Законы войны - Александр Афанасьев

— Наркотики? Да их на базаре мешок купить можно!

Араб вздохнул:

— Вот и я так подумал. Неладно что-то.

— Вот и я так думаю. Где еще можно раздобыть здесь денег? Ну, думай, думай…

— Наркотики.

— Согласен, может быть. Но ты сам подумай. Весь рынок давно занят и поделен. Новичков на него ни хрена не пустят. Я уверен, что некоторые группировки рука об руку с нечистоплотными людьми в МВД работают, отстегивают. Ну, допустим, кто-то провез мешок с героином. В бензобаке авто или вон в цинковом гробу, как либеральная пресса недавно разоблачала. Провез, и что? Куда его девать? Идти на рынок в Питере и там его предлагать? Так это, простите покорно, не Кабул. Выходить на оптовиков? А какая гарантия, что они в МВД не дуют? Какая гарантия, что это вообще не подстава? Какая гарантия, что тебя не зарежут и товар не отберут? Сколько будут терпеть конкуренты — дело-то простое, дунул в МВД на конкурента, и все. Конкурент дикий, за ним никого нет. Сколько так можно работать до того, как попадешься?

— Может, англичане платят?

— Да брось. Мы же видели — тут не частная самодеятельность, тут преступная организация целая. Ты пойми только одно, друг мой, все крутится возле денег. В армии это не видно, но это так. Любая организация может долго и успешно существовать, только если она зарабатывает деньги. Или если ее финансируют извне, причем финансируют хорошо. Можно, конечно, сказать, что все это финансируют англичане, но посчитай — сколько же им надо будет денег на это. Десятки людей, и среди них — ни одного стукача. Ни разу контрразведка не вышла на подозрительные контакты. Ничего, глухо, как в танке. А организация существует, предатели — предают. Так где же им взять денег в Афганистане?

Араб пожал плечами:

— Убейте, не соображу.

— Да хватит чинопочитания уже…

Я воткнул флешку в разъем — компьютеры Араб купил самые современные, разъемы под флешку не сзади, как на более старых моделях, — а спереди, и целых три штуки, удобно очень.

— На, смотри.

Стандартная заставка. Музыка, черный флаг, всадники.

Бисмилло-ир-рахман-ир-рахим… — сильный, гнусавый голос.

Дальше — стандартный набор. Черный флаг на стене, автомат, человек в маске. Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, тебе, купец такой-то, разъясняем положения Книги. Каждый правоверный должен выплачивать закят, который должен идти на неотложные нужды мусульман. А так как священную землю, по которой ступала нога Пророка, попирают сапоги неверных, наиболее неотложной нуждой правоверных является джихад. Джихад может делаться имуществом, и он не менее ценен, чем джихад меча, и если ты, такой-то, опасаешься за свою торговлю — мы оставляем тебе ее, но ты должен делать джихад имуществом. Мы знаем, что оборот твоей торговли составляет столько-то, по правилам джихада четыре пятых можешь оставить себе, а одну пятую от добычи ты должен отдавать в байтулмал. Поэтому, если ты хороший мусульманин, ты должен исполнить свой долг и отдавать нам одну пятую твоих прибылей. Также разъясняем тебе, что выплачиваемый тобой закят Духовному управлению недействителен, потому что Духовное управление прожидовлено и там сидят муртады и мунафики, преуспевшие лишь в обжорстве и поедании харама. Поэтому можешь закят не платить, а если к тебе придут за ним — сошлись, что заплатил его нам. Короче — Аллаху Акбар…

Надо сказать, что над формулировками поработал неплохой психолог. Двадцать процентов — не много и не мало, для подавляющего большинства пятая часть — посильный налог, из-за которого не стоит идти в полицию или к русским — можно просто повысить цены на товары. Бородатый тоже знает, что говорит, — оказывается, здесь не мусульманин рекетирует мусульманина, а братство освобождает торговца от необходимости лично участвовать в джихаде меча и заменяет его на джихад имуществом. Просто божественно. Чувствуется рука профессионала. Даже задаешься вопросом — а не граф ли Алан Сноудон, который почему-то пропал с экранов радаров в последнее время, приложил к этому свои аристократические руки, а?

Божественно, просто божественно.

— Что ты увидел? — спросил я Араба.

— Известно, что флешка талибская.

— Почему талибская?

— А кто на джихад собирает? Известное дело — талибы.

Он пока не понял. Впрочем, я его понимаю, для того, чтобы это понять, надо мыслить нестандартно, обладать крайне циничным умом и не иметь ничего святого в душе. Всем этим качествам я, к сожалению, соответствую.

— Подожди. А кто сказал, что собранные таким образом деньги пойдут на джихад?

— Да он же и…

Араб запнулся на полуслове.

— Дошло?

