Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

— В принципе, я договорился.

— А что надо? — спросил Влад, как дорого?

— Ну, поляна в ресторане. Туда я сам с ней схожу. И двух — трех девочек на пару дней к ней на работу. Надо переписать журналы учета объектов, чтобы задним числом вписать туда Вашу сделку и оформить свидетельство.

Влад лично заказал банкетный зал в лучшем ресторане на восемь персон. Мало ли, кого руководительница БТИ захочет угостить!? Отрядили на работу трех сотрудниц, снабдив их шикарными «наборами к чаю». Через четыре дня налоговая дыра была закрыта.

И таких «неожиданностей» чуть ли не каждый день выплывало немало. И почти все со знаком «минус». Но изредка бывало и наоборот.

Влад вспоминал один такой приятный случай. Был у них хороший знакомый Степан Мамулин. Он занимался поставками топлива для нужд Округа. С «ГКЛ» не конкурировал, но часто просил помочь баржами или договориться с Нефтебазой. Нрава он был широкого, старый тундровик, северянин. Работал после института в «Поляргазе» инженером по автоматике. Но занимался больше организацией промысла диких оленей, одним из легальных в ту пору способов заработать приличные деньги.

Каждый год в конце лета ученые из Института сельского хозяйства Крайнего Севера устанавливали норму отстрела северного оленя для каждого северного региона. Стадо диких оленей на территории Округа тогда доходило до миллиона. Для отстрела устанавливали норму от 60 до 120 тысяч голов.

Занимался заготовкой государственный «Госпромхоз», небольшое предприятие с несколькими управленцами и цехом сувениров, где из меха да рогов оленя местные умельцы мастерили свои изделия. На отстрел же к осени набирали по договорам бригады заготовителей из местных. Люди брали на работе отпуска и на полтора месяца уезжали в тундру. Там оборудовали точки отстрела и заготовки.

Стреляли оленей на переправах через реки, когда стадо переправлялось на другой берег. Несколько лодок со стрелками били оленей в упор. Туша оленя не тонула, таково было свойство меха — все волоски полые. Связанные по 5–6 штук туши сплавляли по течению на базы, где разделывали и готовили к вывозу баржами или вертолетом.

Хоть цены на продукцию тогда были мизерными, мясо принимали по 28 копеек за килограмм, но некоторые бригады зарабатывали хорошо. Отстрельщик в удачный год за сезон мог заработать на «Жигули». А точка Степана всегда была в первых рядах и по оборудованию, и по заработку. А Северск всегда был обеспечен олениной на год вперед.

С тех пор прошло немало лет, но «тундровые» связи у Степана остались. А вот в делах бумажных он не разбирался. То и дело на него объявляли охоту Налоговые инспекции Округа и Края. Если в маленьком Округе, под защитой губернатора, его не сильно преследовали, то от краевых мытарей он просто прятался, переходил «на нелегальное положение». Да и желания как то узаконить свой бизнес у Степана не наблюдалось. То одну фирму откроет, то другую, то действует как Частный предприниматель. И после каждой навигации за ним тянется пышный хвост налоговых претензий.

Степан пришел к Владу без звонка. Попросил всех выйти.

— Понимаешь, Влад, какая у меня проблема? Я тут одно судно с дизтопливом пригнал. Без документов. Дизелька моя, 2800 тонн., но нигде не числится. Объяснять подробно не буду, просто так запутал и поставщиков и получателей, что она «выпала» из баланса. Надо горючку реализовать. Да сам боюсь. Вылезет где — ни будь хвост, прищучат.

— Нам с тобой, Степа, связываться, резону нет. У тебя отчетность на куске газеты. Тебя поймают, и нас сдашь.

— Ну, мы же свои люди! Вы грамотные, у вас свой аудит, как — то развяжите узелок, а денежки по справедливости.

— То — есть, пополам, — договорил за него фразу Влад.

— Ладно, завтра дадим ответ. А где судно?

— Я его на малой речке пока оставил. Сказал, что жду команду, куда сливать. Но надо быстро. Уже лед на малых реках встает.

На следующий день предложение было принято на следующих условиях:

— «ГКЛ» берет топливо у ИЧП (Индивидуальное частное предприятие) Мамулина на реализацию,

— Для него делают документы поставки топлива в его адрес с отсрочкой платежа на 60 дней,

— «ГКЛ» сдает топливо на хранение на Нефтебазу по своим договорам и реализует через заправки,

— Затем выплачивает долг Мамулина «поставщику». А на самом деле на подстывную фирму — однодневку, и далее по накатаной схеме за рубеж.

— Делает отчет по навигационному завозу и за себя и за Степана. Он свой отчет визирует и один экземпляр отдает в «ГКЛ».

Из всех пунктов самым сложным оказался последний. Вытянуть из хаоса Степановых документов что — то удобоваримое оказалось почти невозможным. Тем более, что после навигации Степан с соратниками предавались безудержному загулу со всем Сибирским размахом. Собрать бумаги и свести отчет оказалось очень тяжело. Степан в этом был не помощник. Многие документы пришлось делать за него. А он боялся их подписывать, не понимал, что и как.

И только следующей весной, ранним утром, не дав Степану опохмелиться, Влад застал его на квартире, куда уже ломились друзья и подруги. Запер дверь и не пускал никого, пока Степан не расписался во всех документах, в отчете, и шлепнул печать. Впервые у Степана навигация прошла без замечаний от налоговиков.

Перед тем как совсем и «наглухо» закрыть эту комбинацию и рассчитаться с Мамулиным, Иван слетал в Пароходство, выкупил в архиве, и сжег судовой журнал танкера вместе с графиком движения судов за этот месяц.

Бывали и прямые потери, когда сделать было ничего нельзя. Дефолт 98 года аукнулся всем в стране. Конечно, были акулы, нагревшие на нем руки, но для большинства простого народа это был удар «ниже пояса».

— Владислав Маркович! Это Миша Арманов. Беда! У нас последняя сумма зависла. Зовут на переговоры. Чувствую, не к добру.

— Ладно, Миша, не пори горячку, выясни, зачем зовут. Потом будем решать.

Было начало октября 98 года. Вскоре после дефолта России по своим долгам. Ценники на обменных пунктах меняли каждый день. Рубль ушел «в пике». Миша говорил о сумме в половину заработанной за год прибыли. Деньги были перечислены в рублях фирме, превращающей рубли в доллары и выводящей их на счета партнеров по «ГКЛ» за рубежом.

Эту «контору» нашел Миша года три назад. Люди работали под надежной крышей самой закрытой силовой структуры страны. Брала за услуги 5 %. Когда нужно было перевести деньги, Миша брал у них реквизиты очередной фирмы — однодневки. Присылал листы с ее печатями и подписями директора. Прилагал реквизиты. В «ГКЛ» быстренько сооружали договор с контрагентом на