Лед Бомбея - Лесли Форбс

– А зачем менять старые привычки?

– Значит, ты идешь по уже проторенному пути? – спросил он. – Это немного успокаивает. Я боялся, что ты решила прибегнуть к анархическому решению проблемы.

– Ты сам предлагал мне найти чисто индийское решение. И что же в таком случае дурного в анархии? В истории этой страны можно отыскать массу прецедентов анархического решения. И разве муссон это не анархия?

– В муссоне содержится гораздо более глубокая логика, чем в чистой науке.

– Ну, да, конечно, – произнесла я вслух, а про себя подумала: «Опять начинается эта индуистская галиматья».

– Каждое наше празднество в сезон дождей символизирует абсолютный хаос, за которым следует полное обновление и установление иного порядка и равновесия. Некое коловращение. – Мы снова проехали мимо мальчика-чистильщика. Возможно, это был уже совсем другой мальчишка. – Но меня, откровенно говоря, больше занимает коловращение безумной одержимости, в которое втянута ты.

– Что ты хочешь сказать?

– За последние несколько лет ты потеряла многих близких людей, Розалинда, и я вижу, что ты чувствуешь себя очень одинокой. Конечно, в такой ситуации можно стремиться к еще большей изоляции... – он тщательно подбирал слова, – и искать поддержки у таких же одиноких людей, пребывающих в не меньшей изоляции. Пытаться наладить контакт с ними, целенаправленно отделяя себя от собственной семьи. У меня возникает вопрос: может быть, ты надеялась получить от сестры больше того, что она в настоящее время способна тебе дать?

– Ты хочешь спросить, не ревную ли я свою сестру? Послушай, те мужчины в автомобиле избили меня. Я уверена, что один из них убил Сами. А моя сестра, вполне вероятно, замужем за тем человеком, который приказал ему это сделать. И ты хочешь, чтобы я сидела в позе лотоса и распевала мантры?

– Но разве сестра просила тебя вмешиваться в это дело, Розалинда?

Я опустила плечи.

– Я думаю, что она боится Проспера. В любом случае я делаю то, что мне представляется правильным.

– Если у тебя есть какие-то конкретные доказательства убийства Сами, ты должна передать их полиции. У тебя есть такие доказательства, Розалинда?

– Полиция в этой стране – не более чем жалкая карикатура, – ответила я. – Один мой друг рассказывал мне, что самый крупный черный рынок контрабандных товаров существует под самым носом у руководства бомбейской полиции, неподалеку от здания таможни. Какой-то торговец контрабандным товаром построил тридцать восемь ларьков и сдавал их, отстегивая полиции по тридцать тысяч рупий.

Глаза Ашока сузились.

– Итак, по твоему мнению, Индии принадлежит монополия на коррупцию? Но я думаю, тебе стоило бы все-таки поделить ответственность. Взгляни на Англию, от которой Индия унаследовала гены своей госслужбы. Или на лорда Маколея, осчастливившего нас основами нынешней системы уголовного судопроизводства. Одна из причин, по которой так много неприятных слухов распространяется об индийской полиции, состоит в том, что полиция здесь до сих пор воспринимается как наследие чуждого народу режима. Вначале Великие Моголы навязали индийскому обществу свои институты и традиции, затем к этому присоединилось еще и британское влияние. И вот результат: к индийскому констеблю с подозрением относится закон, ему не доверяет население, а по зарплате он приближается к мусорщику. И при всем том большая часть полицейских по сути довольно честные люди, вынужденные жить в условиях, которым не позавидует и самый жалкий из карманников. А служащие полиции убеждены в совершенстве юридической системы, которую им оставила в наследство Британская империя.

– Английские полицейские также не относятся к числу самых высокооплачиваемых граждан Британии, но это никак не сказывается на выполнении ими своих служебных обязанностей.

Выражение высокомерного презрения тенью скользнуло по его лицу, и мне мгновенно стало понятно, что дальнейший диалог на эту тему бессмыслен. Ашок не сделал больше ни одной попытки перетянуть меня на свою сторону до тех пор, пока мы не доехали до отеля. И тогда по его лицу я поняла, чего ему это стоило.

– Сегодня вечером я читаю ту лекцию... – сказал он.

– Что, еще одну?

– Она состоится в Киноакадемии в восемь часов. На ней будут присутствовать те индийцы, которые не относятся ни к числу негодяев, ни к числу жертв. – Он коснулся моей руки, чтобы еще немного задержать меня в машине. – «Я вижу верный путь, но следую превратным». Это тоже Овидий.

