Путь магии и сердца - Анна Гаврилова

Я могла допытаться, вытрясти из сообщника подробности, но делать этого не стала. Зачем? Кир не врёт, я точно знаю, а остальное… О Всевышний, кажется, теперь поняла, почему всё вот так, почему упустила контроль над ситуацией.

— Любимый, ты дурно на меня влияешь.

Боевик изобразил удивление и осторожно поставил на ноги. Тут же стянул с меня шапку и занялся застёжками шубки. Что и требовалось доказать!

— Кир, прекрати.

Я попыталась отвести его руку, но вместо желанной свободы получила крепкие мужские объятия и лёгкий поцелуй в губы.

— Любимый, ты дурно на меня влияешь, — повторила чуть тише, потому что… голос от этого мимолётного поцелуя ослаб. — Прекрати вмешиваться в мои дела. Прекрати решать проблемы, которые надлежит решать мне.

В глубине синих глаз вспыхнули едва заметные искорки. Гнев? О Богиня, с чего бы?

Зато голос Кира прозвучал подчёркнуто мягко:

— Эмелис, вынужден напомнить, ты — моя девушка. Поэтому я решал, решаю и буду решать проблемы, которые ты наивно считаешь своими. И это не обсуждается.

Хорошо, что руки боевика по-прежнему талию сжимали, иначе я бы непременно осела на пол.

— Любимый, это возмутительно!

— Аргументы? — Он стал непривычно серьёзным и строгим.

Впрочем, лгу. Я уже видела такого Кира — в столовой, когда он объяснял сокурсникам пагубное влияние любопытства; на арене, когда с Кангом, а после с Кейном разговаривал; и перед женской общагой, когда бои запрещал.

Разговор грозил перерасти в ссору, а ругаться не хотелось. Поэтому набрала в грудь побольше воздуха, сказала со всем спокойствием, на какое была способна:

— Кирстен, если так пойдёт и дальше, то по возвращении в Верилию меня сожрут.

— А жених на что? — парировал синеглазый.

Сказать, что Рид не из тех, кто готов решать мои проблемы? Ну это ещё одна ложь, если честно. Вот только…

— Кирстен, пожалуйста… — Да, иных аргументов у меня не нашлось.

Боевик выпустил из капкана и снова застёжками моей шубки занялся. После опустился на колени и принялся пряжки на сапогах расстёгивать. Я смотрела на его манёвры с немым укором. Сопротивляться было страшновато.

— Эмелис, посмотри на вопрос с другой точки зрения, — покончив с пряжками, сказал синеглазый. Снова поднялся, снова обнял. — После академии ты вернёшься в свет. И если здесь, среди магов, существует некое подобие равноправия, то там равноправием и не пахнет. Какой бы сильной и самостоятельной ты ни была, тебе всё равно придётся подчиняться мужчинам. Сперва отцу, после мужу. Поэтому… привыкай.

Дохлый тролль! Ну зачем? Зачем напоминать о грустном?!

— Хочу замуж за мага, — сама не ожидала, что скажу такое.

— За меня пойдёшь? — тут же отозвался сообщник. Уголки красиво очерченных мужественных губ дрогнули в улыбке.

— Нет. — Я ухватила брюнета за ворот меховой куртки, чтобы тут же сжалиться и заняться разматыванием его шарфа. Это снаружи холодно, а в общаге ужас как жарко. — Прости, Кирстен, но ты слишком похож на моего отца. Не внешностью, характером.

— То есть? — заинтересовался брюнет.

Думаю, рассчитывал услышать комплимент, но я сказала правду:

— Ты тиран, Кирстен.

— А если тренировки разрешу? — вмиг нашёлся он.

Я не выдержала, улыбнулась.

— Мелкая, я не шучу.

— Ты сперва разреши…

Я не верила! Не думала! Не ожидала! И даже ущипнула себя, когда Кир наклонился и зашептал, едва не касаясь моих губ:

— Эмелис, любимая, я был неправ и слишком резок. Ты маг-защитник, ты не можешь без боёв, и я не имею права лишать тебя этого удовольствия. Поэтому сражаться ты будешь, но атаковать тебя буду я, и только я. Потому что смотреть, как на тебя нападают другие, не могу, а выходить против нашей с тобой спайки никто не хочет.

Минуту назад Кир напомнил о будущем, в котором многое станет невозможным. Наверное, именно поэтому сделала то, что… не запрещено этикетом по той лишь причине, что составители свода правил даже вообразить подобный поступок не могли.

Я лизнула его губы.

Пронзительно-синие глаза потемнели столь резко, что едва не отпрянула с испугу. Вернее, я попыталась, но Кир удержал.

— Любимая, — сипло сказал он и… и на этом слова кончились.

Полчаса, не меньше, я плавилась в объятиях сообщника, понимая всю тяжесть своего проступка. Жалела ли о содеянном? Нет, ни капли.

А много позже, когда Кирстен успокоился, а я, наконец, научилась дышать и осознала себя, боевик спросил:

— Эмелис, а ты? Почему ты решила уступить?

Я покачала головой и промолчала. Не могла сказать — слишком велика вероятность нового допроса, который ни к чему хорошему не приведёт.

Я отказалась от боёв, потому что слишком хорошо поняла, что такое страх за близкого человека. Да, газетчики и скупая статья о событиях в Верилии открыли глаза. Я ведь тоже просила отца: остановись, не делай, не надо! Он не послушал. А что теперь?

Он там, под прицелом, а я здесь, в недосягаемой дали. Сижу и боюсь, что удар достигнет цели, станет фатальным. Я никому не пожелаю испытать такой ужас. И если ощущения Кирстена хоть на сотую долю близки моим… да пропади они, эти бои, пропадом! Обойдусь!

Глава 13

— М-м-м… вкуснотища… — протянула Милли восторженно. Даже глаза от удовольствия прикрыла.

Я улыбнулась, тоже конфету взяла. А прежде чем успела отправить в рот, услышала:

— Эмелис, я никогда таких не ела! Это же сказка!

Опять улыбнулась, потому что наши с Милли ощущения полностью совпадали. И это несмотря на то, что подруга росла в одном из провинциальных городов Дурбора, а к моим услугам были все лучшие кондитеры Верилии.

Кир превзошёл всех. Уж не знаю, где он раздобыл ту корзину, но шоколад и впрямь волшебным был. Впрочем, кремовое мороженое, с которого началось моё сегодняшнее утро, ещё вкусней, не зря в мужской общаге ночевать осталась.

И хотя боевик отпирался, я точно знала — Кир за лакомством через стационарный портал ходил. Небывалая наглость, если честно. Одно дело, когда по важным вопросам порталом пользуется, и совсем другое — тратить запас магии на доставку мороженого. И куда только Морвен глядел? Ведь переход в его ведомстве.

— Эмелис, ты счастливица, — выдала Милли.

Я беззаботно кивнула и подхватила чашку с чаем. А отхлебнув, перелистнула очередную страницу очередной не слишком свежей газеты, чтобы снова не обнаружить ни слова о родном королевстве. За последние четыре недели это вошло в привычку.