Возвращение воина - Аллан Коул

Король наклонился в сторону своего помощника и что-то прошептал ему на ухо. Помощник быстро зашептал что-то Мэгону в ответ. Король, пока слушал, неотрывно смотрел на меня.

Именно в этот момент я обнаружила, откуда исходит легкое жужжание волшебного поля. Как раз за королем — на подставке из слоновой кости лежал изящный музыкальный инструмент. Это была чудесная, красиво сработанная лира, ее струны нежно мерцали в свете факелов.

Наконец король снова заговорил, и мне пришлось оторвать глаза от волшебной лиры.

— Похоже, твой друг действительно у нас, он жив и здоров.

— Очень рада услышать эту замечательную новость, ваше величество, — сказала я. — Теперь я смогу вновь увидеться с дорогим лордом Сирби сразу после того, как вы приведете ко мне остальных моих людей. Или расскажете мне, где они находятся, ваше величество. Я тотчас отправлюсь к ним. Вам не придется беспокоиться на этот счет и отдавать какие-либо утомительные приказы.

Король резко отклонился назад, кожа над его бородой постепенно начала приобретать багровый оттенок. Слегка запинаясь, он произнес:

— Хм… ты… ты не сможешь сделать этого…

— Я сама приведу их сюда, в этот зал, — настойчиво повторила я, — и мы все вместе сможем присоединиться к празднику по случаю визита короля Мэгона. Воистину — день, достойный того, чтобы его хорошо отметить. Нас спас от гибели такой великий король. Среди моих людей есть трубадур. Исполнитель превосходных баллад, ваше величество. Я уверена, что он сочтет за честь исполнить песню об этом замечательном событии.

Я повернулась в сторону лиры, широко раскрыла в изумлении глаза, делая вид, что заметила инструмент только что, и воскликнула:

— Вот это да! И он сможет сыграть вот на этой замечательной лире, ваше величество.

Произнеся эти слова, я вытянула руку и пальцем показала в ту сторону, где стояла подставка с лирой. В это мгновение маленькая искра волшебного поля, которую я послала вперед, чтобы узнать правду, невидимой пулей сорвалась с его конца. Искра ударила в лиру, и тут же я почувствовала характерное жжение от возвратного импульса магического поля, поэтому я быстро вернула искру и спрятала ее.

Я улыбнулась королю как можно мягче и спросила:

— Вы предпочитаете слушать мелодии, исполненные на лире, не правда ли, ваше величество?

Не успел король Мэгон что-либо ответить, как лира внезапно начала издавать звуки. Струны вздрагивали, как будто бы невидимые пальцы искушенного, но бесплотного духа бегали по ним, и чудесная музыка стала наполнять торжественный зал короля.

Затем от лиры ударила настолько сильная ослепительная вспышка света, что все вокруг поблекло и на мгновение исчезло.

Музыка звучала все громче и настойчивее, казалось, она разрасталась, а я в это время заставила себя посмотреть в сторону лиры, как можно лучше защитив глаза от ее сияния.

Теперь лира казалась огромным фонтаном света, струны вздрагивали, создавалось впечатление, что музыка и свет не только заливают все вокруг, но и проникают в плоть и кровь.

Вслед за этим лира превратилась в птицу с ярко сверкающими крыльями и очень широким хвостом, отливающим всеми цветами радуги. Птица мерно колыхалась в такт музыке, ее крылья то вздымались, то опускались в медленном, ровном ритме.

Внезапно музыка оборвалась, и тронный зал короля Мэгона, только что шумевший вокруг меня, растаял, и теперь я уже стояла в комнате, украшенной со вкусом подобранными коврами, подушками и гобеленами.

Король Мэгон лежал в расслабленной позе, утопая в глубоких подушках на невысоком диване. Как бы подчеркивая фигуру короля, на стене за диваном висела большая шкура белого медведя.

Я огляделась. В комнате больше никого не было. Но я ощутила чье-то присутствие и поэтому посмотрела на занавешенный альков, расположенный недалеко от шкуры медведя. Не успела я как следует разглядеть его, как занавески раздвинулись и появилась женщина.

На какое-то мгновение она задержалась, слегка позируя, ухватившись за край полога, так чтобы ее красота могла быть оценена по достоинству.

Это была та женщина, которую я видела рядом с Мэгоном на палубе золотого корабля. Она сменила разноцветные лоскутки шелка на обрывки паутинки, которая мерцала, подчеркивая естественную красоту ее обнаженного тела. Женщина была небольшого роста и обладала точеными формами, как мне и показалось в первый раз, но теперь я увидела, что она настолько изящна, что ее нагота выглядела похожей на костюм артиста и не воспринималась как откровенная демонстрация женского могущества.

Ее кожа была слегка загорелой, как будто бы она прожила всю жизнь именно в таком одеянии, свободно и подолгу передвигаясь под жарким южным солнцем. Груди были полными, высокими и очень красиво очерченными. Талия была столь узкой, что я смогла бы обхватить ее пальцами двух рук [две пяди, приблизительно 34,5 см], бедра столь выпуклы, что напоминали изгибы волшебной лиры. Несмотря на ее небольшой рост, ноги были длинными и стройными.

Женщина улыбнулась мне, потом легкой походкой вышла из-за полога, обе половинки которого бесшумно сомкнулись за ней.

Король застонал, смахнул с головы корону и начал растирать лицо толстыми пальцами, поросшими густыми волосами.

— Слава богу, ты пришла, Новари, — произнес он, — голова раскалывается.

Она коротко взглянула на меня бледными, прозрачными и ничего не выражающими глазами и пожала плечами, как будто бы прося прощения у своей сестры за то, что ей приходится тратить время на этого мужчину.

— Ах ты бедняжка, — пробормотала Новари, склонившись над Мэгоном, при этом мне показалось, что воздух слегка задрожал, наполняясь слегка различимым ароматом духов, который до звона в ушах обострил все чувства, — это было похоже на очень приятное мягкое прикосновение.

Новари встала за Мэгоном, взяла его голову в руки и начала массировать виски. Король закрыл глаза и слегка замычал от удовольствия.

Потом произнес:

— Новари от меня без ума.

Она поцеловала его в голову, и как звон небольшого колокольчика прозвучал ее смех. Новари сказала:

— Но ты снова был гадким, непослушным мальчиком, радость моя. — Она скривила губы и слегка передернулась. Потом продолжала: — Заставил бедную Рали долго ждать в этой отвратительной тюрьме. Очень грубо и непочтительно с твоей стороны, сладкий мой. Признай это. Ты был груб. И я думаю, что тебе следует немедленно извиниться.

Король поднял голову, повращал глазами, нашел Новари, пока она, не переставая, массировала его виски.

— А я-то думал, что нам следует побыстрее убить ее, Новари, — пожаловался он, — с ней не оберешься хлопот.