Между адом и раем - Тед Белл

Эти двое патрульных впереди оставались на месте. Руки в боки — крутые парни, наверное, насмотрелись слишком много судебной хроники.

Он вытянул вперед шею и смотрел, как двое придурков-патрульных не спеша подходят к его автомобилю. Один парень остановился со стороны пассажирского сиденья, другой медленно приблизился к его окну. Он опустил его с приветливым выражением лица, одновременно правой рукой запихивая под сиденье бутылку «Столичной». Он хотел спрятать и RC, но парень посветил ему в окно своим чертовым фонариком.

Пять минут. Он чувствовал, как в его венах бурлит горячительное. Черт, любой дурак мог бы сохранять спокойствие в течение пяти минут.

— Как вечерок проводишь, моряк? — спросил патрульный.

— Прекрасно, — ответил он, одарив парня щедрой улыбкой. Он не мог даже разглядеть лицо, настолько ярок был свет.

— Что именно ты делаешь в эту дождливую воскресную ночь, дружище?

— Ну, выпил самую чуточку, сэр, — хихикнул он. Так Рита говорила, когда пила коктейли.

— Довольно большую чуточку, я бы сказал. Похоже, тебе пришлось воспользоваться чужим транспортным средством, чтобы добраться домой.

— Нет, сэр, я выпил немного. Только один стаканчик пропустил, сэр. А мое транспортное средство просто не заводилось.

— Вытяни руки, хочу на них взглянуть.

— Да, сэр! — Он попробовал спрятать из вида RC.

— Что, черт возьми, это за вещь?

— Это просто плейер для компакт-дисков, сэр. — Он быстро сообразил, что ответить.

— Хорошо, теперь дай мне свое служебное удостоверение.

— Да, сэр. Оно в моих форменных брюках. Я всегда его там ношу. Там есть липучка, знаете ли. Вы не возражаете?

— Только покажи мне свое чертово удостоверение, — крикнул на него патрульный.

Он нагнулся и с треском отклеил липучку на кармане брюк. Вынул пакет со своими документами. Из кармана вывалилась распечатанная пачка сигарет Риты, которые рассыпались по всему полу. Какого черта? А, она иногда любила носить его форму, когда ездила на машине. Значит, беспечно засунула свои сигареты в карман и забыла там! Ничего, он ей за это надерет задницу!

Сигареты. Они смогут успокоить его расшатанные нервишки. Он взял одну с пола и сжал губами. Потом повернулся к патрульному и попытался зажечь сигарету прямо о стеклянную линзу фонарика.

— Что с вашей зажигалкой, сэр? Никак не могу прикурить.

Наконец он увидел, что это была не зажигалка, а проклятый фонарик. Он пробовал прикурить от фонарика! Наверное, это выглядело странно.

— Выйдите из машины, сэр, — приказал патрульный. — Быстро!

— Конечно, — сказал он, убирая ногу с тормоза и нажимая на педаль газа. Он во что-то врезался — как будто сбил оленя. Наверное, это был один из тех проклятых патрульных, которые стояли у него на пути. После этого его «Хаммер» мчался без разбора по каким-то газонам, дорожкам и кюветам. В его распоряжении была идеальная машина для бегства.

Теперь в зеркале заднего вида закрутилось много синих мигалок. Вот, черт, такое ощущение, будто вся проклятая военная полиция села ему на хвост. Слишком поздно, деточки, черт бы вас побрал! Он знал короткий путь к вышке Спарки и мог быть там через две минуты.

На часах — без трех двенадцать. Пора делать это, черт возьми! Он должен завершить начатое.

Наконец его «Хаммер» вырвался из переулка, и вдали показалась двадцать вторая вышка. Там должен быть его лучший приятель, Спарки Роллинз. Все, что остается сделать, — пересечь эту бейсбольную площадку и вырваться в поле, а потом путь на волю открыт. В зеркале заднего обзора исчез свет мигалок. Хорошо. Они, должно быть, не увидели, куда он свернул. Он прибавил оборотов, пересекая площадку, и ради забавы решил сбить первый ряд кресел на трибуне. Какая разница, это ведь был не его «Хаммер».

Затем рванул по полю — почти летел добрую половину пути. Вот это поездка! На своей старой куче дерьма он никогда не смог бы проделывать такие трюки, ломить напролом по всем этим проклятым канавам и кустарникам. Слева он увидел ряд синих мигалок — это патрульные машины остановились у бейсбольной площадки. Заметив его, они поехали следом. Он глянул на часы.

Осталось тридцать секунд.

Он тормознул в ста метрах от вышки Спарки, выскочил из машины и подбежал к основанию вышки. Сложив руки у рта и подняв голову, закричал:

— Спарки! Эй, дружище! Спарки, ты там?

