Золото Советского Союза: назад в 1975 - Сергей Майоров

В связи с вышеизложенным, аттестат о среднем образовании вручается ученику десятого класса Шведову Саше. Поздравляю! Мы гордимся твоим поступком!

Мне крепко пожали ладонь и вручили заветные зелёные корочки.

— Распишись в ведомости о получении документа, вот здесь.

Я подвис, посмотрел на батю и директора, застывших в ожидании.

— Я не помню, как подписываться, — сознался я.

— Пиши фамилию, — подсказали мне.

— А почерк? — одними губами спросил я батю.

— Саша, не переживай так, мы всё понимаем, у тебя рука после ранения не разработана ещё. Пиши, как сможешь.

Ну окей, напишу своим почерком: «Шведов». Но на будущее надо изучить свою подпись в паспорте и потренироваться дома. Я ещё помню времена, когда на почте или в банке доколупывались до каждой закорючки и требовали полной идентичности с образцом в паспорте.

— Ура! — зааплодировали мне.

Кажется, они искренне рады, что ситуация разрешилась к обоюдной пользе. Школа смыла позорное пятно на репутации. Ну или просто рады, что наконец избавились от меня.

— Скажите, где мне найти Нину Кондратьевну, — вспомнил я ещё одно дельце. Раз уж я здесь, сразу принесу свои извинения.

— Так вот она, — рассмеялись все снова и показали на большую даму, которая веселилась громче всех.

— Простите. Такое больше не повторится, — покаялся я.

— Ох, Санька! — погрозила она мне пальцем. — Я теперь все стулья проверяю, прежде чем сесть.

При выходе из школы батя рассказал мне, что я сотворил с Ниной Кондратьевной. Оказалось, я ей ножку стула подпилил накануне выпускного, а сам чуть ли не весь класс привёл в её кондейку за инвентарём для субботника. Все знали, что завхоз по причине своей тучности первым делом садилась, и не вставая распоряжалась выдачей — кому мётлы, кому лопаты, кому вёдра. И в тот раз она вперевалочку добралась до своего места, а потом с размаху села. И весь класс полюбовался её могучими конечностями, задранными в потолок. А потом ещё долго поднимали в тесноте подсобки, потому что сама она подняться не смогла. Это стало последней каплей в чаше терпения учителей.

Я посмеялся над выходкой своего предшественника. Мы тоже устраивали каверзы учителям и вредным бабкам — гардеробщице, с которой воевала вся школа, и уборщице, которая цеплялась к нам. Но стульев не пилили. А вот учительский стол в кабинете поджигали. Потом сами же ремонтировали, заливали эпоксидкой и полировали попорченную лаковую столешницу. И свет коротили в распределительной коробке. Подрасчитали так, чтобы вышибло электричество только в нашем кабинете. Но случился косяк: без света осталась другая половина школы, в результате их отпустили с уроков, потому что было уже темно, а нас оставили на полный день. Да ещё физичка поставила всем причастным по двояку за тему по электрическим цепям.

В любом случае я был рад, что расквитался со школьными делами. Осталось решить финансовый вопрос: на что ехать и на что жить в городе.

— Что-то по самородку известно? Мне ещё не надумали выплатить вознаграждение? — закинул я удочку бате.

— Насколько я знаю, нет. Но вопрос поднимался. Попробую прозондировать почву. Тут, понимаешь, такие дела творятся, всё приисковое начальство на уши поставили. Вызывают на допросы разных товарищей. Видимо, наше дело всё-таки дало толчок крупному расследованию.

— Ну чего ты вокруг да около, Сразу скажи — выявили канал утечки золота?

— Не имею права разглашать.

— Ну и ладно, — обиделся я. — Тогда я тебе тоже не расскажу, что новенького узнал.

— Ты-то когда успел?

— Ночь длинная, — отмахнулся я.

На самом деле, не стоит ему светить дедову тетрадку. Спокойнее будет. А то узнает о моём родстве с Боцманом, неизвестно, как отнесётся к этому. Я сам-то пока не знаю, что мне с этим знанием делать. Теперь мне жутко интересно, сам-то Боцман в курсе? Знал он, почему дед позарился на его драгоценные регалии? Вопросы, вопросы…

— Зайдёшь к нам? — спросил вдруг батя после паузы. — Мать будет рада.

— А пойдём! — решился я.

Всё-таки дом родной, тянет поглядеть, такой ли он, как в моих детских воспоминаниях. Дежавю началось ещё при подходе. Я помню эту ёлку, которая возвышается около дома — красивая, правильной пирамидальной формы, с густыми ветками. Как ещё добрые люди не спилили на Новый год? Наверное, побоялись к участковому во двор лезть.

Калиточка оказалась маленькая, из штакетника. Рядом две бочки под питьевую воду, в заборе рядом прорезана дыра для толстого шланга, через который водовозка заливает воду. У Шведовых похоже устроено, но там дыра в сплошном заборе вырезана, а тут верх штакетин спилен. В теории всё это должно помогать против лошадей, которые очень любят пить воду из бочек, и крышки сбрасывают. Но помню и как мы с мамой напугались, когда пришли, а у нас открыта калитка и полный двор фыркающих нахальных копытных, продегустировавших обе бочки и напускавших сена и прочего мусора в воду. Или это уже было в деревне, где мы жили после? Наверное всё же тут. Саму бочку вспомнил — белую, внутри покрашенную бордовой краской. Зимой её затаскивали в дом и воду в неё вёдрами приносили в мороз из второй, пока не замёрзла на улице.

Мы поднялись по крыльцу, ступили в сени. Хоровод образов закружил в голове. Помню! Коридорчик выводит в зал, а налево — в кухню, за заборкой. Печка. Меня на ней мыли в цинковой ванне. Рядом табуретка, на которой стоит электроплитка на две конфорки. Это не помню. А помню кухонный стол, покрытый клеёнкой, под ним я прятался, считая, что меня не видно из-за стульев, стоящих вокруг. Батина кружка! Большая поллитровая стеклянная пивная кружка, он из неё пил чай. Из кухни вход во вторую комнату. В ней стоит батин стол и куча радиодеталей с паяльником. Я об него обжёг руку, когда схватился за жало. Ревел, но не хотел показывать ожог, потому что знал, что к столу мне нельзя приближаться, а паяльник трогать категорически запрещено.

— Ты уже вернулся? — шёпотом спросила мама, выходя из комнаты. — Санёк только уснул, еле уговорила. Ой, Саша! Как приятно, что ты зашёл. Идите в зал, чтобы ребёнка не разбудить, чай пить будем.

В зале стояла детская кроватка. Пока пустая.

— Вот, приобрели. Пополнение же скоро, — пояснил отец.

— Кто хоть будет, знаете?

— Нет конечно, но женщины в один голос утверждают, что