Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг. - Ф. Сергеев

С доводами Панина посчитались, и в обусловленный разведывательным центром день и час радист вышел на связь. Сообщил, что группа в момент приземления рассеялась на большом расстоянии друг от друга, судьба остальных ему неизвестна. Сам же он сумел обосноваться в Волоколамске, в доме одной старушки, успел собрать некоторую информацию, которую готов передать.

Центр одобрил действия Панина и, условившись об очередном сеансе связи, закончил первый контакт с ним в эфире. В процессе дальнейшей игры к противнику ушел большой объем сообщений, специально подготовленных чекистами с участием специалистов Генерального штаба. Насколько обдуманно это делалось, можно судить по тому, что, например, описанные Паниным «передвижения войск» на случай проверки противником нашли бы подтверждение в результате определенных действий, инсценированных на железной дороге командованием военных сообщений Наркомата обороны СССР.

«Радиоигра» развивалась успешно. «Находчивость» и «старания» Панина были высоко оценены разведывательным центром. В одном из сеансов связи его уведомили о том, что германское командование «за регулярное сообщение ценных сведений и проявленную храбрость при выполнении задания» удостоило его высокой награды — «Железного креста». Участие в оперативной игре было довольно продолжительным. Наступило время, когда по техническим параметрам у рации должно было иссякнуть питание. В Волоколамск был вызван «курьер», доставивший батареи. При возвращении «курьера» через линию фронта он был арестован. Но игра продолжалась. После завершения операции Панин, честно выполнивший свой гражданский долг и принесший этим пользу Родине, был награжден медалью «За отвагу».

Приведенные примеры объясняют частично, почему даже сами инициаторы операции «Цеппелин» в конечном счете невысоко оценивали эффективность использования советских военнопленных. Они считали, что достигаемые оперативные результаты далеко не оправдывают затрачиваемых усилий и средств. «Нас ожидало здесь, признает потом Шелленберг, — гораздо большее число неудач»[234].

Еще более определенно высказывался по этому поводу Бентивеньи: «В отношении вербовки агентов из числа советских военнопленных я хотел бы заметить, что, с моей точки зрения, затраты сил на отбор, обучение завербованных агентов, а также их численность ни в коей мере не соответствовали весьма малым, на мой взгляд, результатам».

Просчет, заключавшийся в ставке на военнопленных, СД и абвер пытались восполнить усилением вербовочной работы среди населения оккупированных немецкими войсками районов советской территории, отдавая предпочтение уголовникам. Но и эта затея не достигает цели. В такой обстановке возник новый чудовищный план: использовать в качестве диверсантов подростков. Он основывался на вполне понятном расчете: подростки-диверсанты вряд ли могут привлечь внимание советской контрразведки. Да и население будет снисходительно к детям.

В районе города Касселя создается диверсионная школа для подростков. Для поиска кандидатов в концлагеря, в населенные пункты оккупированной советской территории и особенно в не успевшие эвакуироваться детские дома направляются специальные команды вербовщиков из СД. В школе будущим диверсантам упорно вдалбливают, что они дети Великой Германии, что Советской России уже не существуем. Их опекают «заботливые» инструкторы и наставники, которые видят свою задачу не только в привитии подопечным навыков диверсионной работы, но в их всестороннем развращении. В школе охотно поощряются и даже инспирируются драки, всемерно проповедуется культ силы, детей учат быть жестокими.

В ночь с 28 на 29 августа и 1 сентября 1943 года большую группу подростков на парашютах сбрасывают в тыл Красной Армии — от Калинина до Харькова. Каждый из забрасываемых одет в поношенную одежду, в торбах у них запас продуктов и взрывчатка, заделанная в небольшие куски каменного угля. Эти куски они должны были подбрасывать в тендеры паровозов или склады угля. Но эта, казалось бы, тщательно подготовленная операция также терпит провал.

Вот что говорилось по этому поводу в одном из документов чекистского аппарата Тульской области:

«Сообщение о явке двух диверсантов-подростков.

1 сентября 1943 года в штаб воинской части г. Плавска явились два подростка: Михаил, 15 лет, и Петр, 13 лет. Они заявили, что заброшены вместе с другими диверсантами-подростками для подбрасывания взрывчатки в тендеры паровозов. Обучались на даче под г. Касселем».

