Советник королевы - суперагент Кремля - Попов Виктор Николаевич

Одним из них был Джеймс Клугман, другим — Джон Корн-форд, оба студенты второго курса. Джеймс Клугман происходил из богатой еврейской семьи, но в университете увлекся левыми идеями, стал активным деятелем социалистического общества.

Как уже говорилось, Джон Корнфорд родился в семье ученых, его отец был преподавателем университета, специалистом по греческой филологии, мать, известная поэтесса, женщина прогрессивных взглядов, была внучкой Чарльза Дарвина. Сам Джон Корнфорд, придерживавшийся крайне левых взглядов, тоже был поэтом, и стихи его пользовались успехом среди студентов университета. Знакомство с такими известными студентами было для молодого первокурсника большой честью.

Однажды вечером Клугман и Корнфорд зашли к Стрейту. Они сказали ему, что в университете существует Социалистическое общество, членами которого они являются.

— Не хотели бы Вы присоединиться к нам? — спросили они.

— Да, я с удовольствием сделаю это, — ответил Стрейт.

После вступления в общество Майкл часами проводил время в беседах со своими новыми друзьями, обсуждал вопросы классовой борьбы в Британии, проблемы будущего страны. Очень скоро Майкл понял, что не только его друзья, но и многие другие студенты университета находились под влиянием марксистских идей. Оба его новых друга, как оказалось впоследствии, были членами компартии. «Я любил их и восхищался Джеймсом и Джоном. Я хорошо был знаком с Гарри Поллитом, лидером английской компартии», — писал Майкл и даже признавался, что помогал партии материально.

Что увидел Стрейт в СССР

В следующем, 1935 году студент университета Джон Мадж организовал поездку группы студентов и преподавателей в СССР. Интерес в то время к Советскому Союзу в условиях прихода к власти фашистов в Германии, с одной стороны, и борьбы СССР за коллективную безопасность против агрессии — с другой, значительно возрос среди английской интеллигенции.

В группе, поехавшей в СССР, был, как я писал, и недавний выпускник Кембриджа А. Блант. Кроме уже упоминавшихся ранее в ней были Чарльз Райнкрофт, ставший затем выдающимся психиатром, Майкл Янг, в будущем социолог, член палаты лордов, Брайен Саймон, впоследствии член ЦК Компартии Великобритании. Джон Мадж организовал на борту парохода серию дискуссий, в которых принимали участие Майкл Стрейт и Антони Блант, последний, правда, больше слушал, чем говорил. Советская страна произвела на участников поездки, видимо, различное впечатление. Одни увидели в ней много нового и интересного, отмечая успехи советского народа на пути индустриализации. Другие отнеслись к ней более скептически.

А какое впечатление сложилось у Стрейта? Определенно ответить на этот вопрос трудно. Много лет спустя он писал: «Мы старались не замечать нищеты, запущенности, примитивизма, которые окружали нас в СССР, хотя это было нелегко». Но после возвращения из Москвы Стрейт поехал на север Англии и там увидел такую же, а может быть, и еще более нерадостную картину. Он пришел к выводу о необходимости социальных перемен в стране. Со временем Стрейт все больше сходился со своими друзьями-коммунистами.

Как-то вечером он встретился с Гаем Берджесом и Антони Блантом. Сам Стрейт вспоминал этот вечер как «памятный». Его поразило, насколько знающими и рассудительными были его новые друзья и как внимательно и заинтересованно было их отношение к нему, Стрейту.

«Избрал ли меня Гай в качестве первого студента, которого он хотел вовлечь в свою сеть? — писал Стрейт. — Поручил ли он Бланту стать моим ближайшим другом, чтобы вовлечь меня в их группу?.. Я думаю, что это было именно так. Именно с этого времени Антони Блант стал проявлять интерес ко мне».

Каждый вечер Блант заходил к Майклу и беседовал с ним. Большое внимание уделял Стрейту и Джеймс Клугман, которого, как признавался Майкл, он обожал. По словам английского журналиста Чепмена Пинчера, Клугман был еще больше, чем Антони Блант, настроен прокоммунистически. Именно он, по некоторым утверждениям, содействовал привлечению к участию в группе советских разведчиков-кембриджцев пятого ее члена — Джона Кернкросса.

