Седьмой авианосец - Питер Альбано

Росс понимал, что охранники уже вот-вот его схватят. Он бросился на механика вперед плечом. Угодил японцу по ребрам. От этого столкновения механик полетел на палубу, но Росс чуть было не грохнулся за ним следом. Не успел он прийти в себя, как два могучих матроса притиснули его к палубе.

Лежа на спине, не имея возможности пошевелить ни рукой ни ногой, Росс глядел в гадко ухмыляющееся лицо подполковника Масао Симицу.

— Ничего, американский дьявол, — прошипел тот, — мы за все рассчитаемся сполна. И не надейся, что тебе повезет, как тогда с Хиратой.

— Я надеюсь на другое — что тебя не уничтожат в небе, — сказал сипло Росс. — Потому как это с удовольствием сделаю я сам.

Симицу обернулся к охранникам.

— Отвести янки на флагманский мостик. Адмирал Фудзита его ждет.

Росса грубо поставили на ноги.

С флагманского мостика Росс видел палубу, на которой стояли и прогревали моторы бомбардировщики и истребители. В каждой кабине сидело по механику. Матросы-техники стояли возле машин. Сотни возбужденных матросов с японскими флажками заполнили мостик вдоль палубы. Капитан Росс стоял между адмиралом Фудзитой и подполковником Кавамото. Оба охранника стояли у перил, посматривая то на палубу, то на своего беспокойного подопечного. Возле адмирала маячил телефонист.

Росс находился в каком-то отупении. У поражения оказался привкус желчи. Он не понимал, зачем его вызвали на мостик. Впрочем, его теперь это не особенно и волновало. Он понимал, что кафкианский кошмар будет разыгран до конца. До кровавой кульминации.

— Они все погибнут, адмирал, — равнодушно произнес он.

— Они будут счастливы умереть в бою, капитан, — мгновенно отозвался Фудзита. — Затем он обратился к Кавамото: — Ветер?

— Ноль-пять-ноль, двенадцать узлов, адмирал.

Фудзита сказал телефонисту:

— Лево на борт. Держать курс ноль-пять-ноль.

Телефонист повторил команду. Росс почувствовал, как большой корабль чуть накренился, затем снова выровнялся. Телефонист передал адмиралу:

— Курс ноль-пять-ноль, адмирал.

— Отлично. Полный вперед!

Палуба под ногами Росса задрожала, турбины авианосца увеличили число оборотов, и вскоре корабль понесся вперед, вздымая носом фонтаны брызг.

— Сейчас вы увидите, капитан, как делается история, — сказал Фудзита, и глаза его стали влажными.

«По-прежнему им нужен очевидец. По-прежнему они хотят иметь живую летопись», — подумал Росс. Вслух же он сказал так:

— Ничего у вас не получится, адмирал.

Фудзита никак не отреагировал на эту реплику. Он повернулся к связисту и сказал:

— Поднять флаг «зет»! — И затем Россу: — Этот флаг поднял адмирал Хейхатиро Того, когда мы разгромили русский флот при Цусиме. Нагума поднял его на шести авианосцах в сорок первом. — Потом он добавил с железной решимостью. — Теперь настал черед седьмого авианосца. — Он обернулся к матросу-телефонисту, пробормотал какое-то распоряжение, и тотчас же по динамикам корабля пронеслось:

— Летчики, по машинам!

Воздух задрожал от радостных криков моряков, приветствовавших побежавших по летной палубе пилотов и членов экипажей. Техники уступили места в кабинах их полноправным хозяевам, и те сразу запустили моторы на полную мощность, как и положено перед взлетом, делая контрольную проверку.

Адмирал наклонился над перилами и поднял руку, глядя на регулировщика. Тот ткнул флажком в сторону носа «Йонаги» и отдал приказ:

— Приступить к взлету.

Вцепившись в перила с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Росс смотрел, как сначала Симицу, а затем и двое его ведомых взмыли в воздух под неистовые вопли «банзай!». Все шло как по маслу, пока по палубе не побежал пятый «Зеро». Не успели его колеса оторваться от палубы, как двигатель вдруг заглох. Самолет перекувырнулся в воздухе и упал в море справа от «Йонаги». Фудзита выругался. Росс обернулся. Какое-то мгновение за кормой в пене, оставленной авианосцем, виднелся лишь хвост истребителя, затем и он» ушел под воду. Все остальные «Мицубиси» поднялись в воздух без осложнений.

Затем по палубе загрохотали «Айти». Они были выкрашены в зелено-пятнистый, защитный цвет — так было легче идти на малой высоте, вводя в заблуждение противника. Семь бомбардировщиков взлетели нормально. Затем были убраны колодки из-под восьмой машины. Взревел двигатель, бомбардировщик ринулся вперед. Начав разбег почти с кормы, он уже превратился в зеленое пятно, когда достиг надстройки. Казалось, еще немного и самолет благополучно оторвется от палубы. Но тут случилось неожиданное. Внизу, прямо под Россом мелькнуло что-то белое.

