Скупые звездыКонстантинМзареулов - Константин Мзареулов

— Собрал вещи? — осведомилась она, заперев дверь. — Можешь распаковать и пока оставаться здесь. Мы с ребенком переберемся к Анзору.

— Как скажешь, — равнодушно согласился Корунд. — Ты права, так будет лучше.

Его безразличный тон задел бывшую жену, и она, сузив зрачки, раздраженно повысила голос:

— Мало того что достаешь своей ревностью, как кретин, так еще и брата-идиота на меня натравил. Целый день допрашивал — где я бывала за последние четыре года.

— Не старайся, скандала не получится, — предупредил Эдуард. — Мишкина служба ищет какую-то подозрительную бабу. Он прекрасно знает, что ты не покидала Джуманджи, и просто подтверждал твое алиби.

— Что-то серьезное? — забеспокоилась она.

— Для тебя — нет. Давай-ка займемся важными делами.

Протянув желтый кристалл, он повторил, что нужно подобрать развертку. Пожав плечами, Гелла заверила:

— Агата взломает все что угодно. Она виртуозно работает с новейшей аппаратурой дзорхов.

Гелла вышла отдать распоряжения, и в комнату осторожно протиснулась расстроенная Сольвейг. Девочка смотрела на отца с таким видом, как будто вот-вот расплачется.

— Мы теперь не вместе жить будем, — сообщила Сольвейг. — Ты об этом знаешь?

— Совершенно случайно узнал. — Он подмигнул. — Постараемся видеться как можно чаще. Согласна?

— Ага… — Дочь робко заулыбалась.

— Как тебе новый папа?

— Он не папа, а дядя.

— Верно соображаешь. Папочка у тебя только один. Запомни это.

— Не маленькая.

— Ладно. И как тебе живется с этим дядей?

— Так себе… Он не вредный, но скучный.

Посопев носиком, дочь убежала к своим игрушкам. Кто-то позвонил в дверь, Эдуард пошел открывать, однако в коридоре столкнулся с Агатой. Симпатичная, но чересчур веселая девица, загородив дорогу, поведала:

— Гелла много про вас рассказывала.

— Могу себе представить.

— Вот именно. У вас на самом деле любовница из негуманоидов?

— На самом деле оно — мой любовник. Негуманоид с планеты-гиганта.

— Я тоже не поверила… — Хихикнув, она с явной неохотой сделалась почти серьезной. — Где развернем аппаратуру?

— В большой комнате.

Показав ей нужную дверь, Эдуард все-таки пробился в прихожую.

Гелла уже впустила гостей. Вальтер целовал ей ручки и уверял, что жалкие десять лет не властны над подлинной красотой. Гродзинский сидел на корточках перед Сольвейг и шумно вручал извлекаемые из большого пакета подарки, а Мишель и Редль флегматично наблюдали эту идиллию, прислонившись к гардеробу.

Спустя полчаса Агата продолжала возиться за пультом дзорховской чудо-техники, заметно растеряв самоуверенность. По ее словам, программа-декодер должна была справиться с минуты на минуту. Редль, которого все признали за старшего, предложил еще раз посмотреть отчет, а затем всем вместе обсудить некоторые странности. Мама немедленно прикатила столик с бутербродами, пирожками и разлитым по чашкам бульоном.

— Хорошая мысль, — обрадовался Гродзинский.

Оказалось, что никто из собравшихся не успел подкрепиться, поэтому отчет смотрели в процессе легкой закуси. Женщины, еще не видевшие эти кадры, частенько вскрикивали. Когда голографический Корунд шагнул в новый мир, профессор Редль остановил кадр и провозгласил, энергично взмахнув полупустой чашкой:

— Межзвездная телепортация. Могущество далеко за пределами возможностей Большого Квартета.

— Практически это Всемогущество, — поддакнул Эдуард. — Я много думал об этом на обратном пути. Так называемые маяки построены очень старой цивилизацией того же уровня, что и сегодняшние Высшие.

— Древние! — выкрикнула Гелла.

Ришар и Редль согласились, что других вариантов они не видят. Эдуард попытался спасти свою гипотезу о неизвестной прежде сверхцивилизации, однако сторонников не нашел.

— Подумаем, — буркнул Редль, вновь запуская отчет. Вскоре на экране появились дирижабли, конвертопланы, крепость, бабуины в камуфляже, громыхнул грузовик с боеприпасами. Хотя бывалый звездный путешественник предусмотрительно не включил в файл эпизоды, где его спутница была не вполне одета, Гелла все равно бросала на бывшего мужа убийственные взгляды. Потом Клара стала рассказывать о соотношении сил, и Редль снова поставил видеофон на паузу, громко заявив:

— Итак, мы узнаем о цивилизации приматов ландиб, колония которых создала на этой планете самую развитую технологию.

