Десант стоит насмерть. Операция «Багратион» - Юрий Валин

Женька прыгнул внутрь, упал на спину — тыл отозвался болью, но никакой иной боли не последовало. Ни голову, ни живот пули не разодрали, и вообще никто не стрелял. Полусидело-полулежало у стены неподвижное тело, крайне пессимистично свесив тяжелую стальную голову на грудь. Валялся автомат и брошенная самим Женькой «снайперка», магазины, еще какой-то хлам…

— Чаго? — спросил Михась, наваливаясь животом на верхнее обугленное бревно.

— Готов вроде, — растерянно сказал Земляков. — А второй-то где?

Не было второго. Женька с опозданием направил пистолет на «отнорок» — дверь-щит была сдвинута, валялся ком куртки, рюкзак…

— Вон он, сука, — завопил Михась, вскакивая на сруб, — сыходит! — Поборец, стоя во весь рост на венце, приложился из «штурмгевера».

Видя, как шатко он балансирует, Женька в ужасе заорал:

— По ногам! Только по ногам!

Михась опустил автомат:

— Дагоним. Ён паранены…

Женька уже не слышал — несся за беглецом…

…Нерода видел, как немец оглянулся, вскинуть автомат не пытался — похоже, не только в ногу ранен: вот качнуло, повело в сторону, упал… Очень натурально. Прополз метр, поднес руки к лицу…

— Руки! Руки прочь! Живым останешься! — отчаянно заорал старший лейтенант.

Немец лежал неподвижно — Нерода понесся к нему — броситься, отвести руки от ворота, содрать все, включая майку…

— …Dein Reich komme. Deine Wille geschehe auf Erde wie im Himmel…[126]

Молится, что ли?! Оппонент лежал «на свету», а не в густой тени сосен, и лишь поэтому Юрий разглядел, что в обоих кулаках немца что-то зажато. Уж точно не капсула с ядом…

— Брось, козел! Стрелять буду! — взвыл Нерода — до оппонента оставалось шагов пятнадцать.

Ничего немец бросать не стал — с трудом приподнялся на локтях и свел-ударил кулаки, словно соединяя крупные непослушные штекера. Донеслось клацанье металла…

Упасть и прикрыть голову Нерода успел, тряхнуло, слегка оглушило. Но от опасных осколков сам немец невольно и прикрыл. Рванула пара «34-х»[127] — это двести грамм ВВ.

Юрий помотал головой, встал на колени. В ушах звенело, оппонента не было. Вернее, нижняя часть имелась, и в приличном состоянии, вот головы и шеи… Каску, впрочем, можно найти — недалеко отлетела.

— Да что ж такое? — простонал командир «Рогоза» и снова помотал башкой — сквозь звон доносились выстрелы. Есть еще шанс…

…Преследовать хорошо вооруженного противника, имея сомнительный пистолет с четырьмя патронами, — занятие на любителя. Младший сержант Земляков поклонником тупого экстрима, типа руфрайдинга[128] и прочих модных глупостей, никогда не был, но у немца имелась фора в сорок метров — никак нельзя упускать. Уйдет в кусты, нырнет в лес, ищи тогда… Тем не менее Женька сильно пожалел, что не прихватил автомат. На бегу по конечностям не попадешь, но оно как-то надежнее…

Уже проскочили за хутор — немец юркнул в кусты, но дорогу окружали заросли хиленькие. Фриц пробежал по дороге, сообразил, что его отлично видно на фоне неба, свернул, проломился сквозь кусты по другую сторону грунтовки, вильнул под защиту деревьев… И выскочил на поляну. Все эти не слишком осмысленные маневры помогли Землякову сократить разрыв. Стрелять оппонент не пытался, похоже, и автомата у него не было.

— Halt! — закричал приободрившийся переводчик «Рогоза».

Немец глянул через плечо, сбросил каску, попытался бежать быстрее. Не, не получалось. Да и стиль у него какой-то тяжелый и кривоногий. Ранен? Устал предельно? Или, гм, зажравшийся штабной работник? Гауптштурмфюрер Клекнет по идее как раз из штабных…

Над полем пронеслась длиннющая автоматная очередь — каждый третий патрон трассирующий, — красные светляки неслись над самой землей, рикошетили, уходя в небо. Немец шарахнулся в сторону от жгучих огней, товарищ Земляков метнулся туда же. Судя по партизанскому стилю пальбы — это товарищ Поборец вышел на огневую. По сути, все правильно: отжимает добычу от ближайших зарослей. Еще бы пугнул…

Автомат почему-то молчал. Немец оглянулся, заметил, что преследователь приблизился, невнятно крикнул-застонал.

«Справлюсь», — решил Женька.

Стукнул одинокий выстрел. Из карабина у Михася получалось лучше — пуля прошла рядом с немцем, тот метнулся в сторону.

