Адвокат шайтана - Максим Кисловский

— Ты согласен, что те, кто на "мерсах" ездят, те не "бомбилы" ни фига? — продолжал рассуждать смекалистый опер. — Извозчики на советских драндулетах ездят. Правильно?

— Ну, это понятно, — кивнул Олег, слегка раздражаясь тому, что его сейчас будут убеждать в банальных истинах. — Конечно, я ему не верю…

— А поверишь, когда проверишь! — вставая из-за стола, перебил его Кусков.

— Ну да, — кивнул Олег.

— У нас в угро на этого бедуина горы компромата, — зажав под мышкой чёрную барсетку, поделился Кусков с Олегом итогами оперативных разработок на Алексея Шиханова. — На десять уголовных дел хватило бы.

— И в чём проблема? — желая хоть как-то уколоть профессиональное честолюбие Кускова, спросил раздражённый Олег. — Давай, посадим его хотя бы по одному делу. Иначе, кому нужна ваша оперативная информация?

— Молодой ты ещё, — стоя на пороге кабинета, усмехнулся над наивным следователем крутой опер. — Со временем поймёшь. Ладно, поеду "по низам работать". К вечеру, надеюсь, я уже вытряхну из этого "Шейха" правду, либо сделаю из него верблюда.

Кусков ушёл, оставив оскорблённого своим возрастом и неопытностью Олега один на один со своими размышлениями.

Все прошедшие дни Олег Лунин был объектом издёвок и насмешек коллег. Кто-нибудь обязательно хотел в шутку высказать версию этого происшествия, либо подсказать, где искать труп девушки. Последним в издевательствах над молодым следователем принял участие его начальник Земцов. Произошло это сегодня утром, когда он пригласил Олега в свой кабинет, где познакомил его с Кусковым.

— Вот, Олег, — показывая на Кускова, широко улыбаясь, сказал Земцов. — Это Сергей Владиславович Кусков, старший опер. Будет снабжать тебя оперативной информацией, чтобы побыстрей найти твой труп.

— Я ещё пока жив, — отреагировал Олег на неправильное смысловое сочетание Земцова "твой труп".

Не обращая внимания на поправку Олега, Земцов продолжал:

— Сергей только ещё присоединился к нашей работе, но уже порадовал меня очень ценными сведениями. Три дня назад в деревне Коробово на местном кладбище была обнаружена свеженькая могилка. Без памятника. Кто там? Надо посмотреть тебе, Олежка. Так что прямо сейчас иди к прокурору, подписывай у него постановление об эксгумации, найди лопату и вечерком на кладбище. Думаю, за ночь управишься.

Олег рассмеялся и присел на стул. Он не понимал, к чему решил над ним так подшутить начальник следственного управления, и не стал ничего говорить в ответ.

— Давай, Олег, — крутя пальцами карандаш, сказал Земцов. — Сегодня ночью ты должен найти её.

— А зачем до ночи тянуть, я прямо сейчас поеду, — продолжая посмеиваться, сказал Олег и даже подмигнул Кускову. — Пока светло.

— Но почему ты такой тупой?! — в своей обычной грубой манере общаться с подчинёнными вдруг закричал на Олега Земцов. — Где и когда ты слышал, чтобы эксгумацию проводили днём? Трупы всегда откапывают ночью!

— Почему ночью? — испуганно спросил Олег.

— Чтобы к утру уже всё было готово, тукмарик. Неужели непонятно? Представь себе, пока днём разроешь могилу, пока достанешь труп, — гримасничая и жестикулируя, начал объяснять Земцов, — из прогнившего гроба… Полуразложившийся труп… Это ж сколько уйдёт времени! Весь день потеряешь на это. А когда экспертизу делать? Когда обратно его везти на кладбище и закапывать?

— А когда памятник с оградой восстанавливать? — продолжил вопросы Земцова Кусков.

Неискушённому в профессиональном цинизме Олегу эти аргументы показались убедительными, и он, согласно кивнув головой, спросил Земцова:

— А кого мы привлечём для этого?

— Что значит, "мы"? Ты и ищи, кого привлекать, — изобразив возмущение, ответил самодур. — Друзей своих попроси, родственников… Если не найдёшь, попробуй договориться со сторожем на кладбище. За пузырь водки, я думаю, он согласится.

— Это заброшенное кладбище. Там нет сторожа, — сказал Кусков, исключив последнего возможного помощника Олега в этом могильном мероприятии.

— Тогда ему придётся идти одному, — обращаясь к Кускову, заключил Земцов.

На этом моменте разговора Кусков уже не мог прятать за серьёзным выражением лица свой смех и покатился со стула, издавая прерывистые всхлипы.

Олегу было обидно, что его непосредственный начальник так унизил его перед оперативником. И всё ради того, чтобы посмеяться над начинающим следователем. Ещё больнее была обида оттого, что никто из всех этих крутых сыщиков или следователей до сих пор не мог подсказать Олегу, в каком направлении работать по этому делу. Искать нужно было того, кому мог понадобиться труп девушки. Но кому и зачем он мог понадобиться?

