Тоже люди - Галина Анатольевна Тюрина

— Неужели? И почему вы так в этом уверены?

— Поверьте, доктор. Эта особенность моего мозга является врожденной и в детстве доставила множество хлопот моим родителям. Барьер был совершенно непреодолим для любого сканирующего устройства, пока я сам не научился сознательно приоткрывать определенные участки этой завесы. Сканер покажет только то, что я посчитаю нужным открыть. Все субъективные ощущения я оставлю при себе, эксперты же получат только зрительную и слуховую информацию, так сказать, выемку объективных фактов. А со своими личными комментариями и выводами я познакомлю специалистов в устной форме уже после просмотра.

— Да вы, оказывается, уникальный феномен! — воскликнул врач. — Природная блокировка сканерной техники! Редчайший случай в медицинской практике!

— Вот только прошу, не надо громких эпитетов. Я еще ни разу не встречал людей без талантов. Еще с капитанской школы я знаком со множеством, как вы говорите, феноменов: один мой товарищ обладает феноменальной физической силой и выносливостью, другой — уникальный диагност технических средств передвижения, способный определить неисправность мельчайшего узла на расстоянии, не прикасаясь к объекту и даже не видя его, третий мой знакомый обладает потрясающими аналитическими способностями и энциклопедической памятью. Могу перечислять таланты моих друзей и сослуживцев далее.

— Ну, хорошо, хорошо! — Врач наконец-таки сдался. — Назначаю сканирование на завтрашнее утро. Природный экран — как любопытно!

— Вот и договорились. — Эмиль удовлетворенно улыбнулся.

Доктор встал из-за стола и прошелся по комнате туда и обратно.

— А вы, однако, знаете как поддеть, — сказал он. — Рады, что добились своего. Ну что ж, будь по-вашему. Но только не думайте, что так легко вырвались отсюда, и я дам добро на то, чтобы вы сию же секунду опрометью бросились в вашу сумасшедшую работу. Отдыха и лечения я не отменяю, и вам придется с этим смириться. От судьбы не уйдешь.

— Придется смириться, — повторил Эмиль последние слова. — От судьбы не уйдешь.

Он подошел к окну и помахал рукой. Селена стояла под смолистой молодой сосенкой. Она была босая, в пестром парео и ярко-розовом купальнике. Волосы ее были завязаны в плотный пучок на самой макушке. В одной руке она держала пляжную сумку, а в другой — волейбольный мяч.

Прошло еще две недели. Доктор еще вечером объявил, что Эмиль выписан, и он его больше не задерживает. Теперь все трое стояли у флаера и прощались.

— Вы навсегда останетесь для меня самым упрямым и беспринципным в средствах достижения целей человеком и к тому же странным типом, сочетающим в себе, казалось бы, совершенно не сочетаемые друг с другом любовь к наследию далекого прошлого и страсть к самым передовым технологическим новинкам и запредельным скоростям современности, — сказал врач и пожал руку Эмилю. — Я буду скучать без такого интересного собеседника.

— Я тоже буду скучать без наших обеденных разговоров. Такого тонкого знатока древней лингвистики я еще не встречал. — Эмиль слегка склонил голову.

— Вы, как обычно, льстите мне, — покачал головой доктор. — Похоже, что это уже вошло в привычку. Прощайте, милейший юноша, и будьте всегда здоровы.

— А вы, Селена, очаровательная спутница, преданная подруга, красивая и умная девушка, и просто мой чудесный ангел-хранитель. — Эмиль склонился перед ней и поцеловал руку.

— С моей стороны было бы глупой шуткой пожелать, чтобы вы возвратились у нам, — сказала Селена, слегка краснея. — Надеюсь, что мое общество было вам приятно.

— Конечно, приятно! — Эмиль улыбнулся ей. — И в волейбол мы с вами играли просто потрясающе! Мне будет очень не хватать вас.

— Я буду скучать. — Селена нежно улыбнулась в ответ. — Прощайте, мой галантный кавалер.

— Прощайте. Всего вам хорошего. — Эмиль сел во флаер, бросил прощальный взгляд на строения санатория и взмыл в безоблачное небо.

Экспедиция состояла из четырех звездолетов. Это были «Упрямец» и «Сакура» неразлучных друзей-капитанов Эдвина Юраса и Девиса Мияши, «Провидение» капитана Владислава Давыдова и «Удача» Эмилио Алекси, которую в разговорах именовали просто «Семеркой» из-за кормового знака в виде цифры «7» в равностороннем треугольнике. Все корабли были суперскоростными исследовательскими судами дальнего действия, вдобавок оснащенными усиленной внешней защитой.

Состав участников, учитывая обстановку в так называемой «Чернильной» туманности, был немногочисленным и включал в себя кроме капитанов и членов экипажей кораблей специалистов по межпланетным контактам, психологов, космоисториков и врачей.

Сначала начальником экспедиции по единодушному мнению решено было избрать Эмилио Алекси. Все без исключения специалисты, непосредственно связанные с подготовкой экспедиции, и, конечно же, ее члены не только знали его как отличного навигатора и смелого исследователя, но и искренне считали, что лучшего командира просто не сыскать. Ведь, несмотря на свою молодость, капитан Алекси уже имел достаточно командного опыта и не раз и не два участвовал в исследовательских экспедициях далеко за пределы Содружества, к тому же он являлся человеком незаурядных умственных способностей, органично сочетавшихся с целеустремленностью и настойчивостью. Конечно же, добавляло авторитета еще и то, что он был знаком с тем миром, куда они собирались нанести визит, не чисто теоретически и понаслышке, а уже побывал там и видел все своими глазами, и, следовательно, лучше всех своих товарищей оценивал ситуацию. Но, ко всеобщему удивлению, капитан «Семерки» сразу же категорически отказался от «верховной» должности прямо на общем собрании экспедиции, а на вопрос Девиса Мияши о причинах его неуместной скромности ответил:

— Я не достоин подобной чести, потому что не смогу быть до конца объективным и ровным в своих суждениях и поступках. Начальник в первую очередь должен быть нейтральным в своих чувствах, я же на данный момент не могу быть таковым по отношению к миру, который мы собрались посетить.

— Мы недопоняли вас, капитан. Объясни подробнее, друг, откуда вдруг такая щепетильность? — попросил Эдвин Юрас.

— Хорошо. — Эмиль кивнул. — Я попытаюсь объяснить. Дело в том, что в данном случае начальник экспедиции просто обязан быть совершенно беспристрастным, особенно если это касается таких важных вещей, как установление контакта с другим, весьма отличным от нас по социальным взглядам людским сообществом. Я же уже не смогу быть до конца объективным и беспристрастным в силу уже полученного ранее негативного опыта при общении с представителями искомого мира. Ведь вы знаете, что мне пришлось побывать там отнюдь не по своей воле, меня унижали, постоянно угрожали смертью и мучениями, ограничивали подвижность специальными приспособлениями, держали взаперти, принуждали к повиновению непосредственным физическим воздействием и другими варварскими методами, среди которых словесные оскорбления выглядят самыми безобидными. После того как я покинул планету (сделал я это, потому что моей жизни угрожала прямая опасность, исходящая от людей, представляющих власть и порядок в данном мире, и, разумеется, без согласия хозяев