— Нет! — крикнул он, перегнувшись через перила. — Нет! Эдмундсон! Тодд!

Фигура в белом с распятием в руке выбежала на середину палубы, навстречу самолету. Техники бросились к нему из своих укрытий, но было уже поздно. Воздев над головой свое самодельное распятие, Эдмундсон встал на пути бомбардировщика, когда тот как раз собирался взлететь. Летчик выключил двигатель, но американец уже врезался в пропеллер.

В мгновение ока Эдмундсон превратился в фонтан крови, осколков костей и перемолотых внутренностей, который дождем обрушился на мостик, а «Айти» рухнул в море.

Опустив голову, Росс только стонал и колотил кулаком по перилам. Внезапно он почувствовал на своем плече чью-то руку. Росс повернулся. На него смотрел адмирал Фудзита. В его голосе сквозила грусть:

— Он хорошо умер. Он взял с собой моих летчиков.

На это Порох Росс истерически расхохотался, хотя ему вовсе не было смешно.

— Но киса, работает же автопилот, — говорил энсин Хьюз, опрокидывая двадцатилетнюю блондинку назад на койку и наваливаясь на нее всей своей тяжестью.

— Майк, но это же ужас! В кабине нет никого!

Ее рот был у его щеки, Хьюз чувствовал, как от нее несет перегаром. Словно учитель, объясняющий ученице банальные истины, он сказал:

— Я ведь сколько раз говорил тебе, Джейн, что старушка «Сессна» может отлично летать, сама по себе. Я установил высоту тысячу футов, задал курс три-пять-ноль, скорость сто сорок. — На его полных губах появилась ухмылка. — Так что расслабься и получай удовольствие. — Бросив взгляд на ее ладное тело, он почувствовал, как в нем начинает разгораться пожар желания. — Тот, кто не вступил в Клуб Одной Мили, не знает, что такое райское блаженство.

Блондинка судорожно дернула головой, отчего ее длинные волосы разметались по подушке. В больших глазах стоял ужас.

— Давай вернемся. Ну пожалуйста! Отвези меня обратно, Майк. Мне страшно.

В его глазах и голосе был холод.

— Чушь! Мы гуляли всю ночь, потом я нанял «Сессну». Так что кончай нести ахинею! — Он снова придавил ее всем телом, впился губами в ее губы, его твердый член уперся в ее мягкую ляжку, а пальцы скользнули по ее плоскому животу, потом ниже, по бедру, подняли край платья.

Она дернулась всем телом, беспомощно простонала. Попыталась отпихнуть его обеими руками. Ничего не вышло. Тогда она размахнулась и ударила кулаком, задев его по уху. Майк Хьюз взвыл и вскочил, держась за ухо. Затем размахнулся и залепил ей пощечину, вторую. Потом ударил кулаком. И еще.

— Майк, не надо… — По щекам блондинки покатились слезы.

— Хватит валять дурака. А то сейчас попробуешь ремня. Тебя никогда не стегали по голой попке высоко над землей? Тогда ложись и снимай трусики…

Она испустила несколько судорожных всхлипов, потом быстро взяла себя в руки.

— Ты просто насильник! — взвизгнула она. — Что ты за человек?

Он легко уложил ее обратно на койку, усмехнулся.

— Обойдемся без мелодрамы, — весело сказал он, потом свирепо прошептал: — Сейчас я покажу тебе, что я за человек. — Его пальцы коснулись ее голой ляжки. Она была теплая и упругая. Потом они двинулись дальше, отыскали край трусиков.

Она сокрушенно вздохнула и как-то сразу обмякла, готовая на все. Всхлипывания прекратились. Хьюз стянул с нее трусики, бросил на пол. Он почувствовал, как ее пробирает дрожь. Его пальцы погладили ее плоский живот, двинулись ниже, сквозь заросли завитков туда, где пряталась расщелина. Еще мгновение, и он нашел то, что искал. Начал исследовать влажную впадинку. Блондинка стала легонько извиваться, полуоткрыв рот. Внезапно ее язык лихорадочно заработал, вступил с его языком в бурный поединок. Хьюз стал ловить губами жилочку на ее шее. Почувствовал неодолимое желание. Оскалил зубы.

— Майк… Больно…

Он уперся губами в ее ключицу, рванул платье так, что оно затрещало. Потом сорвал с нее лифчик. Отшвырнул его в сторону. Нашел губами ее грудки. Твердые, упругие с набухшими сосками. Ее пальцы впились ему в затылок, прижимали голову к теплой груди. Опять он почувствовал какой-то странный голод.

— Ты мне делаешь больно! — снова пожаловалась блондинка.