— Спарки сегодня отдыхает, — крикнул сверху какой-то парень. — Назовите свое имя! Кто вы и какого черта здесь делаете? — У парня в руках был карабин, нацеленный прямо на него.

— Сейчас увидишь, что я делаю! — крикнул Гомес, заскакивая обратно в свой «Хаммер». — Смотри внимательно, ублюдок!

Он сдал назад метров на сто и остановился. Вереница «Хаммеров» мчалась вслед за ним по полю, разделившись на группы, намереваясь его окружить.

Гомес еще раз посмотрел на часы и стал наблюдать, как движется секундная стрелка, — ну, давай, детка, давай! RC лежал на коленях, и он уже готов был нажать кнопки. Все, полночь! Он нажал обе кнопки одновременно, как ему и говорил Хулио Иглесиас.

Красные цифры быстро побежали в обратном направлении.

Начался обратный отсчет — значит, тараканы побегут вовремя.

Вся вереница машин военной полиции была в двухстах метрах от него и быстро приближалась. Он врубил первую передачу и изо всех сил нажал педаль газа. Машина мчалась прямо на изгородь, и Гомес, набрав полную грудь воздуха, закричал. Лобовое стекло разбилось, и его лицо порезало осколками. Наверное, тот парень на вышке стрелял в него!

Один из таких же парней, как и он сам, стрелял в него! Огонь по своим? Ну ты даешь, приятель. Что это еще за законы военного времени?!

Перед тем как врезаться в проволочную изгородь, он шел со скоростью сто двадцать восемь километров в час. Изгородь немного снизила скорость машины. Он вырвал целый кусок проклятого забора и, должно быть, нечаянно задел одну из опор вышки, потому что, как ему показалось, она начала крениться, но какая теперь к черту разница! Он мчался к земле обетованной!

Гомес бросил быстрый взгляд назад. Парень с вышки теперь кувыркался в воздухе, падая на землю. Он видел, что все «Хаммеры» резко затормозили. Конечно же. Только сумасшедший может ехать по проклятому минному полю дождливой ночью, верно? Он вглядывался вперед, задаваясь вопросом, будут ли места, где зарыты мины, похожи на небольшие холмики, которые он мог бы объезжать. В этот момент он почувствовал, что его пенис вибрирует.

Он сунул одну руку в джинсы, вынул оттуда телефон и прижал к уху. Проклятье, было трудно рулить одной рукой, но что еще остается делать?

— Тараканий Мотель, — сказал он, понимая, что его разум совершенно ясен, но в то же время слова были произнесены очень громко.

— Есть свободные номера?

— Нет. Нет никаких гребаных номеров на тридцать часов.

— Muchas gracias, приятель. Да здравствует Куба! — сказал парень в трубке.

Затем он услышал какой-то щелчок, потом грохот и почувствовал, как «Хаммер» поднимается в воздух и будто переламывается пополам. Машина начала кувыркаться, опускаясь на землю, и он, казалось, тоже летел вверх тормашками и чувствовал эту ужасную боль в ногах, просто непереносимую боль, и затем…

Гомес открыл глаза.

Он лежал на спине в канаве, полной воды. Дождь все еще лил потоками, капли обжигали лицо. Все вокруг горело. Вот черт, даже его футболка и та была в огне! Он зачерпнул из канавы грязную воду и потушил ее. Нужно уходить. Нужно доставить кубинцам RC и получить деньги. Он даже видел кубинские вышки — их прожекторы все как один были направлены на него. Он был уже так близко!

Осталось пройти этот участок, и все. Он чувствовал головокружение, но готов был сделать это, если бы только мог заставить свои ноги двигаться. Но он даже не ощущал их. Потянулся, чтобы коснуться…

О Господи! Их не было. Только кровь. И что-то еще. Что? Кости? Кишки? Боже. Его что, разорвало пополам? Он что…

Он чувствовал, что в его руке что-то зажужжало. Он поднял руку и посмотрел на нее. Сотовый! Он все еще держал в руке свой проклятый телефон. Гомес прижал его к уху. Он мог позвать на помощь. Он и собирался это сделать. Он…

— Привет, мой сладкий! — послышался в трубке голос Риты. Это была Рита!

— Да, милая, — сказал Гомес.

— Ты в порядке? Я волнуюсь за тебя. Уже так поздно. Я знаю, что ты выпил, но все равно я жду тебя, возвращайся домой.

— Я не могу, ох… детка, я не могу пошевелить… мы могли бы стать такими богатыми и… ох…

— Ты где? Кажется, тебе не очень-то хорошо, милый.

— Мне… мне совсем не хорошо. Я хотел… ну… Я должен сказать тебе о плюшевом мишке.

— Плюшевый мишка?

— Да. В животике у этого мишки… в его животике бактерии и…

— Милый, иди домой, ладно? Очень трудно понять, что ты хочешь сказать мне. Давай, возвращайся домой, все будет хорошо.