Кросс на 700 километров - Инна Тронина

Денис бегал с пацанами-попрошайками к метро, дав честное слово, что не будет нюхать клей в их компании. Воровать он больше не пробовал, потому что раз данное обещание выполнял неукоснительно. Просто смотрел, как воруют другие, — надо же было чем-то себя занять. Потом, перед сном, Денис рассказывал Алисе про лже-инвалидов, токсикоманов, малолетних шлюх и убийц. Что в этих рассказах было правдой, а что нет. Алиса не знала, но мысленно заклинала Оксану поскорее вернуться. Особенно после того, как впервые в жизни увидела, что значит «любить хором».

Это не было групповым изнасилованием — проститутка принимала очередь из двух десятков бомжей по доброй воле. И очередь эта двигалась, как в нормальном магазине. Стояли в ней и почти старики, и совсем дети. Как только один поддёргивал штаны, на его место укладывался следующий. И, вспоминая сейчас о вчерашнем, Алиса дышала хлоркой жадно, с удовольствием. Ей хотелось убить в себе заразу…

Выпрыгнув на залитый мазутом гравий, Алиса увидела, что между вагонами бежит Наташка, одна из местных бомжих. Сегодня они уже встречались, когда Алиса наведывалась «на пятак». Наташка стирала бельишко в ведре с порошком — своё и троих детей. Когда-то она приехала с Украины покорять Москву, занялась бизнесом, но разорилась. Теперь она скрывалась среди бомжей и от милиции, и от кредиторов. Был у неё сожитель Остап, который утром отправился на разгрузку рефрижераторов с куриными окорочками.

— Алис, дело есть!

Наташка запыхалась и никак не могла отдышаться. От неё пахло порошком, табаком, перегаром и давно не мытым телом.

— Какое дело? — Алиса присела на лесенку вагона, подставила влажное лицо предвечернему солнышку. — С детьми что-нибудь?

— Да чего там с детьми! — отмахнулась Наташка. — О тебе речь. И о Дениске. Ищут вас…

— Кто ищет? — встрепенулась Алиса. Она не испугалась, даже, наоборот, обрадовалась.

— Кто-кто! Менты ищут! Наши девчонки полы у них мыли, слышали. Говорят, будет облава сегодня. По вагонам пойдут. Так что вам надо или канать с вокзала, или в бункер лезть… — Наташка пригладила слипшиеся красные лохмы. — Туда они уже не сунутся — боятся. Васька велел вас в бункер отвести. Манатки он у себя припрячет — с ними в лаз не протиснуться. И получку твою с проводницы возьмёт, тебе отдаст потом. Не бойся, он честный.

— Да фиг с ней, с получкой, но Дениска-то сюда прибежит! Он же меня не найдёт в этом бункере!

— Дениску наши встретят и в бункер отведут. За него не волнуйся, о себе подумай. Его только в «детскую» имеют право забрать, а тебя оприходуют по полной программе.

Наташка, несмотря на трудный разговор, не переставала любоваться своим тёмно-коричневым маникюром, шедшим к выкрашенным волосам. Пережитые злоключения не сломили энергичную украинку — она кокетничала, молодилась, маскировала седину, как самая приличная дама.

— В бункере, конечно же, не вагон. Тебе не понравится. Но зато не засвеченное место, надёжное. Не жди, вставай, потому что менты, на фиг, могут и сейчас завалиться…

— Минутку!

Алиса захлопнула дверь и побежала по вагонному коридору, который только что отдраила до блеска. Собиралась провести здесь хотя бы одну ночь, но, видно, не судьба. Ведь ещё немного — и вернулась бы Оксана! Тогда легче было бы объясняться в милиции. Наверное, они с Дениской не до конца испили чашу страданий. Осталось хлебнуть самый горький осадок, с донышка…

— Сумку оставь в тамбуре — сейчас её Арина заберёт. А сама за мной — след в след! — скомандовала Наташка.

Они брели по гравию между путями, пролезали под вагонами. На солнце ослепительно сверкали рельсы, пахло мазутом и мочой. Наташка споро шагала, почти бежала впереди. Алиса еле поспевала за ней — сказывалась не долеченная болезнь. Болела душа и об оставленной в тамбуре сумке — а вдруг ещё до прихода Арины её найдут проводники, или сопрут бродяги? Оказалось, что за шесть дней жизни на вокзале они накопили много вещей, посуды, съестных припасов, предметов личной гигиены. Алису заранее тошнило при мысли о том, что придётся лезть в этот трижды проклятый бункер. Но попадаться здесь, у самой цели, хотелось ещё меньше, и потому Алиса решила в очередной раз пересилить себя.

В какой-то вокзальной постройке играло радио — очень громко, так, что было слышно всей округе. Передавали концерт по заявкам, и Алиса вдруг замерла, услышав знакомую фамилию. Сначала уловила её на уровне подсознания, а после вздрогнула и всё поняла. Вдобавок ко всем напастям она получила последний, самый страшный привет из Питера, который разом напомнил о вине, о промахе, о непростительной глупости.

