Демоны без ангелов - Татьяна Степанова

– От Галича не скрывали, что он приемный. А Эдуард Цыпин… он и так многое помнил сам, вы же видели снимки.

Гущин достал из сейфа тот самый… нет, не тот самый, но очень похожий конверт с отсканированными, распечатанными фотографиями – с копиями, так как подлинники следователь Жужин уже приобщил к уголовному делу и хранил у себя.

Гущин положил пакет на стол, не открывая.

– Так вот, эти мальчишки встретились в двенадцать лет, как утверждает Лаврентий Тихвинский. И с тех пор более не расставались. Росли, мужали, поддерживали связь друг с другом. И это было их тайной от всех. Галич, распоряжавшийся деньгами со счетов «Веста-холдинга», обеспечивал братьев – Цыпину выстроил дом, эту виллу, покупал дорогие машины, построил яхту, которую они втроем хотели использовать в дальнейшем, Лаврентию фактически собирался купить приход в престижном районе Подмосковья, церковь строил. Только вот служили они богу Чернобыля, или кто он там… Как там Лаврентий все тогда твердил – демон, демон, – Гущин положил руку на пакет со снимками. – Я тут вот тоже по твоему примеру в книжку божественную решил заглянуть, а там написано: «Бог есть любовь». Это как? А они ведь любили друг друга, эти близнецы-братья, умереть ради друг друга были готовы, и тому у нас множество доказательств.

– Если мы что-то не поймем в них или не сумеем объяснить, – сказала Катя, – мы просто примем это к сведению – как факт.

– Как факт? – Гущин снова усмехнулся (и ей-богу, с тех времен, как в сердце его попала пуля, и улыбка стала иной). – Ладно, ты молодая, у молодых все просто. В деле-то тоже ничего особо сложного, как оказалось. Галичу для наследования отцовского капитала позарез нужен был ребенок, наследник. Фирма «Веста-холдинг» погрязла в судах, бывшие соучредители требовали львиную долю. Срок, установленный в завещании, истекал. Как я понял из объяснений врачей, у всех троих братьев болезнь – результат генетических нарушений из-за радиации, но у каждого на разных стадиях. У Галича – самая тяжелая форма. Они однояйцевые близнецы, у них полностью идентичная ДНК – по природе или тоже в результате мутации, это врачи нам скажут. Так что если бы конкуренты фирмы потребовали экспертизы по установлению отцовства – там все было бы чисто или, по крайней мере, труднодоказуемо, как близнецы воображали. Им казалось, что совместными усилиями они себе наследника – этот золотой ключик к миллиардному состоянию – соорудят. Суррогатную мать использовать было нельзя по медицинским показаниям – это, тоже мне врачи объяснили, не жизнеспособное потомство. Кого-то за деньги нанять, близнецам претило. Они ведь не проститутку искали, не доноршу, а мать, настоящую мать для своего будущего общего ребенка. И когда Маша Шелест, на свою беду, пришла к отцу Лаврентию, тому и его братьям показалось, что они нашли подходящую девушку. Красавица, молодая, испытавшая несчастную любовь, а потом горе потери жениха накануне свадьбы…

– Как библейская Сарра, – сказала Катя. – Вы про Сарру-то читали или дальше того, «что есть любовь», не сдвинулись там, в книжке?

– Книжки – это для тебя, я жизнь знаю, – полковник Гущин покачал головой. – Слышали бы нас сейчас мои орлы из угро… В общем, показалась она им по всем статьям – эта Мария Шелест. Одного они не учли – ее характера. Ты ведь кое-что про ее непростой характер выяснила.

– Так точно.

– Ну вот, в этом и вся загвоздка была. Лаврентий, как он сейчас объясняет, утешал ее в горе, твердил, что все преходяще, что все еще наладится, будет и на ее улице праздник; вот есть парень – красивый, богатый, который хочет иметь семью, ребенка и готов хоть завтра жениться, с одним условием: если она забеременеет. И Мария Шелест не отказывалась познакомиться с богатым наследником фирмы «Веста-холдинг».

– В тот день, двенадцатого июня, она ни на какую экоярмарку днем не поехала, а встретилась с отцом Лаврентием, – сказала Катя. – Его алиби ведь на ту дату только на вечер проверяли, на момент убийства. А что делал он днем, где был, где был днем и что делал его брат Галич, никто не проверял. А про Эдуарда Цыпина мы тогда вообще ничего не знали.

– Лаврентий привез Марию Шелест в дом Цыпина в Березовой роще, это у них чем-то вроде штаб-квартиры считалось для встреч. И там она познакомилась с Галичем и с Цыпиным. И они, не откладывая в долгий ящик, сразу сказали ей, что они от нее хотят. А что хотели – как это ни называй, а суть одна – иметь ее все втроем. А она им сказала – нет, так не пойдет. Любая уважающая себя девушка, по-моему, ответила бы так же.

– Она не только сказала им «нет». Она пришла в ярость, в бешенство. Та же реакция, как и там, в кофейне на влюбленного в нее Руслана Султанова, – Катя вспомнила Новый Иордан и полосатые диванчики в кофейне, стеклянную витрину с пирожными. – Она снова, к сожалению, не смогла сдержаться.