Несмотря на то, что Кусков в этот же день позвонил поздно вечером Олегу домой и, как обещал, сообщил о том, что ему удалось выяснить, кем была эта девушка, это ни на шаг не продвинуло само расследование вперёд. Кроме появления в материалах дела паспорта (изъятого Кусковым у сутенёрши) уроженки Молдавской ССР Жанны Солтан, никакой ясности более не появилось. Зато вскоре весь горотдел милиции знал анекдот про Олега, рассказанный Земцовым: следователь Лунин отправил на вскрытие живую девушку лёгкого поведения, хотя и в бессознательном состоянии; придя в себя ночью в морге, она отправилась восвояси.

Вадим зажёг все три свечи на подсвечнике, и стены погреба озарились мрачными красками. Он посмотрел на Жанну, сидевшую на скамейке в углу. Её невидящий, отстранённый от жизни взгляд отражал дрожание огня, исходившего от свечей. Несмотря на то, что там, наверху, завывала зимняя вьюга, она была одета в лёгкое летнее платье с простыми, но яркими узорами. Её руки до плеч были оголены и ноги были босы. Казалось, что Жанна пришла в это подземелье из далёкого жаркого летнего дня. Вадим налил в бокалы красного вина, поставил один перед Жанной на маленькую табуретку, служившую импровизированным столиком, а из второго сделал небольшой глоток и закурил сигарету. Устроившись поудобнее на мешках с картошкой, он прервал молчание:

— На этот раз я расскажу тебе про цветочную быль. Нет, милая, ты не ослышалась, не пыль, а быль. Впервые собрать гербарий меня заставили в школе. Это было задание на лето после второго класса. Вот уж не знаю, было ли это методическим приёмом советской начальной школы или же личной прихотью нашей учительницы — заставить детей уничтожать растения на каникулах, чтобы они не только отдыхали от занудной учёбы, но и активно изучали местную флору. Выкапывая с корнями дикорастущие цветы, срывая ветки с кустов и деревьев, засушивая их между страниц старых книг. До сих пор помню, что из списка нужных для гербария растений я не смог найти "пастушью сумку" — как она выглядит, я не знаю и теперь. Собрал ли я гербарий и принёс ли его в сентябре в школу? Не помню. Кажется, нет.

Позже, когда началась ботаника, а потом и биология, у меня появилась тяга к естествознанию, а точнее, к "натурофилософии", хотя этого понятия я тогда ещё не знал. В детской библиотеке я выискивал книжки про известные открытия и неожиданно для себя познакомился с алхимией. С тех пор я долго искал ответ на вопрос: что же это такое — "философский камень"? Кипятил на спиртовке растворы, "тайные зелья", в пробирках и колбах шипели хим-реактивы, ядовито дымилась сера. Конечно, я всего лишь с детской серьёзностью подражал учёным из фильмов и книг. Всё это было одним из видов детских забав, учебных игр, но это мне очень, ну очень, нравилось. Вот тогда-то я уже с большой охотой и интересом собрал свой гербарий, который сохранился по настоящее время. И с тех пор на стене моей чердачной комнаты висит пожелтевший лист ватмана с засушенным цветком "тысячелистника". Из-за длинного стебля и корня это растение не могло поместиться в альбом обычных размеров, и по этой причине "тысячелистник" заслужил отдельного внимания и места. Как это произведение школьных лет уцелело до сих пор, и почему мне никогда не хотелось снять его со стены и выкинуть, как старую ненужную вещицу, я могу объяснить только ностальгией по тем далёким временам, памятью о детской любви к "натурофилософии". На стенах этой комнаты висело всякое. Фотографии любимых певиц и актрис, миссы Европы и мира, портрет Мао Цзэ-дуна, картинка из букваря с изображением Красной площади. Одно время висела кардиограмма с графиком биения моего сердца и даже дактилоскопическая карта с моими отпечатками пальцев — она мне досталась, когда меня однажды хотели привлечь к уголовной ответственности. Что-то висело долго, что-то не очень. Неизменным оставался лист ватмана с "тысячелистником" над моим письменным столом.

Вадим сделал ещё небольшой глоток вина, глубоко затянулся сигаретой и, стряхнув пепел, посмотрел на Жанну. Уловив в её глазах интерес и грустную улыбку на лице, он продолжил:

— Каждый раз, сидя в кресле, на диване или за письменным столом, обычно ночью в тишине, читая какую-нибудь книгу, ко мне всегда вкрадывались в комнату ощущения прошлого. Словно аромат духов возлюбленной, дуновение забытых времён проникало в глубины сердца. Затаив дыхание, я разглядывал эту комнату, и воспоминания начинали медленно ползти по её стенам. Вот чёрно-белый сюжет из "Ну, погоди!" — это из дошкольного детства, вот чеканка, где медведица-мать купает в лесной речке своих медвежат — это старый подарок отцу на день рождения. Ещё одна чеканка — со схематичным, непрерывно-линейным изображением влюблённых — это когда-то купила мать зачем-то. А вот глянцевый фотопортрет киноактрисы, в которую в седьмом классе я был тайно влюблён. А вот и "тысячелистник".