Стая - Александр Авраменко

— Это что?

— Корабль, обшитый железом, грубо говоря. Обычно на него устанавливают пушки, но поскольку это монополия армии, придётся что-то придумывать.

Девушка несколько мгновений что-то прикидывала, потом кивнула своим мыслям:

— Сколько пушек надо, и каких?

— Мне железо нужно. В листах. А пушки… Если Атти даст, то не откажусь. Хватит десятка полевых для установки на корабль, и штуки четыре крепостных калибров для установки в башнях, прикрывающих вход в бухту.

— Выделим. У меня есть все полномочия, чтобы организовать тебе помощь и поддержку. Со мной пришёл шестнадцатый егерский полк, сейчас люди расположились в старых казармах. Только вот с провиантом напряг…

Она выжидательно взглянула на меня, и я медленно кивнул в знак согласия.

— Поделимся.

…Полк — полторы тысячи солдат с артиллерией и средствами усиления. Для Ниро — много. Но жизнь дороже. К тому же можно будет напрячь воинов делом, скажем, ловить рыбу. Корабли есть, а сеть сплести недолго. Не в ущерб основной подготовке, естественно…

— И Император посылает тебе кое что в подарок.

Льян сделала непонятный жест, и в открывшиеся двери вошёл боец в полной форме, с ружьём за спиной, внёсший довольно большую сумку, которую водрузил на стол. Затем отдал честь, вышел. Я неприятно удивился:

— Они что, и сейчас за нами наблюдают?

— Нет. Извини. Просто я…

Показала маленькое зеркальце, зажатое в пальцах.

— ..зайчика пустила в окно.

Снова улыбнулась.

— Так что расслабься.

— Фокусы у тебя…

Пробормотал я, когда напряжение отступило.

— Можно?

Она кивнула. Потянувшись, я расстегнул клапан, затем сорвал четыре печати, удерживающие края. Откинул покрышку, и охнул от удивления — немаленьких размеров сумка была доверху заполнена драгоценными камнями: рубинами, сапфирами, аметистами, изумрудами…

— Это…

— Деньги тебе понадобятся. И много. А камешки — лучший способ переправить значительные суммы, не привлекая особого внимания.

— Спасибо… А чем отдавать?

— Ничем. Это подарок, как я уже сказала. Справишься с проблемой — значит, хорошо. Нет — с мертвецов спроса нет.

— С мертвецов?

Она вновь стала суровой:

— Зная тебя, скажу так — ты умрёшь, но не сдашься. Будешь драться до последней капли крови.

— Верно подмечено…

…Медленно произнёс я. Всё верно. Для офицера Империи нет ничего позорнее, чем не выполнить приказ. И жизни после этого не бывает. Пуля в висок — единственный выход… И ещё — похоже, что экономическая блокада действует на Фиори очень плохо. Если Атти смог выделить столько денег, когда стране угрожает экономическая катастрофа, значит, мы действительно практически отрезаны от всего мира из-за Рёко и Тушура. И что из этого следут? А вот что — скотина пойдёт под нож, будет острая нехватка лошадей, и весной как бы не пришлось пахать на людях… Меня передёрнуло, и это не укрылось от Льян:

— Ты чего? Испугался?

— Да нет… По другому поводу… Подумал, что будет весной…

Кинжальный обмен взглядами, и она опускает глаза. Ха, думала, что я лгу? Смерть меня не пугает, хотя штука она неприятная. Но вот вновь увидеть глаза голодных детей, потерявших своих родителей и всех близких — не приведи Боги! Сталкивался я с таким, ещё во время службы на Руси, когда… Впрочем, даже не хочу об этом вспоминать. И так полгода даже спать не мог нормально. Всё стояли перед глазами вздутые животы у обтянутых кожей скелетов…

— За солдат и деньги — от меня огромное спасибо. Как нельзя вовремя. С металлом поможете?

— А много нужно?

Мгновенно прикидываю свои запросы, потом подвожу черту:

— На первое время — пять тонн ежемесячно. Потом больше. В основном железо и сталь. Немного меди, килограмм сто бронзы.