— Кто расскажет про тлахасса? — снова вскинулся Эдуард. Профессор посмотрел на Вальтера, и тот небрежно поведал:

— Слаборазвитая малочисленная цивилизация в сфере влияния виин-черси. Используют водяные колеса, строят небольшие парусные корабли. Точной информации у нас нет, а исследователи Большого Квартета на планету Тлах не допускаются.

Мишель добавил: мол, нашел в архивах столь же скудную информацию, но с одним отличием: давным-давно виин-черси немного бомбили Тлах — вероятно, аборигены сопротивлялись колонизаторам-треножникам. Приняв эти сообщения к сведению, они досмотрели видеофайл. Следующая вспышка эмоций случилась при появлении мэра Гастона — зрители дружно вздохнули.

— Да, это он, — твердо сказал Эдуард. — Слишком часто мы видим его в исторических хрониках, не узнать его невозможно. Я уверен — это был он, его улыбка, его прищур, его манера говорить, его характерные жесты.

— Кошмар какой-то, — прошептала мама. — Но ведь Кордини не был похищен инопланетянами. Он умер и похоронен.

— Так же, как Клара, — напомнил Эдуард. — Этих людей скопировали при жизни.

После общего молчания Гродзинский огорошил всех признанием:

— Я узнал так называемого Симона. На самом деле его звали Симеон Сурами. Прирожденный полководец. Много лет назад он был командиром дивизии, в которой я командовал взводом. Потом он стал…

— Генерал-полковник Сурами закончил службу командиром Седьмого десантного корпуса, — прервал его Редль. — Мы были хорошо знакомы. Пять лет назад я присутствовал на его похоронах…

Профессор нетерпеливо поинтересовался, скоро ли Агата надеется декодировать кристалл. Та заверила, что дела идут неплохо и до успеха остаются считанные минуты. По каменному лицу Редля было видно, что валинорец просто сгорает от нетерпения. Остальные вполне разделяли его чувства.

Чтобы как-то заполнить паузу, Гелла осведомилась:

— Профессор, Вальтер, пора наладить сотрудничество и прекратить эту пикировку в публикациях. Вас совершенно не интересуют наши выводы…

— Нас очень заинтересовали выводы вашего супруга, — сообщил Редль.

— Эдди молодец, предложил свежий взгляд на Высших, — согласился Ришар. — В чем-то эти догадки перекликаются с последними работами Корна.

— Доктор Ришар скромничает, — с улыбкой вмешался Редль. — Он имел в виду достижения своей группы. Именно Вальтер сформулировал эту концепцию.

— Вы преувеличиваете, профессор… Идея носилась в воздухе. Мой друг Эдуард пришел к тому же выводу самостоятельно.

— Значит, он должен работать в нашей команде, — отрезал валинорский проректор.

Гелла с недоумением посмотрела на бывшего мужа, и тот объяснил, что речь идет о новой главе книги, которую она еще не читала. Бывшая жена ревниво насупилась, но Вальтер с воодушевлением продолжал:

— Мы долго подбирались к похожим понятиям, но ты первый произнес эти слова. Высшие — не равнодушные боги, но харизматичные герои, неуклонно идущие к неведомой нам цели.

— Владеющие Всемогуществом, которое просто пугает всех остальных, — ревниво вставила Гелла.

— Вот именно! — азартно вскричал Ришар. — И тут мы стыкуемся с довольно неприятной аксиоматикой, которую в последний год развивает старик Бернард. Он считает, что разумными существами движет страх. Страх перед могучим хищным зверем. Страх, что сосед станет сильнее, убьет меня и захватит мою пещеру. Страх, что другая держава станет сильнее, перехватит ресурсы и уничтожит нас или поработит. Страх, что сверхцивилизация обрушит на нас безжалостные репрессалии. Этот страх заставляет нас придумывать новое оружие, втягивает всех разумных в бесконечную гонку за ресурсы, за новые формы могущества.

Эдуард был смущен непривычной жестокой точкой зрения, но сумел продолжить:

— Значит, существование Высших, внушаемые ими страх и комплекс неполноценности подстегивают наш прогресс. Но с другой стороны, сами Высшие застопорили наш прогресс.

— Застопорили, но не остановили, — уточнил Вальтер. Покривившись, Гелла возразила, заметно нервничая:

— Ничего нового. Корн называет это страхом, а мы всегда говорили об инстинкте самосохранения. Утративший этот инстинкт обречен.

— Порой нужно переступать через инстинктивный страх. — Эдуард процитировал Кордини: — Политика — искусство добиваться невозможного. Чтобы выжить и победить, человечество должно быть готово жертвовать сиюминутными удобствами во имя счастья будущих поколений. Мы — камни в фундаменте городов будущего…