Звезды князя - Виталий Башун

– Слюни подо-о-оБРАТЬ!! – начал тихо и спокойно и под конец рявкнул, словно из пушки выстрелил, капитан.

Караульные синхронно подпрыгнули, щелкнули в воздухе каблуками и со стуком подкованных сапог разом приземлились на плиты площади. Да и сами удивились, как это у них так лихо получилось? Будто с младенчества тренировались.

Капитан присмотрелся к мигом подлетевшей к нему девушке-сержанту, и в голове у него непроизвольно закрутилась сладостно эротическая сценка, где красотка ме-е-едленно, по одной, расстегивает пуговицы кителя, и налитая, вызывающе стоящая грудь, постепенно высвобождается из тесного плена одежды… Потом девушка поворачивается боком, наклоняется, прогибается в спине и начинает так же медленно и… сладострастно снимать брюки…

Капитан очнулся от того, что услышал чье-то хриплое дыхание, а его собственные штаны предательски натянулись в интересном месте. Хриплое дыхание, как ни крути, принадлежало ему самому, а непорядок в одежде мог быть замечен теми, кому это совсем не следовало видеть. Он с подозрением посмотрел на караульных, но те по-прежнему стояли, будто штык проглотили, и смотрели прямо перед собой с совершенно каменными лицами.

Только после этого капитан стал понимать, о чем ему, не умолкая, трещит предмет его несвоевременных фантазий.

– …ленивое стадо. Нам надо всего пять минут, и мы тут же уберемся с глаз долой, но если господин начальник интендантской службы узнает о том, что его личный приказ не выполнен, то он и меня накажет и всех, кто мне помешал, а господин начальник интендантской службы, он гоблин хороший, но не терпит, когда его приказы не выполняются. Он прикажет отпускать самые пакостные продукты и готовить назначит такого кашевара, что его стряпню в рот взять будет невозможно. Он так уже делал. Никто не выдержал больше двух недель. А мне надо всего-то цветочки на свои места поставить. Времени это много не займет. Всего пять минут, и они расставлены. А если командующий обидится, что его так плохо встретили, даже цветочки не поставили, что он военных в красивой форме не видел, а цветочки – это почет и уважение. Вот что он скажет, если их не будет? Не уважают командующего – вон даже ни единого цветочка не поставили, чтобы его встретить…

Совершенно ошалев от игры воображения и непрерывной трескотни гоблинки, капитан принял стратегическое решение. Цветы расставить, как хочет эта… эта… посланница – ну ведь явно кувыркается в постели с обожаемым начальником, – а потом уже подкатиться к ней с предложением приятно провести вечер. Эту красотку он всегда сможет отыскать, а уж отбить ее у старика интенданта проблем точно не будет. Попросит в штабе перевести ее по-быстрому к нему в подразделение и… пусть присылают самого паршивого кашевара – с ним он тоже разберется.

Приказав не препятствовать команде девушки-сержанта, капитан понял, для чего в ее руках столь непрезентабельный предмет. Палка моментально пошла гулять по задницам и спинам грузчиков, которые с совершенно тупыми физиономиями принялись лениво разгружать вазоны и очень неспешно затаскивать их через здание вокзала на перрон. Получив увесистым стимулом по мягкому месту, двигаться они начинали существенно быстрее, а девушка в процессе воспитательной работы раскраснелась и немного вспотела, что придало ей дополнительное очарование и некий шарм.

Худо-бедно, не за пять минут, а за все десять, но розы были разгружены, перенесены на перрон, и вазоны расставлены точно между воинами почетного караула, выстроившимися редкой цепью вдоль всей платформы.

– А можно мне… ну хоть одним глазком? – смущенно потупившись, спросила девушка.

Капитан решил, что не будет большой беды в том, чтобы красотка, которую он уже мысленно причислил к своим любовницам, глянула из окна второго этажа здания вокзала на зрелище встречи генерала комендантом города, командиром дивизии, расквартированной по соседству, с заместителями и значимыми гоблинами из гражданской администрации…

…Я устало прислонился к стене рядом с окном. Пятнадцатиминутная роль гоблинки вымотала меня больше, чем все дни, пребывания стариком, торгующим амулетами. Там было как-то проще – не надо никого соблазнять, выгибаться и призывно смотреть в глаза мужчин, словно на экзамене по перевоплощению в мастерской. Это только кажется, нацепил платье и женские туфли, присобачил два комка ваты, обозначив грудь, и тебя тут же все начнут принимать за девушку. Ха-ха-ха! Ровно три раза. А походка? А речь? А постоянные попытки сунуть руку в карман? Да много чего еще. Для полноты впечатления следовало быть не просто девушкой, а девушкой-гоблинкой – поведение девушек разных рас в мелких, но существенных для признания «своей» деталях сильно отличается. Хорошо, что пример Лю все время у меня перед глазами. А необходимо еще выглядеть при всем при том так, чтобы мужчины-гоблины прямо-таки мечтали затащить в койку или даже в ближайшую подворотню. Ну, а если слишком увлечешься игрой, то ведь и впрямь затащат и…к-хм… отымеют. Даже обнаружив в твоих штанах лишнюю деталь.