— Мать твою…

— Когда до меня начало доходить, я примерно то же самое сказал. Твою мать.

— Но то же…

— Это бизнес, как говорят североамериканцы. Ничего, кроме бизнеса. Бизнес на крови.

Араб молчал, пораженный грандиозностью открывшейся ему картины. Это как увидеть нос трансатлантического лайнера, неспешно выплывающего на тебя из туманной тьмы.

Мы ничего не можем утверждать из этой записи. Все, что мы видим, — это то, как какой-то надевший маску человек, судя по виду бородатый, раздобыл где-то черный флаг — шахаду и автомат — и на этом фоне он убеждает какого-то купца уплатить ему или его людям двадцать процентов от прибыли. Вполне нормальный такой налог. Божеский.

Мы не можем утверждать, что это деобандист. Мы не можем утверждать, что это правоверный. Мы не можем утверждать, что это афганец. Мы не знаем, куда пойдут эти деньги, на джихад или на чей-то номерной счет. Все, что мы видим, — это то, как кто-то у кого-то вымогает немалые деньги. Остальное — наши домыслы. Мы видим человека в маске на фоне шахады и думаем, что это деобандист, хотя это, может быть, никакой и не деобандист. Наш мозг соотносит увиденное со знакомыми образами и автоматически характеризует попавший в поле зрения объект — это деобандист. И требуется усилие, чтобы сойти с накатанного пути и увидеть что-то другое.

А что, если это не деобандист? Если это никакой не талиб? Если это русский, долгое время отслуживший здесь, знающий язык, раздобывший изъятый флаг с шахадой и решивший подзаработать? Что, если это решивший подзаработать и знающий оперативную обстановку афганский полицейский?

Если мы предположим, что это русский, — то картина открывается совершенно грандиозная, Группа нечестных, решивших предать людей начала вымогать деньги у купцов под видом талибов и деобандистов. Денег у нее становилось все больше и больше, денег неучтенных. Все они могли работать советниками и втянуть в это подсоветных, возможно, целыми подразделениями: денег хватит, чтоб платить вторую зарплату. Постепенно, подбирая людей, подкупая их, избавляясь от неугодных, подкупая вождей племен — они могли и должны были стать некоронованными королями Афганистана. Тайной властью здесь.

Если это так, то война, которая здесь идет, никогда не закончится. Потому что война — это огромные деньги, которые они получают, двадцать процентов с каждого второго купца — это миллионы и миллионы. Им просто невыгодно заканчивать эту войну. Поэтому они могут вступить в контакт с местными талибами и организовать контролируемый террор. Ровно столько, чтобы посеять и поддерживать в головах страх, не больше и не меньше. Террор, выверенный с аптекарской точностью, ровно в той дозе, чтобы про него помнили, чтобы мы думали, что скоро победим и все будет тихо и спокойно.

Бизнес-террор.

У них должны скопиться немалые капиталы, просто огромные. Я подсчитал — оборот рынков составляет примерно три-четыре миллиарда золотых рублей в месяц прибыли — сейчас возьмем процентов десять, все-таки товара поболее стало. Отнимите двадцать процентов и прикиньте, сколько лет они получали эти деньги, месяц за месяцем. Это не англичане финансируют их — они могут сами финансировать англичан.

Становится понятно, почему мы не можем ничего сделать с террором, с его финансированием — а как мы можем сделать, если терроризмом занимаются те, кто должен с ним бороться? Становится понятно, как раз за разом раскрываются наши оперативные мероприятия — как им не раскрыться, если разрабатывают их те, против кого они направлены. Становится понятно, как проник на свою должность и оставался там полковник Ага, — да просто. Он был нужен кому-то именно такой. Командир афганского отряда смерти, связанный с настоящими деобандистами и талибами, чтобы при необходимости привлекать к делу и их.

Становится понятно, откуда у боевиков взялся «Шмель». Откуда произошла утечка об операции по обмену, которая едва не привела к их гибели. Кто и как раскрыл Аскера, воспользовавшись данными об активности его документа прикрытия — один из тех, кто сидит в Оперативной группе Генштаба и все это покрывает.

Становится ясно и жутко, как работает эта система. Мы ищем покусителя с пистолетом в кармане — но рядом с нами люди в форме и с автоматами, — и мы не видим в этом ничего плохого, это же наши товарищи. А товарищи ли? Откуда они узнают о том, каково состояние того или иного купца и сколько он может платить, — известно, откуда, из Бюро Статистики, из Министерства финансов — из официальных государственных источников. Как они могут охранять тех, кто заплатил, — известно как, кто же лучше может охранять, чем тот, кто и должен это делать? А если какой-то купец желает избавиться от конкурента — заплати побольше, и твоего врага бросят в тюрьму по обвинению в пособничестве терроризму.