– Но убивать они ее не собирались. Не хочет так не хочет. Нет проблем. У Галича и Лаврентия вечер двенадцатого июня был по минутам расписан, а вот Цыпин оказался свободен, ему и поручили братья отвезти девушку домой. Тот согласился и почти ведь довез ее до Нового Иордана… М-да… что там, в машине, у них произошло, Лаврентий знает с его слов. Вообще, учитывая эти наши фотографии… Понять парня можно, простить – вот это никак, ведь тройное убийство на нем целиком, руки по локоть в крови. – Гущин снова взял конверт со снимками, но опять-таки не открыл, положил на стол. – В машине, на дороге у них возник конфликт, он остановился, попытался в последний раз уговорить ее «по-своему», а она ударила его по лицу и обозвала «мутантом», уродом… «Не прикасайся ко мне, чтоб я родила вам этого вашего мутанта… выродка вонючего». Жалости в ней не было к братьям, они все честно ей рассказали при встрече – ведь в жены ее собирались брать, в матери, а в ней не было жалости к ним, ко всему этому их чернобыльскому наследству, только ярость, обида, что вот снова… верное дело, жених, сватовство – и сорвалось. Лаврентий говорит, что, услышав про «мутанта» и «выродка», его брат Эдуард Цыпин ударил Марию Шелест ножом – девушка из последних сил выскочила из машины и ринулась на дорогу. В это время мимо проезжала Оксана Финдеева с дочерью. Она увидела девушку и Цыпина, только приняла его за Лаврентия. И не остановилась, проехала мимо – на свое же счастье. Узнать, что случилось, остановились пассажиры встречной машины «Шевроле» – Хиткова и Солнцев. Там, на дороге, Цыпин убил их, они же оказались свидетелями убийства Марии – та рухнула на дорогу с раной в груди прямо на их глазах.

И вот он остался там с ними – три трупа, машина «Шевроле» и свидетельница, которая видела его и, кажется, «узнала», сумевшая уехать. Отсюда и начинаются все несуразности этого дела. Цыпин попытался избавиться от тел – сначала всех троих хотел утопить в Гнилом пруду. Но труп Марии Шелест зацепился за корягу, всплыл, и вообще оказалось, что пруд мелкий. Тела свидетелей он решил сначала сжечь в лесу прямо в машине. Но это большой огонь и огромный столб дыма, а над лесами и так кружит пожарная авиация, вертолеты МЧС. Тогда он сжег в костре только тела, а машину сбросил в овраг. На очереди осталась свидетельница Финдеева – он запомнил номер машины, а его брат Лаврентий узнал по описанию жену своего прихожанина и благотворителя, жертвовавшего на церковь. Счастье Оксаны, что она на следующий же день улетела с дочкой в Германию, иначе бы… В деле устранения свидетелей Цыпин жалости не знал, тут нечего на его счет заблуждаться.

Два месяца все они ничего не предпринимали, ждали, дело в Новом Иордане по убийству Марии Шелест шло своим чередом, свидетельница Финдеева оставалась вне их досягаемости. А потом отец Лаврентий от ее мужа, своего прихожанина, узнал, что Оксана возвращается домой. И вот тогда он решил явиться с повинной, взять убийство на себя, отлично зная, что при расследовании его алиби на тот вечер двенадцатого июня будет доказано. Что бы потом ни говорила Оксана Финдеева, если она все же надумает дать показания, что она, мол, видела отца Лаврентия в вечер убийства на дороге в машине с девушкой, это уже не будет восприниматься как правда. Ведь Лаврентий фактически вынудил следователя доказать свое алиби на тот вечер. Он загодя посеял сомнения в показаниях Финдеевой. И его расчет оказался точным – когда она явилась и рассказала нам, мы ведь ей не поверили. Вообще братья убедили себя, что их сходство дает им шанс безнаказанности. Разные фамилии, разные адреса, тайна усыновления, до тех пор, пока не увидишь их всех втроем, не догадаешься, что имеешь дело с близнецами. И при этом полнейшее внешнее сходство.

Ведь даже сейчас, когда мы пытаемся разобраться, если бы Галич и Цыпин остались живы, доказать все в суде… мы бы вряд ли сумели. Что у нас есть на них? Вещественные улики? Нет. Показания Финдеевой? Но она ведь убеждена, что видела отца Лаврентия. А у него алиби. Как доказать без признания Цыпина, что это он был там, а не его брат-близнец? Труп студентки в подвале? Похищение девчонки, которая в меня же потом и стреляла? Так она, эта Шуша Финдеева, уже не потерпевшая, а тоже соучастница. Нет, я тебе говорю, если бы братья отказались в суде давать показания, доказать, кто же из них, близнецов, фактически виновен в убийстве – кто исполнитель, а кто соучастники, – практически невозможно. Это я тебе говорю – сыщик с тридцатилетним стажем работы. Нельзя сказать, что это идеальное преступление, потому что не они все это придумали. Но так уж вышло. И это факт. Словно кто-то за них в этой путанице постарался, словно кто-то решил им помочь на свой лад.