Снежная Принцесса - Светлана Зорина

В доме Полли Стивенс все камины были электрические — они стоили дешевле. Илана, которая никогда не мёрзла, включала свой исключительно ради уюта. Она любила по вечерам читать при настольной лампе, поглядывая на нежно пламенеющие угольки. Они были искусственные, но это не мешало Илане представлять, будто она сидит в особняке у настоящего камина, а вокруг — не Гея, а другая планета. Земля. И век не двадцать четвёртый, а двадцатый, самое начало… Она сидит у камина и читает при неверном пламени свечей стихи Александра Блока, написанные совсем недавно… Впрочем, когда их читаешь, так и кажется, хотя прекрасно знаешь, что на дворе двадцать четвёртый век, а вместо заснеженного Петербурга, по которому поэт катался с любимой женщиной на запряжённых лошадьми санях, зимний Гаммель. И хотя в последнее время здесь любят древние виды транспорта, над городом днём и ночью кружат сотни автолётов. Сотни железных птиц, летающих над куполами и шпилями причудливых построек в стиле разных эпох…

Иногда Илана пыталась представить себе домик в горах. Та женщина — Билли — тоже любила сидеть у камина и читать "Снежную маску". Илана давно уже знала этот цикл наизусть. Лидия говорила, что Блок был тогда влюблён в одну актрису. Значит "Снежная маска" — детище его безумной зимней страсти. Отец Джордж и Билли тоже любили друг друга, и плодом их любви стало снежное дитя.

"Наше снежное дитя растаяло, Джордж… Мы оба согрешили. Неужели его смерть — это кара?"

Илане не хотелось верить, что Бог может покарать за любовь. Да, у элианских священников обет целомудрия, но ведь жизнь, как любит повторять Ганс Фишер, — это не свод правил.

Каждый раз, вспоминая отца Джорджа, Илана ощущала печаль и смутную тревогу. Священник убеждал Билли не терзаться, но убедить в этом себя он, похоже, и не пытался. Илана поняла это, посмотрев ему в глаза. Он предпочёл бы один искупить этот грех. Он бы принял любые муки, если бы такой ценой можно было воскресить "снежное дитя", но он знал, что далеко не всё можно "слепить заново".

В конце зимних каникул Илане исполнилось одиннадцать лет. Она проснулась в день своего рождения от удивлённых восклицаний бабушки.

— Нет, ты только посмотри, что там творится!

— Где? — сонно щурясь, спросила Илана.

— Там, на крыльце! Выйди-выйди, посмотри…

Сунув ноги в тапки, Илана вышла на крыльцо. И зажмурилась — так ярко сияли в лучах утреннего солнца оклеенные разноцветной фольгой коробки. На всех стоял фирменный знак кондитерской фабрики "Томпсон и К". Здесь были огромный торт, два кекса с цукатами, ореховый рулет, три набора фигурных пирожных и несколько коробок конфет. Посреди всего этого великолепия красовалась корзина с белыми лилиями.

— У тебя что — поклонник завёлся? Или опять помогла кому-то сдать экзамен?

— Бабуля, зимой экзаменов не бывает…

"Но я действительно кое-кому помогла, — добавила про себя Илана. — И даже многим. Интересно, от кого это всё…"

— Вдвоём нам это и за неделю не съесть, — сказала она. — К тому же такие вещи неделями не хранят. Пожалуй, я приглашу сегодня Мартина и всю его компанию. У нас в гостиной хватит места?

— Места-то хватит, но… Послушай, деточка, они же все взрослые люди…

— Ну и что? Друзей помладше у меня нет, и скажи спасибо. Знаешь, какой беспорядок могут устроить дети. Особенно когда их много и когда им весело.

— Ладно, день рождения твой. Зови, кого хочешь. Только вот… Если уж мы пригласим Мартина, то…

— То будет нехорошо не пригласить его мать, — смеясь, закончила за бабушку Илана. — Тем более что я хожу туда без приглашения и постоянно ем замечательные плюшки госпожи Гертруды. Я их уже столько съела, что можно было бы сложить из них Вавилонскую башню.

Без выпечки госпожи Гертруды не обошлось и на этот раз. Она явилась с полной сумкой только что испечённых булок и кренделей.

— Ты бы хоть заранее предупредила, — сказала Таня Коэн. — А то застала врасплох…

Таня не была бы Таней, если б не подарила Илане сборник своих стихов. Эти тонкие книжечки в пластиковом переплёте уже третий год лежали в нескольких магазинах города — в основном в разделе "Уценённая литература". Илана сделала вид, что сборник обрадовал её не меньше, чем второй подарок Тани — диск с фильмом "Снежные демоны". Ещё несколько дисков подарили Джек и Ганс, а Лидия и Джереми вскладчину купили Илане полное собрание стихов Александра Блока. Настоящие книги стоили дороже дисков и плёнок, а это издание ещё и относилось к числу редких. Здесь каждое стихотворение было в оригинале и на койне.

— Может, когда-нибудь захочешь выучить русский, — сказала Лидия. — Это едва ли не самый сложный из старых языков, но знаешь… По-моему, дело того стоит. У меня был приятель, который знал русский. Не язык, а музыка. Кто-то из деятелей прошлого говорил: "Пока существует русский язык, поэзия неизбежна". Здесь, на Гее, русский не популярен. Может, потому и с поэзией туго…

Лидия, спохватившись, умолкла и оглянулась по сторонам. К счастью, Таня была на кухне — помогала бабушке Полли.

Мартин пришёл позже всех и не один.

"Он что — уже нигде без неё не может?" — раздражённо подумала Илана, стараясь, чтобы эта мысль не отражалась на её физиономии.

— Я только на минутку, — смущенно улыбнулась Ева. — У меня дела, и я вот… заскочила с Мартином тебя поздравить…

— На какую ещё минутку? — перебила Илана, почувствовав себя пристыженной. Хороша хозяйка! В конце концов Ева Руперт — девушка твоего лучшего друга. — Впереди целый вечер. У нас сегодня сладости от самого Томпсона.

— Мне всё равно нельзя, — улыбка Евы уже не была натянутой. — Минусы моей профессии. Вечно боишься набрать вес…Да, вот тебе мой презент…

Ева торопливо извлекла из сумки свёрток, а когда она его развернула, даже невозмутимый и совершенно равнодушный к нарядам Джек одобрительно присвистнул. Платье из тончайшего серебристо-серого бархата немного напоминало одеяние средневековой дамы. Простота фасона лишь подчёркивала его изысканность. Платье было приталенное, в меру пышное, сзади длинней, чем спереди, с широкими оборками, которые, наверное, красиво разлетались во время танца. Подол и ворот окаймляло что-то белое и пушистое, похожее на мех. Из этого же материала были и манжеты.

Все хором стали требовать, чтобы Илана тут же примерила платье, да ей и самой не терпелось это сделать. Наряд оказался впору.

— Только колготки должны быть серые или белые, — критически осмотрев Илану, — сказала Ева. — И туфельки серебристые. Лучше на небольшом каблучке.

— Госпожа Руперт! — всплеснула руками бабушка, — оно же, наверное, бешеные деньги стоит.