— Реально.

— Потом поставки могут и возрасти…

Она машет рукой:

— Дож развернулся не на шутку. У нас сейчас все склады забиты. Не можем продать из-за блокады. Поэтому льём рельсы и строим дороги. Хотя продовольственное положение очень напряжённое… Если не сказать больше.

— Понимаю. Не хочешь прогуляться?

— И куда?

— На рынок. Посмотришь кое-на что?

— С удовольствием.

Она расцветает улыбкой.

— Только оденусь.

Киваю ей, и когда рёска убегает к себе, в гостевые комнаты, подхожу к раскидистой вешалке из рогов аборигенного оленя, снимаю с неё куртку и одеваюсь. Льян возвращается на удивление быстро — сказываются армейские привычки. Я подаю ей руку, ладошка ложится мне на локоть и мы выходим из дома…

…Рыночная площадь полна народа. К сожалению, продавцов куда больше, чем покупателей. На нас косятся, но помалкивают. Или не узнают, или деликатничают. Другого не дано. С удовольствием вдыхаю густой солёный воздух — люблю я море! Недаром вырос на Мурмане — планете, почти полностью состоящей из океанов, и океаны мне знакомы не понаслышке. Правда, покинул её очень давно, но тем не менее, помню всё, что связано с родным домом. Запах солёной рыбы, ворвани, шкур морского зверя — неповторимый колорит любого приморского города. Льян морщит носик, но тем не менее, терпеливо следует за мной. Вдруг застывает у прилавка, тычет пальчиком:

— А это что такое?

Большой лоток весь завален вялеными щупальцами осьминогов, или как там это головоногое называется.

— Не пробовала?

— Не-а…

Оглядываюсь по сторонам — о! Вот она, бочка с пивом!

— Хозяин, нам бы порцию…

Серв улыбается, насыпает нам в небольшие туески, плетённые из коры, гору деликатеса. Плачу диби, продавец рассыпается в благодарностях, а я подхватываю туес, одновременно шлёпая по потянувшейся к закуске руке девушки:

— Потерпи минутку.

Она опять надувает губки, но мы уже возле пивной точки.

— Две малые кружки.

Снова на прилавок ложится диби. Коренастый монах, стоящий за стойкой, нацеживает заказ, плотная пена лезет через край глиняных сосудов, отходим чуть в сторонку, где стоят пустые бочки. Ставлю покупки, затем делаю первый глоток, кладу в рот щупальце — вкуснятина! Мясо морского чуда просто тает во рту, придавая пиву невероятный вкус. Льян с опаской отхлёбывает, тоже кладёт осьминожку в ротик, пару раз жуёт, пробуя, и вдруг её челюсти начинают работать, словно паровая машина. Ага! Распробовала!

— Уф! Какая прелесть!

— Угу. Нравится?

— Очень!

Глаза блестят, губы слегка жирные, но она, не заботясь об условностях, как обычно, улыбается во все свои тридцать два зуба. Знает, чертовка, что они у неё белые и ровненькие. Короче, красивые. Оставляем пустые кружки на месте — их потом заберут, и я веду её дальше в ряды, где глаза просто разбегаются: рыба белая, красная, коричневая. Вяленая, солёная, копчёная обеих видов, есть и свежая, подёрнутая ледком от мороза. Топорщатся громадные плавники, выпученные глаза иногда просто пугают. Мы идём по рядам, и Льян просто таскает меня от прилавка к прилавку, едва не сбивая с ног. У неё не закрывается рот, столько вопросов. По мере возможности отвечаю, если не знаю ответа сам, то узнаю у продавцов, наконец, град слов утихает, и рёска, похоже, переполнена впечатлениями. Ещё бы! Рёко — сухопутная страна, выходов к морю у неё нет. А фиорийцы не очень то и жалуют прибрежные районы: мало подходящих для поселений нет, слишком много пиратов, короче, стараются селиться в более плодородных районах…