На высочайших вершинах Советского Союза - Евгений Абалаков

Фигуры скрываются с правой стороны выступа, и вот уже они внизу, на площадке второго выступа. У них теперь самостоятельная работа — обойти второй выступ снизу. Кричим: «На полчаса уходим». Остается Саты—Валды.

Я занялся съемкой и зарисовкой панорамы на пик Гранитный.

Обратно их вытягиваем вчетвером. Тащим чуть не волоком. Троянов совсем лет на живот, едва переводит дух. Виталий кричит: «Медленнее!» Начинаем медленно, но затем ребята опять разгоняют. Наконец показалась голова Виталия, затем вытянули и Троянова. Результаты обследования не блестящи.

Троянова и Саты—Валды сразу отправили вниз. Сами задержались с укладкой вещей и лыжами. Доели «мороженое», сделанное за неимением посуды прямо в снегу.

Птичка несколько раз воткнулся, прежде чем съехать до пологого места. Я боком съехал почти со всего склона. Далеко уже успели уйти пешие, догнал их только около озерка. Троянов крепко устал.

Снег размяк под жгучими лучами. Лыжи абсолютно не идут. Рубаха взмокла. Первым подхожу под перевал. Ищу следы Мишука и Вали. Солнце печет сверху и снизу. Глаза застилает. Подошедшие ребята указывают на надпись: «Ушли домой». Надпись была на снегу» я как–то ее не заметил.

Долго лезем на перевал. Виктор унылым басом ругает погоду и перевал. С его крупного носа капает пот. Саты—Валды, неожиданно пропавший, так же неожиданно появился и уже подходит под перевал. Блаженное дуновение ветерка ободряет. Редкие облачка проектируют тени на яркой снежной поверхности цирков.

Птичка перевалил, но надевая лыж. Мы поехали втроем, к восхищению Саты—Валды (он неравнодушен к лыжам). И съехали чудесно: размякший снег не давал большой скорости и спуск прошел мягко и ровно. Позади нас оставались зигзаги «христианий».

Опять длинный подъем к последнему перевалу. Лыжи по старым следам идут довольно хорошо. Пешие безнадежно отстали. Сзади Птичка месит по следам, без лыж. Виталий ругнул его за испорченный след. Он не возразил (видимо, не дошло) и меланхолично продолжал шагать.

Под перевалом нагнали Мишука и Валю.

Спустились успешно (только Птенец во время одного разворота чуть не сшиб себя собственными лыжами).

Еще с перевала просмотрели правый берег ледника и решили спускаться по нему. Перелезли через первую гряду. Дальше покатили хорошо. И лишь у последнего крутого склона опять зашаркали лыжами. Мишук, как обычно, отстал. Но мы уже не беспокоимся: трещин нет.

Глубоко внизу — ледник. Склон в большей части не виден и сразу бросаться жутковато. Однако после двух «христианий» стало видно, что он широкой лентой убегает круто вниз. Снег хорош, и я смело иду на спуск. Уже снизу наблюдаю за отставшими. Птенчик на расставленных циркулем ногах чертит зигзаги. Валя, присев довольно низко, изворачивается из, казалось бы, безнадежных положений. Все же два раза нырнула в снег. Однако позже с гордостью упорно отстаивала: «Я только один раз». Птенчик тоже разок завалился. Мишук же показался на склоне, когда мы уже за половину ледника перевалили. Я с замиранием ждал, как он съедет… Все обошлось благополучно: Мишук потоптался, потом снял лыжи и медленно побрел пешком.

Ледник обнажил лед и кое–где трещины. На лыжах прошли их гладко.

В лагере у нас гости: геологи и начальство. Сармин с любопытством наблюдал за нашим спуском. Троянов и Саты—Валды пришли значительно позже. Троянов даже осунулся как–то.

Производственное совещание. Доложили о результатах обследования. Договорились о дальнейшей работе, и начальство двинулось вниз. Ленца нет до сих пор.

3 июля. Хороший день. Отдыхаем.

Вчера нам прислали свежих овощей. С наслаждением поглощаем их (в сыром и вареном виде).

Вечером явился, наконец, Ленц и привоз целый ящик абрикосов и слив. Мы с жаром принялись отбирать «помятые» фрукты и «отобрали» больше половины: отобранное поглощалось тут же.

5 июля. Встали в три часа. Выход на Мын–тэке и Архар. Ветерок треплет палатки.

«Архаровцы» решили взять лыжи, чтобы использовать хороший обратный спуск. Темно. Частенько ковыряем ногами камни морены. Идется как–то тяжело: жарко и лыжи на спине мотаются.

На крутом снежном взъеме неожиданно попали на лед и начали скользить. Ребята, при помощи ледоруба, на четвереньках едва–едва влезли. Птенец, помогая Вале (не знаю, насколько реально), поехал вниз, упорно цепляясь клювом. Проехал мимо меня (чуть не сшиб) и так съехал почти до конца. Пришлось–таки надеть кошки. Место для этого неудобное. Круто, все катится. А тут еще сильные порывы ветра с ледяшками затрудняют дело. Зато на кошках сразу легко зашагали вверх.

Вверху группы разошлись: Я, Виктор и Птенчик пошли прямо по ледничку, остальные взяли резко влево и начали подъем по снежнику Мын–тэке.

Чем выше, тем свирепее становятся порывы ветра. Пологими увалами приходим к подножью пика СABO. Открылась стена Архара. Пристально всматриваемся, и ничего утешительного: склон крут. Пятнами на нем проглядывает лед. Слева сбросы. Для прохода намечается лишь одно наиболее безопасное место, но и там до гребня нужно пройти два бергшрунда. Кроме всего этого, мы убеждаемся, что на Архар нужно идти не нашим путем, а по леднику. Мы же забрали настолько вверх, что для подъема на Архар придется порядочно спускаться вниз Вскоре острую вершину Архара затянули быстро несущиеся клочья облаков; шквальный ветер рвал немилосердно; стало ясно, что подниматься в таких условиях не имеет смысла. Решили переключиться на другую вершину и обследовать пик САВО.

Добраться до предвершинных скал оказалось не так–то просто: порывы ветра угрожали смести и часто ставили нас на четвереньки (хорошую услугу ветру оказывали привязанные к рюкзаку лыжи, игравшие роль паруса).

В скалах же продвижение еще более затруднилось благодаря колоссальному завихрению и глубокому снегу. Порыва ветра были настолько велики, что обрывали (и на наши головы) целые пласты снега и крутили их между скал вместе с вихрями снежной пыли и ледяшек. Пришлось сбросить рюкзаки та лыжи и, поминутно защищаясь от угрожающих порывов, двигаться к вершине.

Она оказалась не близко. Перешли на подветренную сторону гребня. Здесь тише. Когда вновь вылезли на гребень, ураганный вихрь яростно силился сорвать три наши фигурки, такие крохотные по сравнению с окружающей гневной стихией.

Маленький тур, сложенный Ленцем, разобрали. Между порывами ветра в банку добавилась еще одна, наша записочка, и тур был воздвигнут вновь.

На восток — громадный провал, на дне которого покоится ледник, стекающий из нескольких цирков (ледник этот уже, конечно, не Шуровского, как уверял Ленц). Мын–тэке отсюда невероятно эффектен. Острым красным зубом торчит он, обрываясь на восток колоссальной стеной. Хороша отсюда и Ужбишка. Высота нашего пика все же метров на 30 выше 5000. Но задерживаться на нем не приходится: снежные вихри заставляют спешить вниз.