Я широко раскрыла глаза, словно мне явилось откровение.

– Что я могу еще добавить к этому поэтическому перлу? Если только: «Ты выбрал высокий путь, а я низкую и узкую тропу». Нет, подожди, кажется, я нашла кое-что поточнее: «Я жила в сточной канаве. Теперь я живу на свалке. Моя жизнь понемногу улучшается».

Ашок покачал головой.

– Извини, но я не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Ида Люпино, – подсказала я, – «Нет выхода», около 1950 г.[14]. А возможно, и Линда Дарнелл[15]. В любом случае одна из «плохих девчонок». У них всегда самый лучший текст.

7

В два часа я набрала номер телефона дяди Ашока в Оксфорде.

– Тридцать лет, мисс Бенегал! Но дайте подумать... Энтони Анменн... да-да, кажется, я припоминаю: странный парень, но не глупый... с несколько варварскими вкусами, как мне кажется.

– А его друг Проспер Шарма?

– Проспер? – Его старческий голос дрожал. – Ну, конечно! Игрок в крикет!

Голос тонул под волнами муссонных помех.

– Что вы сказали?

Старческий голос вынырнул снова:

– Исключен за что-то... или, может быть, это был не он, а упомянутый вами Анменн.

Он, очевидно, напряженно рылся в подвалах своей памяти в поисках почти забытых фактов. Но больше, к сожалению, ничего не смог припомнить.

– Вы не могли бы порекомендовать мне кого-то, кто помнит этих людей, профессор Тагор? Я была бы вам весьма и весьма признательна. Вы можете звонить мне в любое время. Профессор? Вы слышите меня? – Мне ответило полное молчание.

Рядом со мной на маленьком телеэкране комментатор читал сводку погоды. Помехи превратили ее в серию сюрреалистических заголовков:

Убийца из Тандури винит во всем муссонный стресс...

...по делу бомбейских монахинь. Отряд полицейских провел обыск в комнате, где были заживо сожжены две монахини. Комната до сих пор используется как класс, в котором обучают детей с улицы...

...в Дели во время рекордной ночной температуры в 120 градусов по Фаренгейту...

Мы спим и видим сны с открытыми глазами...

...в напряженном ожидании муссона в Калькутте, где местные выборы были сорваны группой разбушевавшихся рабочих-марксистов, убивших нескольких других рабочих, которые пытались закрасить изображение Карла Маркса на граффити. Корпорация, ответственная за это, согласилась восстановить граффити...

...улики. Груди женщины были полностью сожжены. В полиции поняли, что дело неладно, когда соседи стали жаловаться на то, что мужчина жарит свинину...

Небо прорезала горизонтальная полоска молнии, и телеэкран погас. Дежурный отделался привычной отговоркой: – Чего же вы хотите, мадам? Муссон приближается.

Сатиш уже уходил с работы, когда я ему позвонила. Тем не менее он согласился встретиться у Мухаммеда, торговца курами на рынке Кроуфорд. Сатиш сказал, что я буду чувствовать себя там как дома, потому что пол выложен камнем из Шотландии, а рельефы на фасаде сделаны по рисункам отца Редьярда Киплинга. На самом же деле, как оказалось, барельефы, которые можно было назвать: «Крестьяне, вдохновленные трудом на благо родины», больше всего походили на образец сталинского стиля в архитектуре.

На бадшахском складе прохладительных напитков я приобрела шербет из мангового сока, настолько свежий, что из-за танина в кожуре фрукта у меня во рту появилось вяжущее ощущение, словно от очень крепкого чая из Глазго. Какой-то продавец направил меня в сторону грандиозного святилища мясной торговли. Для покупок было довольно поздно, поэтому большинство крюков для мяса, свисавшие с потолка, уже опустели. Но жужжание жирных, блестящих перламутровых мух казалось оглушительным и вносило дополнительное напряжение в атмосферу, наполненную криками мясников, размахивающих своими топориками, как дирижеры – палочками, в отчаянной надежде отделаться от нераспроданных остатков мяса. Липкий запах крови вызвал у меня ассоциации с моргом.

Я увидела, что Сатиш держит живую курицу вниз головой то за одну, то за другую ногу. Он размахивал несчастной птицей из стороны в сторону.

– Очень хорошая «мурги», не так ли, мисс Бенегал?

– Я не большая поклонница птиц. – Я протянула ему коричневый конверт с фотографиями, присланными мне Банни. – Не положите их в кастрюлю по ошибке.