Необычная гувернантка - Карен Рэнни

Небо уже начинало светлеть.

Девлен кивнул, встал и шагнул к окну.

– Снег прекратился несколько часов назад. Мы можем отправляться сегодня.

Беатрис села на постели, аккуратно сложив полотенце, которое Девлен заботливо подложил под нее. Оба молчали, немного смущенные, погруженные в свои мысли.

Беатрис хотелось поблагодарить Девлена за заботу и искренность. Ей хотелось объяснить, почему она пришла в его комнату и чего ожидала. Он помог ей справиться с одиночеством, удовлетворил ее любопытство, но теперь ее терзало великое множество вопросов.

Скажет ли он правду, если спросить?

Почему одним лишь мужчинам позволено испытывать наслаждение? Может, потому, что женщинам даровано счастье вынашивать ребенка? И так ли уж глупо с ее стороны стремиться пережить те же мгновения блаженства, которые довелось ощутить Девлену?

Она соскользнула с края кровати и торопливо надела ночную сорочку, а поверх нее капот. Девлен по-прежнему стоял у окна спиной к Беатрис. Обнаженный, невзирая на холод, он нисколько не заботился о том, что его могут увидеть со двора.

«Вот так зрелище представится глазам трактирщика или служанок», – подумала Беатрис.

– Я ухожу, – сказала она, и только тогда Девлен обернулся. Он хмуро взглянул на Беатрис, и она невольно вздрогнула – таким мрачным было его лицо. Блеск в глазах Девлена потух, губы сжались в тонкую линию, словно никогда прежде не улыбались. Суровый и неприступный, он походил на холодную мраморную статую. Еще вчера, увидев его таким, Беатрис пришла бы в замешательство, испугалась бы или насторожилась. Но этой ночью их тела стали единым целым, и всего несколько минут назад Девлен нежно заботился о ней.

– Позвольте мне прежде выйти и отпустить служанку. Если вы не печетесь о своей репутации, то я по-прежнему дорожу своей.

Вернувшись, он даже не взглянул на Беатрис.

– Идите и разбудите Роберта. Скажите ему, что я хочу отправиться в путь как можно скорее.

Беатрис покорно кивнула.

– Мы перекусим в дороге. Я попрошу трактирщика приготовить нам корзину с едой.

Она снова кивнула, как послушная служанка.

Беатрис открыла дверь, бросила взгляд на Девлена, но он уже отвернулся к окну и наблюдал за ее отражением в стекле. Она плотнее запахнула капот на груди, словно хотела скрыть все те места на своем теле, которых касались руки Девлена, его колючий подбородок, его горячие губы, его язык. Ее кожа все еще горела от его поцелуев.

Беатрис молча вышла и закрыла за собой дверь. Слова горечи и сожаления так и остались невысказанными.

Солнце слепило, отражаясь от белых глянцевых сугробов. Беатрис прикрыла глаза рукой.

Пока они выходили с постоялого двора и усаживались в карету, Роберт недовольно ворчал, Что еще слишком рано, что он голоден, замерз и устал, но Беатрис делала вид, что не слышит его нытья.

– Что толку бесконечно жаловаться? Вам ведь не станет легче, если вы будете продолжать брюзжать.

К ее удивлению, мальчик затих. Он откинулся на подушки, сложил руки на груди и хранил молчание до самого появления Девлена.

– Сколько нам еще добираться до Эдинбурга, Девлен?

Девлен закрыл за собой дверцу кареты и уселся рядом с Беатрис. Раньше он никогда этого не делал. Чтобы скрыть растерянность, девушка принялась расправлять юбки. Она проделала это дважды, прежде чем осознала, чем заняты ее руки.

– При хорошей погоде путь занял бы у нас всего несколько часов, Роберт. Но за ночь нападало столько снега, что я даже не знаю, сможем ли мы продолжать путь. Если дорогу завалило намертво, нам придется вернуться назад.

– Но я хочу в Эдинбург.

Беатрис строго взглянула на него, рискуя вызвать новую вспышку герцогского гнева. Она не собиралась терпеть дерзкие выходки невоспитанного ребенка, даже если он и носит громкий титул.

Ид Роберт, надо отдать ему должное, хорошо умел угадывать настроение своей гувернантки. Поэтому он отвернулся, завалился на подушки и замолк.

Девлен коротко постучал в потолок, давая сигнал кучеру. Карета тронулась. За ночь лошади успели отдохнуть, и им не терпелось поскорее пуститься в дорогу.

Дважды путешественникам пришлось останавливаться из-за того, что дорога обледенела. Оба раза Девлен выходил из кареты и помогал кучеру разбрасывать по льду солому, которой снабдил их трактирщик как раз на такой случай. Огромный мешок с соломой был привязан к крыше кареты. В остальном же путешествие прошло спокойно, без происшествий. Солнце понемногу пригревало, снег таял. Теперь экипажу грозила опасность увязнуть в грязи.

За свою жизнь Беатрис выслушала немало восторженных рассказов об Эдинбурге. Ее отец всегда восхищался этим городом, а однажды ему даже удалось раздобыть достаточно денег, чтобы нанять карету и свозить туда дочь. Отец договорился со своим старым университетским другом. Они остановились в его маленьком скромном домике, в тесной душной каморке, но для отца Беатрис неудобства не имели ни малейшего значения. Он с гордостью показывал девочке все исторические места в городе и подробно рассказывал о них.

Когда карета въехала в город, Беатрис охватила невыносимая печаль. Как был бы счастлив ее отец, если бы ему довелось побывать здесь снова. Она оглядывалась вокруг и, казалось, слышала его удивленные восклицания. Город сильно изменился с тех пор, как она приезжала сюда пятнадцатилетней девочкой с широко раскрытыми глазами.

Беатрис знала, что Эдинбург разделен на две части – Старый и Новый город, но не Особенно удивилась, когда карета двинулась в сторону последнего. Кучер остановил лошадей напротив высоких чугунных ворот. Ждать пришлось недолго. Почти сразу же появились двое слуг и распахнули ворота.

Надежно скрытая за широкими складками юбок рука Девлена нашла руку девушки и ободряюще сжала, словно Беатрис была ребенком, боявшимся темноты.

Она повернула голову и взглянула на Девлена, но тот равнодушно смотрел в окно. Беатрис последовала его примеру, притворившись, что вид за окном интересует ее куда больше, чем ласковое прикосновение теплых пальцев Девлена, сплетенных с ее пальцами.

В городе снега было гораздо меньше, но на дороге и на деревьях все еще лежал искрящийся снежный покров. Карета свернула на широкую дорогу, усыпанную дробленым ракушечником. В следующий миг Беатрис увидела дом Девлена. Это был огромный особняк (никак не меньше Крэннок-Касла), окруженный со всех сторон великолепным парком.

Она не раз слышала о богатстве Девлена и знала, что он ведет крупные торговые дела, но до настоящего момента толком не представляла себе, кто он. И лишь разглядывая роскошный дом Гордона, она поняла, что снова неверно судила о нем.