Миша рассказывает: «… почти все бывшие детдомовцы, зная, что им надо будет совершать диверсии, договорились втихомолку не выполнять задания немцев, не вредить своим, а сразу явиться в любой штаб Красной Армии и все рассказать… »

И действительно, как правило, подростки сами являлись в воинские части, милицию, органы государственной безопасности, сдавали диверсионное снаряжение и парашюты, сообщали все о себе, о соучениках и школе, где проходили обучение[235].

ОПАСНЫЕ АКЦИИ

Приведенная выше немецкая статистика, даже если принять ее с известной скидкой на достоверность, все же свидетельствует о том, что в ходе операции «Цеппелин» нацисты не только подготовили, но и использо-

вали в своих целях большое, если не сказать огромное, количество агентуры. Использовали с разным коэффициентом полезного действия. Эта агентура принесла немало вреда воюющему советскому народу: и шпионской информацией, доставленной немецкому военному командованию, и диверсионными операциями в прифронтовой полосе и тыловых районах, и террористическими актами против командного состава армии и партизанских отрядов. Словом, немало гитлеровской агентуры оказалось действенным орудием антисоветской войны.

На кавказском направлении, судя по некоторым отрывочным данным, с января до ноября 1942 года было разоблачено и обезврежено около 170 агентов абвера. На сталинградском — только за сентябрь, октябрь 1941 и первую половину 1942 года удалось пресечь деятельность почти 200 вражеских агентов. Но совершенно очевидно, что далеко не все переброшенные через линию фронта явились с повинной, а тем более — далеко не все агенты, действовавшие упорно и умело, были обезврежены. Сами авторы «Цеппелина» считали более успешной ближнюю агентурную разведку (на глубину до 50 километров). Здесь, если верить архивным данным, возвращалось обратно 10 процентов переброшенных агентов. Значит, каждый десятый в той огромной массе, которую готовили в рамках «Цеппелина», так или иначе вел свою подрывную работу.

Утверждают, что за годы Великой Отечественной войны чекистские органы обезвредили в тыловых районах страны несколько тысяч гитлеровских лазутчиков, в том числе 1750 агентов-парашютистов. Но значит ли это, что никому из заброшенных в наш тыл немецких агентов не удалось миновать контрразведывательный заслон? Разумеется, не значит.

Известно, например, что в ряде случаев успешно действовали диверсионные группы абвера и СД. Только за 14 дней августа 1941 года на Кировской и Октябрьской железных дорогах было совершено семь диверсионных актов. Диверсантам удавалось неоднократно серьезно нарушать связь между штабами войсковых соединений Красной Армии. В ночь на 17 октября 1944 года на железнодорожном перегоне Лановцы — Корночевка агенты абвера совершили крупную диверсию, и движение на магистрали было задержано на пять суток.

Происки нацистской агентуры привели к выявлению и разгрому некоторых подпольных патриотических организаций (в Виннице, Симферополе и других местах, подвергшихся оккупации немецко-фишистскими войсками). С ее помощью нацистам удалось ликвидировать или обезглавить несколько партизанских отрядов. Используя полученные абвером III агентурные данные, каратели настигли и зверски убили командира партизанского отряда в Рузе под Москвой чекиста Солнцева С. И., опознали и повесили одного из руководителей угодско-заводского партизанского отряда председателя Угодско-Заводского исполнительного комитета Гурьянова М. А. Впоследствии оба они были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.

Организаторов «Цеппелина» преследовали и довольно частые провалы. Они, естественно, выбивали абвер и СД из привычной колеи, но тем не менее операция «Цеппелин», как они считали, должна, «чего бы это ни стоило, достичь своей цели».

В августе 1944 года было решено направить в Москву агента для совершения дерзкой диверсии в ставке Верховного Главнокомандования. Выбор пал на некоего Таврина, добровольно перешедшего на сторону врага и успевшего зарекомендовать себя активным участием в провокациях против советских военнопленных. Игра была затеяна, что называется, «по большому счету». После долгих размышлений пришли к выводу, что Таврин должен выступить представителем военной контрразведки («Смерш») в ранге не ниже заместителя начальника отдела дивизии, по званию — майором. Наконец, Героем Советского Союза. Для большей уверенности в исходе операции Таврина сопровождала женщина-агент, значившаяся по документам секретарем отдела. Были разработаны детали легенды для того и другого агента, подготовлены необходимые документы, в том числе фальшивая газетная вырезка с публикацией Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Таврину звания Героя Советского Союза. Тут же был и портрет «героя».