— Алевтина Петровна Суслопарова, человек редкой доброты, чуткости, душевной щедрости, обаяния… Великолепная хозяйка, заботливая мать и любящая бабушка… Несмотря на то, что на её долю выпало много невзгод, она не ожесточилась душой. И, выполняя ответственную, трудную, подчас опасную работу следователя районной прокуратуры, она помогла многим людям в самый, наверное, трудный момент их жизни… По заявке сына Ивана, невестки Ульяны, внуков Моти и Феди, а также многочисленных друзей, коллег и соседей по дому, мы передаем для юбиляра песню «Золотое сердце» в исполнении Софии Ротару. И пусть все гости, собравшиеся за праздничным столом в день пятидесятипятилетия этого прекрасного человека, Настоящего с большой буквы, профессионала, ещё раз порадуются, что судьба свела их с Алевтиной Петровной…

— У тебя что, столбняк? — рявкнула над ухом Наташка. — Я ору-ору, а она — ноль внимания! Давай, пошли, нельзя тут стоять!..

— Да-да, конечно! — Алиса бросилась прочь от этого домика с громко орущим приёмником.

«Конечно, это сердце золотое, и знаю я, что нет ему цены…» Да, у неё золотое не только сердце, но и руки золотые, и ноги, и мозги. Она превратилась в золотой истукан, продав честь и совесть. Именно из-за Суслопаровой погибла несчастная Гулька. Из-за неё они с Денисом страдают уже почти целый месяц. И, если разобраться, безумие Гаврилки Калистратова тоже на её совести. Между прочим, счёт жертвам ещё не закрыт…

— То стояла столбом, то чешет, как ненормальная! — ругалась сзади Наташка. — Ты что такое там услышала? Это стрелочник, Сан Саныч, крутит через динамик концерты по заявкам, которые на «Маяке». Мы тогда иногда послушать приходим…

Они брели мимо труб теплоцентрали, пробирались по жуткой свалке, кружили между бетонными плитами, положенными одна на другую. Из-под ног шмыгали крысы, над головами орали вороны. Наконец Наташка остановилась около огромного бетонного куба, прикрывающего вход в подземелье.

— Там у них собаки злющие. Но я пойду первая, скажу, чтобы привязали. У меня фонарик есть, лбы не расшибём.

Наташка ловко улеглась на спину, просунула в дыру ноги. Алиса тупо смотрела на неё, как будет проделывать всё это сама.

— Ты бери левее, а потом всё ниже и ниже. И дыши через раз, там очень воняет.

Если даже с точки зрения бомжихи воняет «очень», то что там будет с ней, до недавнего времени чистенькой девочкой? Да и Денис вряд ли придёт в восторг от такой перспективы. Но делать нечего, нужно отсидеться хотя бы до завтра, а там вернётся Оксана…

— Залазь! — приказала Наташка из-под земли каким-то замогильным голосом.

Алиса перевернулась на спину и, вытянув вперёд ноги, стала заползать в дыру. Она уже готовилась провалиться вниз, но ноги нащупали что-то твёрдое.

— Держись за трубу и иди за мной, — распоряжалась Наташка, освещаю дорогу фонариком. — Во, жрать уже готовят! — Наташка сквозь плавающий в воздухе смрад уловила запах горящего масла — того самого, что собирали в канистры за палатками.

Под ногами мягко пружинил набросанный за много лет хлам. С потолка космами свисала такая грязь, что Алиса по-настоящему её испугалась. А впереди плясал огонь, около которого съёжились несколько детских фигурок. Неужели придётся здесь ночевать? Или лучше удрать, пока не поздно? Нет, привести сюда Дениса она не позволит. Будь что будет, они скроются как-то по-другому. Сейчас, несмотря на конец августа, ещё жарко, не простудишься пока на улице… Только не это! Не это!! Не это!!!

Жестяная банка с ватным фитилём заменяла лампу. Горючим служило то же самое масло. Неподалёку, в банке побольше, тоже горел жир, и над ней висело эмалированное ведёрко. Тучи мелких мух носились по бункеру, и Алиса тут же начала от них отмахиваться. Дети — грязные, худые, со свалявшимися в войлок волосами — не обращали на грязь никакого внимания. Зато они увидели Наташку, а с ней — новенькую, очень даже прилично одетую красивую девушку. По законам этой человеческой стаи гость просто обязан был принести хозяевам еды, а детям — что-то вкусненькое.

Малыши повскакали с тряпья, с затащенных сюда автомобильных сидений, с положенных на трубы досок и наперегонки бросились к Алисе. Каждый норовил оказаться первым и получить самый лучший кусок. И матерились малыши совсем как взрослые — яростно, хрипло, страшно.