— Halt, mistkerl![129] — задыхаясь, крикнул Земляков.

Немец попробовал оглянуться, споткнулся, скакнул, широко раскидывая длинные ноги, не устоял, крепко брякнулся. Взвыв, пополз на коленях, замер, обреченно выпрямился…

— Nicht eiskalt![130] — приказал Женька, двумя руками сжимая пистолет.

Немец стоял на коленях, бессильно опустив длинные руки, и загнанно вздрагивал. Землякову тоже очень хотелось сесть, но победитель обязан быть выше сиюминутных слабостей и вообще держать марку. Несколько секунд «коллеги» хватали ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова.

— Die Hunde hinter den Kopf! Langsam,[131] — приказал Земляков и сплюнул — слюна повисла на подбородке.

— Товарищ, я не понимаю, — вдруг прохрипел пленный. — Я русский. Клянусь, я не эсэс. Меня заставили…

…Разочарование. Вот такое жестокое, обидное разочарование. Несешься за гауптштурмфюрером, крутым и важным, знающим так много, что аж… А ловишь какого-то власовца малодушного, бобикообразного…

— …я только вел, я не стрелял. Я лесник, я лес хорошо знаю, работал…

Да, это правильно, работать надо. Младший сержант Земляков попытался вытереть подбородок о плечо и приказал:

— Руки за голову. Медленно! Не ссы, если что знаешь, жить останешься.

— Да я всё что угодно… — Пленный всхлипнул. — Только не стреляйте. Вы из СМЕРШа? Вы кто?

— Конь в пальто! Руки!

— Наш, гадзюка? — удивился запыхавшийся Михась, наставляя на подследственного верный карабин.

Женька, уже понимая, что коленопреклоненная гадина не случайно держит правую ладонь у голенища, заорал:

— Руку от сапога!

— Товарищи, только не убивайте, — заблажил подследственный…

— Руки падымай или яйки адстрелю! — пообещал Михась голосом, не оставляющим сомнений, что так и будет.

— На, стервец! — Подследственный вскинул руку с небольшим револьвером.

Женька и Михась выстрелили одновременно — куда попала пистолетная пуля, Земляков не понял, но выпущенная из карабина пробила сапог задержанного. Подпорченный подследственный рухнул на бок, взревел, ткнул револьверный ствол себе под подбородок — курок уже был взведен — мгновенный выстрел…

Женька, наконец, вытер собственный подбородок — не слюни, а какой-то клей «Момент».

В молчании посмотрели на недавшуюся добычу.

— Вот же мразь какая, — уныло сказал оплошавший младший сержант.

— Ну, — сокрушенно согласился Поборец и даже про кобылу не стал добавлять.

— А старлей, наверное, своих повязал. — Женька опустился на колени, начал расстегивать карманы покойника…

Нерода подошел минуты через три. Женька, раскладывая на своей разостланной куртке патроны и инструменты, извлеченные из карманов «Лесника», глянул на командира и вопросов задавать не стал — понятно, не вышло.

— Этот сам? — угрюмо спросил старший лейтенант.

— Ну. — Поборец вдумчиво рассматривал свой карабин.

— «Наган» у него был чекистский, — дополнил лаконичное объяснение напарника Земляков, указывая на револьвер с укороченным стволом и рукояткой. — Держал за голенищем, при попытке изъятия вздумал стрелять. Пытались остановить, но…

— Надо было бить в рабочую конечность, — пробормотал Нерода.

— Он руку прикрывал, — неубедительно оправдался Женька. — Он вообще-то не немец. Русскоговорящий был. В смысле родной у него русский. По говору — Ростов или Краснодарский край. Про лесника скорее врал. Надо будет подумать…

— Будем думать. — Старший лейтенант вздохнул. — Будем напряженно думать, поскольку с реальными делами у нас слабовато. С клиентов бы отпечатки пальцев снять, а, Жека?

— Как?

— Да, не додумали. Ладно, берем добычу, тушу…

Труп и действительно имел солидный вес. Женька нес за ноги — с простреленного сапога все капало.

— Тяжелый у нас клиент, — задумчиво сказал Нерода.

— Давайте вместе за руки его цагнуць, — предложил Михась, несший куртку с имуществом, оружие и подобранную каску.

— Я не в том смысле, — пояснил старший лейтенант. — Солидная у них подготовка и упорства хватает. С налета таких упертых не расколешь.

— Ну. Так служба у вас такая, — заметил зрящий в корень Поборец.

Женька поудобнее перехватил скользкий сапог. Все правильно, силами переводчиков и офицеров спецназа такие дела не делаются. С другой стороны, кто-то должен начинать и нарабатывать материал. Результаты есть, пусть и скромные. Вот опыта в криминалистике нет. Надо как-то описывать тела, собирать улики. Дактилоскопия опять же…