Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы - Леонид Осипенко

«К-27» успешно использовалась на боевом патрулировании и участвовала в учениях. Через несколько лет после начала ее эксплуатации была проведена уникальная научно-инженерная операция по перезарядке активных зон реакторов при поддержании в расплавленном состоянии металлического теплоносителя.

Несчастье с лодкой произошло 24 мая 1968 г. Экипаж, которым командовал капитан 1 ранга П.Ф.Леонов (командир БЧ-5 — капитан 2 ранга А.А.Иванов), осуществлял проверку и фиксацию параметров ГЭУ в режиме самого полного хода. Вдруг автоматический регулятор мощности реактора левого борта самопроизвольно вышел в крайнее верхнее положение, затем его мощность за одну-две минуты упала с максимальной до 7-8%. Настойчивые попытки выйти на мощность оказались безуспешными. Причину этого прекрасно понимал командир БЧ-5. При проверке лодки перед выходом в море он записал в журнале: «БЧ-5 к выходу в море не готова из-за непроведения температурной регенерации сплава».

Что это значит? Жидкометаллический теплоноситель содержит свинец и висмут, и в процессе эксплуатации реактора при неизбежных течах парогенераторов в сплаве возникают окислы и шламы. Как тромбы в кровеносной системе, они угрожают образованием закупорок, особенно при попадании в проходные отверстия уранового канала. В этом случае теплосъем прекращается, а температура здесь повышается до 1000°С. Канал горит, превращаясь в мощный источник радиоактивного излучения, которое несмотря на биологическую защиту, разносясь по первому контуру, ухудшает радиационную обстановку.

На «К-27» парогенераторы левого борта постоянно текли, и Физико-энергетический институт (г. Обнинск) запретил выход лодки в море без проведения высокотемпературной регенерации сплава, позволяющей уничтожить окислы и шламы. Тогда на институт было оказано сильное давление сверху, и в итоге он разрешил плавание в порядке исключения, игнорируя при этом мнение командира БЧ-5.

И то, что нетрудно было предвидеть, произошло: в результате течи парогенераторов последовал перегрев реактора и разрушение не менее 20% тепловыделяющих элементов. В отсеке резко возросла гамма-активность (более 2000 Р в реакторном отсеке и части центрального отсека) с выбросом радиоактивных газов, которые распространились по другим отсекам.

Посланный в реакторный отсек химик-дозиметрист доложил: «Прибор зашкалил». Была объявлена радиационная опасность, но лодка продолжала идти под водой благодаря реактору правого борта. Командир не без основания считал, что таким образом корабль быстрее достигнет базы. Однако командир БЧ-5 убедил его в том, что необходимо срочно всплывать, вентилировать отсеки и проводить необходимые мероприятия с ГЭУ.

Все это время в реакторном отсеке мужественно боролись с аварией командир отсека старший лейтенант Д.Оффман, старшина команды спецтрюмных мичман Логунов, старший реакторщик мичман Петров и спецтрюмный старший матрос Сергиенко.

Поскольку в сообщениях командира не говорилось прямо об аварии реактора, командование базы предлагало выйти на рейд и там продолжать борьбу за живучесть. Однако это оказалось невозможным ни по технической ситуации, ни по состоянию личного состава.

Все 124 члена экипажа (из них 27 офицеров) были переоблучены. Двадцать человек получили значительные (от 600 до 1000 Р) дозы облучения. Весь экипаж был отправлен в госпитали Североморска и Ленинграда, а на лодку заступил резервный личный состав.

В процессе борьбы за живучесть «К-27» задохнулся в противогазе один из матросов, а в госпитале скончался дозиметрист, первым зашедший в аварийный отсек (фамилии обоих установить не удалось). Не спасли мичмана Петрова и старшего матроса Сергиенко. Умер и штурманский электрик мичман Воевода. Он сидел за гирокомпасами и не подозревал, что радиация уже поразила его. Самую большую дозу получил мичман Логунов, который провел много времени в аварийном отсеке. Однако исключительная воля к жизни вернула его с того света. Он живет до сих пор, потеряв в борьбе со смертью обе ноги.

Никто из облученных подводников не получил соответствующих документов и не пользуется никакими льготами. Как мы знаем по опыту других аварий на подводных лодках, это считается в порядке вещей.

В конце 60-х начале 70-х годов в кораблестроении царила безудержная гонка: корабли сдавались с недоделками, принимались совместные решения, исключающие из программы испытаний те или иные мероприятия, которые влияли на сроки сдачи. Перенос этих мероприятий на более поздние сроки, уже после сдачи подводной лодки флоту, носил хронический характер.

К 1970 г. больше десятка стратегических лодок «настрогал» Северодвинский завод, во всю трудились сормовичи, ленинградцы и дальневосточники. Лодки — многоцелевые, ударные с крылатыми ракетами — не уступали ничем американским. Как не гордиться этим!

9 апреля 1970 г. звонок из Москвы в штаб соединения Северного флота строго секретный: «Валю Пашина знаешь?» — «Знаю!» — «Далеко, за углом, без хода и связи. Осмотритесь у себя, принимайте меры». — «Есть!» В переводе на нормальный язык, это значит: подводная лодка «К-8» находится на боевой службе, всплыла, не имеет хода и связи.

А что сообщили всему миру (кроме нас) средства массовой информации в то время вероятного противника: «12.04. Советская атомная подводная лодка класса “Ноябрь” затонула в Атлантическом океане примерно в 300 милях к северо-западу от Испании. 11 апреля она была замечена в море неподвижной, команда на палубе старалась прикрепить буксирные тросы к двум сопровождавшим лодку советским судам.

Утром 12 апреля патрульным самолетам П-3 американских ВМС удалось обнаружить на том месте, где была лодка, только два нефтяных пятна; лодка считается затонувшей... Советские патрульные корабли охраняли зону гибели непрерывно в течение шести месяцев...».

11 апреля 1970 г. в Бискайском заливе, на глубине более 4500 м затонула наша атомная субмарина, погибла часть экипажа во главе с командиром — капитаном 2 ранга Всеволодом Бессоновым (ему присвоено посмертно звание Героя Советского Союза, одна из улиц гарнизона, где он служил, названа его именем).

Подводная лодка «К-8» возвращалась с боевой службы, шли 51-е сутки плавания, глубина 120 м, скорость 10 узлов, в центральном посту командир подводной лодки Бессонов, командир БЧ-5 капитан 2 ранга инженер Валентин Пашин. В 22 часа 30 минут 8 апреля 1970 г. почти одновременно в двух отсеках (третьем и восьмом) начался пожар. Через шесть минут лодка всплыла на поверхность. Пожар в восьмом отсеке был настолько интенсивным, что уже через несколько минут сработала аварийная защита реакторов обоих бортов из-за выхода из строя силовой электросети. Подводная лодка осталась без хода, без связи и электроэнергии. Центральный и все примыкающие к нему отсеки загазованы продуктами горения, лишены освещения и индивидуальных средств защиты, не посещаемы. Были запущены дизель-генераторы, но нагрузку принять не смогли из-за неисправности.