Вот как сейчас. Немного переиграл, да еще и аурой в голове капитана пошуровал. Думал, тот теперь никогда из эротического транса не вылезет, а то и любовно отглаженные штаны спереди запачкает. Едва достучался до сознания озабоченного самца в период течки.

Работы за эти дни было невпроворот. Разбросать элементы артефактов по территории узловой – это самая простая задача. «Песок сыплется». Ага. Сыплется. В тщательно выверенные точки, да еще и с учетом того, что «мелкие грызуны», то бишь нищие и «коллеги»-торговцы, не побрезгуют что-то подобрать и заныкать. Следовательно, сыпать элементами, замаскированными под грошовые амулеты, мелкие монеты и прочий мусор, пришлось с двойным и тройным запасом.

А приобретение фур и рассады цветов? А выращивание очень даже непростых роз? Все это отнимало уйму сил и внимания.

Но дело-то еще не закончено! Хорошо, хоть все идет пока по наилучшему сценарию. По плану, увидев дымовой сигнал, часть отряда начнет обстрел казарм запасного полка. Дорога уже заминирована… в направлении узловой станции.

По этому же сигналу, недалеко от моста, начнется свое действо: группа, переодетая гоблинами – там работали природные гоблины, – остановит дрезину с проверяющими и займет их место. Кроме гоблинов дрезина поменяет и снаряжение. Тут уж придется потрудиться жрецам, расставив заранее подготовленные амулеты в определенные точки дрезины, обеспечив взрывное высвобождение энергии разрушения материала дрезины. На это же будут работать инструменты, заряженные скрытыми магемами управления и накопления магии.

По задумке, охрана моста не может не отвлечься хотя бы на время. Еще бы. Не каждый день со стороны узловой летят клубы дыма, и пусть едва-едва, но отчетливо слышна перестрелка. Последнюю я обеспечу, даже если сами гоблины охраны не сделают ни единого выстрела…

…Со стороны перрона мелодично звякнул колокол, извещая о прибытии поезда. Хлопнула дверь служебного помещения, где городские военные и гражданские шишки коротали время за рюмочкой-другой… чая, дожидаясь прибытия еще одной шишки, гораздо крупнее их по влиянию и власти.

С моей позиции, любезно предоставленной мне влюбленным капитаном, мне хорошо было видно, как медленно подкрадывается к перрону долгожданный поезд, а в начале ковровой дорожки, проложенной в рассчитанном месте остановки нужного вагона, формируется делегация встречающих – впереди комендант, рядом командир дивизии и местный градоначальник. За ними заместители и в самом хвосте помощники, адьютанты, секретари и прочие особы, приближенные к телу большого начальства.

На вазоны с цветами, кстати, посматривали с явным одобрением. А кто-то даже указал коменданту на них, и тот важно кивнул, показав всем своим напыщенным видом, что сия гениальная идея посетила именно его мудрую черепушку.

Двери вагона остановились точно перед ковровой дорожкой – машинист – настоящий мастер, – открылись, и в проеме появилась фигура гоблина в генеральском мундире. Невысокого роста, полноватый, глаза-щелочки смотрят цепко и властно. Мундир так и светится весь позументами, лампасами, эполетами и наградами.

Из здания вокзала в колонну по два выходит почетный караул, четко марширует, сразу от дверей разделяясь на левую и правую стороны ковра, доходит до дверей вагона, воины четко поворачиваются лицом к дорожке, берут винтовки с примкнутыми штыками на караул и замирают.

Зрелище выглядит очень красиво. Я, честно, восхищен!

Генерал важно ступает на дорожку, проходит несколько шагов и замирает. За ним спешит девушка-адъютант, прижимая к груди папку. Совсем молоденькая. Любопытно смотрит по сторонам, с восхищением останавливает взгляд на цветах и… в следующий у меня возникает ощущение, будто смотрит она на меня. В упор. Ее глаза, необыкновенно выразительные и, даже можно сказать, лучистые, смотрят пронзительно, остро и проницательно. Нет. Ей определенно не восемнадцать. Не меньше двадцати пяти, если не все двадцать семь.