Сборник Забытой Фантастики №4 - Алфеус Хайат Веррил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой успех в этом, мечта моей жизни, был прямым результатом наших открытий во время той горькой экспедиции в Афганистан. Всю свою жизнь я интересовался изучением вибраций, но не добился никаких поразительных успехов или оправданий больших ожиданий от них, пока мы не наткнулись на это странное месторождение минералов во время поездки, которая в остальном была для меня неудачной. Именно тогда я понял, что радиоактивный нитон может решить мою доселе непреодолимую трудность в передаче материальных колебаний по электронным волнам. Мои последующие эксперименты, хотя и были успешными до такой степени, что я открыл несколько совершенно новых принципов резонансных гармоник, а также абсолютное опровержение квантовой теории излучения, были далеки от моей желанной цели. В то время я внедрил как гелий, так и уран в свои усовершенствованные катодные проекторы, и только после того, как я добился более благоприятной комбинации с торием, я начал получать обнадеживающие результаты. Мой окончательный успех пришел с заменой урана актинием и добавлением полония, плюс более тонкой регулировкой, которую я смог произвести в вихрях моих трех модифицированных катушек Теслы, возможностей которых я сначала недооценил. Затем я получил возможность фильтровать свои резонансные волны с частотой звука с помощью моих "электронных излучающих лучей", как я их назвал, с успехом, который я вскоре опишу.
Конечно, все это для вас не яснее страницы санскрита, и я не стараюсь, чтобы было иначе. Как я уже говорил, такая тайна слишком могущественна, чтобы ее можно было раскрыть миру таких деликатно уравновешенных наций, чьи челюсти все еще окровавлены от недавней войны. Не нужно никаких моих объяснений, чтобы представить себе страшные возможности для зла в применении этого великого открытия. Оно уйдет со мной, чтобы вернуться как-нибудь в будущем, в более просвещенное время после того, как другой столь же целеустремленный исследователь докопается до него. Именно эта последняя мысль заставила меня отказаться от тех подробностей, которые у меня есть. Я искренне надеюсь, что вы позволите введенному в заблуждение Марсдену прочитать предыдущий абзац. В нем он отметит ссылку на элемент, о котором я не упоминал ему раньше, и позволит ему получить определенные обнадеживающие результаты, обнадеживающие, но не более чем к дальнейшим усилиям, к более отчаянным попыткам. Но я отвлекся.
С моим успехом на неодушевленных предметах я с еще большим энтузиазмом погрузился в свою работу. Я бы потерял всякое представление о времени, если бы не мое ежедневное свидание с Венецией. Ее вера в меня была тем тоником, который подстегивал меня к дальнейшим усилиям после того, как каждая серия тщательно проведенных экспериментов заканчивалась неудачей. Только знание того, что она ждала меня, поддерживало меня в те мрачные моменты депрессии, с которыми должен столкнуться каждый, кто стремится в царство неизвестного.
Затем наступила ночь на 28 ноября, Великая Ночь. После бесчисленных неудач мне наконец удалось передать живую морскую свинку через эфир и "принять" ее, живую и невредимую, в моей лаборатории.
Подумайте об этом! Поворот переключателя, и живая, дышащая морская свинка медленно растворилась у меня на глазах и исчезла через пару проводов к моей антенне, откуда она была передана в виде набора волн в эфире на приемный аппарат, чтобы там снова перевоплотиться в живой организм, живой и дышащий, невредимый после своего необыкновенного путешествия! В ту ночь я вышел на открытое место и шел до тех пор, пока рассвет внезапно не поразил серый мир моим самозабвенным восторгом, ибо я был Королем Вселенной, Творцом Чудес.
Тогда-то мой великий план и начал обретать форму. С удвоенной энергией я приступил к строительству гигантского передатчика. Через определенные промежутки времени я "передавал" бездомных кошек и собак всех видов, заполнив несколько книг заметками, в которых я подробно описывал различные состояния моих подопытных перед передачей. Неизменно их состояние после "приема" в приемной трубе было превосходным. В некоторых случаях, действительно, незначительные недомогания полностью исчезали во время их короткого прохождения через эфир. Какое исследование для медицинской науки!
Я, конечно, давным-давно рассказал Венеции о предмете моих исследований, но никогда не приводил ее в свою лабораторию по соображениям благоразумия. Однако однажды днем я заманил ее внутрь под прикрытием сильного ливня. После того, как я согрел ее чашкой чая, на ее изумленных глазах я передал старую кошку, которая страдала чем-то вроде ревматизма или паралича задних лап. Когда ее фигура начала вновь появляться в прозрачной приемной трубке, моя дорогая ахнула от благоговейного изумления. Однако она совершенно потеряла дар речи, когда я выключил ток и освободил животное из его кристаллической тюрьмы. И неудивительно, ведь кошка резвилась, как молодой котенок, и все следы ее прежней болезни полностью исчезли! Впечатление, произведенное на Венецию, было всем, на что я надеялся, и когда я, наконец, вывел ее в сумерки, я почувствовал, как ее быстрые, полные восхищения взгляды скользили по мне, как благоговение застенчивого неофита перед первосвященником.
Для заключительного акта была назначена дата. Я буквально с головой ушел в завершение своего улучшенного прибора. Большое количество некоторых необходимых минералов вызвало у меня неожиданную задержку. Это я заполнил демонстрациями в присутствии Марсдена, которого я поощрял как коллегу-радиолюбителя, и тут с моей стороны проявились неожиданные актерские способности. Было так трудно удержать мои пальцы подальше от его горла! Я притворился, что объясняю ему важные факты моего великого секрета, и обучил его механическому управлению приборами. Я также признался ему, что моим самым большим желанием было продемонстрировать свой принцип на человеке, и, как все великие научные исследователи, предложил себя в качестве объекта для опыта. Венеция решительно выступала против этого предложения до демонстрации на больной кошке и даже сейчас относилась к этому предложению с тревогой. И все же я настаивал на том, что, если не применять это к людям, вся моя работа пойдет насмарку, и в конце концов мне удалось в значительной степени успокоить ее страхи.
Наконец-то я был готов. Я рассказывал моей дорогой, как невозможно передать что-либо металлическое по самой природе встречных пересекающихся лучей. Я жаловался на тот факт, что из-за мягкости моих зубов с детства мой рот представляет собой одну массу металлических пломб и коронок, что лишает меня возможности проверить эффективность труда моей жизни. Как
