с мечтой о машине придется распрощаться.

— Да не думай ты о машине, Фрэнклин. Жили без нее, и еще несколько месяцев проживем.

— Легко тебе говорить, бэби. Стоит мне заработать доллар, как тут же кто-нибудь на него лапу положит. Да, черному высунуться не дадут.

— Ты не раздумал идти в школу на консультацию?

— Я же сказал, что пойду.

— Ты объяснишь, что потерял свидетельство?

— Конечно.

— Хорошо.

— Что ж тут хорошего?

— Да все. Не сомневаюсь, что они сделают для тебя исключение, Фрэнклин. Подумай, кому придет в голову врать? В конце концов, ведь можно получить подтверждение в отделе просвещения, правда?

Фрэнклин пошел на кухню и налил себе стаканчик. Мне хотелось спросить, согласен ли он со мной, но я воздержалась, чтобы не начинать спор. Иногда Фрэнклин делает все шиворот-навыворот, но лучше мне не вмешиваться. Он слишком болезненно реагирует на это и воспринимает все как личную обиду. Я уж давно научилась помалкивать, поскольку это лучший способ избежать неприятностей.

Мне захотелось есть, хотя мы всего час назад встали из-за стола. Открыв морозильник, я достала ванильное мороженое и положила себе на тарелку пару больших кусков.

— Никак уже проголодалась?

— Малость.

— До скорого, малышка. — Фрэнклин чмокнул меня в щеку.

Я проглотила мороженое, даже не почувствовав удовольствия. Казалось, будто желудок у меня совсем пустой. Я снова пошла к морозильнику и вынула мороженое. На сей раз я ела прямо из коробки и сообразила, что делаю, только бросив коробку в ведро. Вот тогда до меня дошло, что я натворила. Я кинулась в ванную и встала на весы. Пятьдесят шесть килограммов! Когда я умудрилась набрать четыре килограмма?

Я разозлилась. Надо что-то почитать и отвлечься, только не газету — не „Эссенс", не „Пипл" и не „Роллинг Стоун". Мне нужно что-то более серьезное. Необходимо перестать зацикливаться на себе. Отключить все провода в голове, чтобы не возникло замыкание. В общем, все между мною и Фрэнклином довольно просто. Мы влюбились друг в друга. И это замечательно. Но он женат, а у меня припадки. У него вечные неурядицы с работой, а я сплю и вижу, как уйти из школы. Есть шанс, что я стану известной певицей. А он толком не знает, что делать и как делать. Он чересчур много пьет, а я снова начинаю переедать. Мы зашли в тупик, и я от всего этого тупею. Мне хотелось бы знать одно — как выйти из этого положения.

Я поставила кассету Патти Остин, сделала звук потише, легла на постель, раскрыла книгу, которая лежала на столике возле кровати, и начала читать. Между десятой и одиннадцатой страницами был пепел от сигареты: значит, Фрэнклин уже прочел ее. Как это странно: он читает гораздо больше меня!

Я проснулась от собственного храпа. Помнила я из этой книги только одно: парень отказался ехать во Вьетнам, его посадили в тюрьму, он наконец вышел оттуда, хотел попасть к родителям, но не доехал, виной чему, конечно же, была женщина. Я закрыла книгу и взглянула на часы: почти двенадцать. Куда это Фрэнклин запропастился? Он уже давным-давно должен был прийти. Я понимала, что мне нельзя волноваться. Лучше всего было бы снова заснуть. Нет ничего страшнее, чем встретить в восемь утра четырнадцатилетних мерзавцев, если ты к тому же навеселе.