Майкл Стрейт становится «апостолом»

Следующим этапом вовлечения Стрейта в сферу влияния Берджеса и Бланта было приглашение вступить в Общество «апостолов». Общество сыграло огромную роль в организации сети советских разведчиков в Кембридже, хотя создание его, конечно, не имело ничего общего с этой задачей.

Как-то к Майклу Стрейту пришел его знакомый, выпускник Кембриджского университета, и пригласил вступить в 06-щество «апостолов», сказав, что его членами являются Берджес и Блант. Он назвал Стрейту и других членов общества, о которых я говорил.

— Если Кейнс и Тревельян хотят провести вечер со мной, то я буду только рад встрече с ними, — был ответ Майкла. Он задал при этом один вопрос: — А как Вы определите термин «апостол»?

— Он должен быть исключительно способным и очень славным, — был ответ.

— После этого мы перешли в комнату Кейнса, — закончил свой рассказ Стрейт, — и там я поднял руку вверх и дал страшную клятву: «Моя душа будет корчиться в нестерпимых муках, если когда-нибудь я расскажу что-нибудь об обществе кому-либо, кто не является его членом».

Так Стрейт связал себя тайной клятвой с членами общества; некоторые из них уже пошли или готовы были пойти на службу советской разведке.

Осталось сделать еще один, последний шаг. К нему Стрейта привели неожиданные события. Напомню, что это было время борьбы республиканской Испании против фашистского путча генерала Франко. Добровольцы из числа членов левых партий уезжали в Мадрид, чтобы принять участие в защите демократии. Среди них был и друг Стрейта Джон Корнфорд. Как-то в середине января 1937 года Стрейту позвонил студент Сент-Джон-колледжа и попросил его о срочной встрече. Там же, в колледже, состоялся такой разговор:

— Джон убит.

— Где? — спросил Майкл.

— В Кордове.

— Когда?

— 28 декабря.

— Ты уверен?

— Да, мы дважды звонили в Мадрид, чтобы проверить.

— Кто еще знает об этом?

— Вы первый.

— Ты знаешь, как это случилось?

— Да, он был в ночном патруле.

На долю Майкла выпало рассказать о трагедии отцу Джона, профессору университета. Смерть Джона Корнфорда потрясла Стрейта. Он написал статью о нем в журнале «Лефт ревью»; его невесте он сказал: «Мы теперь вместе и останемся вместе». Майкл разобрал письма Джона, его поэмы. Стрейт переживал, что не он, а именно Джон решительно защищал то дело, которому они оба были верны. На траурном митинге памяти Джона выступили и коммунисты. Так смерть Джона еще больше связала Стрейта с ними, со сторонниками Советского Союза.

Вербовка

Две недели спустя Блант попросил Стрейта зайти к нему в комнату. Между ними произошел такой разговор:

— Что Вы, Майкл, думаете делать после окончания колледжа?

— Я предполагаю остаться здесь, в Англии. Может быть, я попытаюсь стать членом парламента от лейбористской партии или написать книгу о Давиде Рикардо (известном британском экономисте XVIII–XIX веков, крупнейшем представителе классической буржуазной политической экономии, о котором много писал и К. Маркс. — B.П.).

— А у некоторых из ваших друзей иные планы относительно вашего будущего.

— Другие планы?

Блант стал развивать перед Стрейтом мысль о том, что ему будет не так просто осуществить свои идеи; прежде всего потому, что нелегко будет добиться британского подданства, а получив его, будет невозможно сразу включиться в политическую жизнь страны. Кроме того, подчеркивал Блант, Англия находится в состоянии упадка и накануне ужасной войны. Другое дело Америка — огромная страна, которая будет играть все большую роль в мировой политике.

— Но мой дом, моя семья, мои друзья здесь, в Британии, — возражал Стрейт.

— Ваш отец работал на Уолл-стрит. Он был партнером Моргана. С вашим знанием экономики Вас ждет блестящая карьера в международном банковском деле.