Мифы и легенды старой Одессы - Губарь Олег Иосифович

Этот важнейший колодец и находился меж домами упомянутого Амвросио и состоятельного греческого же купца Велисарио, на перекрестке будущего Колодезного переулка и Греческой улицы, где и обозначен на плане 1807 года, составленном городским архитектором Ф. Фраполли. Согласно ведомости от 25 октября 1823 года, вода в нем «чистая, вкуса хорошего, годная к употреблению». Для «верхнего города» этот колодец был относительно неглубок — 8 и 1/2 сажени (1 сажень = 2,13 метра). Глубина других составляла 16 (Арнаутка), 19 (Преображенская ул.), 20 (Старый базар), 21 (Овсяный ряд) саженей. Греческий же базар находился в верховьях Военной балки, сюда устремлялась «разгрузка» подземных вод, то есть сложилась специфическая гидрогеологическая ситуация. В пушкинское время этот колодец был обновлён: заменили каменную кладку, подъемное колесо и проч. Всё это было у Поэта перед глазами: и в самом деле — «тяжкие труды» по добыванию воды.

Чтобы читатель нагляднее представлял себе местоположение колодца, поясняю: это примерно центр перекрёстка меж Болгарским культурным центром, супермаркетом «Антошка», Русским театром и домом по улице Греческой, № 43.

В данном случае много путаницы и мифов, связанных с ее предыдущим названием — Надеждинская. Начинаются спорадические поиски неких легендарных Надежд: домовладелиц, жен и любовниц домовладельцев, похищенных и проданных в Турцию дочерей домохозяев и т. п. Заблуждения вполне объяснимы, так как отдельные одесские улицы и в самом деле носят женские имена, причем как раз тех довольно известных особ, кои владели там недвижимостью: Софиевская (Софья Потоцкая), Ольгиевская (Ольга Нарышкина), но ни в коем случае не Надеждинская и, надо полагать, не Елисаветинская.

В первые годы существования Одессы никакой улицы тут не было, лишь по нынешней нечётной стороне улицы Гоголя, вдоль Военной балки, протягивались так называемые офицерские флигели, по существу — казармы, входившие в систему обороны города с моря. В 1800-1810-х постепенно застраивалась чётная сторона, формировалась улица, получившая название Казарменной, но одновременно именовавшаяся Надежной, то есть этимология указывает на надёжность. А вот далее топоним этот трансформировался сперва в Надежинскую и, наконец, в Надеждинскую, то есть был переосмыслен.

Имя Гоголя улица обрела в 1902 году, постановлением Городской думы в связи с 50-летней годовщиной смерти выдающегося писателя. Почему эта, а не другая улица? Потому что имеются указания мемуаристов, в частности, довольно чётко об одном из мест его проживания в Одессе: в доме родственника и благодетеля, генерал-майора Андрея Андреевича Трощинского, за Сабанеевым мостом, ныне дом № 11 по улице Гоголя. Другой вопрос, когда он там останавливался? Нередко приходится слышать и читать, будто Гоголь жил: в доме Трощинского зимой 1850–1851 гг., а весной 1848-го — в доме Толстой по той же улице; оба раза в доме Трощинского, ходят и другие версии. Попытаемся разобраться.

То, что второй приезд писатель провел в доме или во флигеле дома своего родственника, это понятно: есть свидетельство заслуживающего доверия очевидца. Дом по тем временам был очень хорош, как и не уступавший ему новый трехэтажный дворовой флигель над балкой, служивший продолжением прежнего, фасадного, с видом на море, проект которого Одесский строительный комитет утвердил в 1849 году. А вот весной 1848-го Гоголь останавливаться там не мог, потому что данная недвижимость ещё не была приобретена Трощинским и принадлежала наследникам княгини Елены Карловны Гики, выдающейся благотворительницы, фрейлины императрицы Марии Федоровны.

Что до кочующей из публикации в публикацию информации о том, что весной 1848-го Гоголь «проживал в доме Чижевича, в начале прошлого века он именовался домом Шульца, у своей приятельницы графини Толстой по улице Казарменной, 15», то это нонсенс. Дом Чижевича находится не на улице Гоголя (Казарменной), а под ней, в Военной балке — Военный спуск, № 18, причём даже не под домом № 15, а в низине под № 17 (школа). Дом Шульца — это и есть бывший дом Трощинского. Что касается дома Толстых, то он никогда не носил номера 15, даже по старой нумерации числился как № 17 (дом Трощинского-Шульца тогда значился под № 9), а затем № 19. Более того, в пору пребывания Гоголя в Одессе Толстые не владели недвижимостью близ Сабанеева моста: она всё ещё принадлежала Хорватам. Построившие на этой улице дом Гроссулы-Толстые не имеют никакого отношения к данному сюжету.

Обратимся к первоисточникам. Их по сути лишь два: воспоминания Толченова и Тройницкого. Первый пишет: «Жил Гоголь в Одессе (в 1850–1851 гг. — О. Г.) за Сабанеевым мостом, в доме Трощинского, где мне привелось быть у него один раз. Второй: «Гоголь проживал (в 1848 г. — О. Г.) у Сабанеева моста, во флигеле дома, ныне принадлежащего графине Толстой, в двух комнатах». С первым адресом всё ясно, что до второго, то и здесь довольно просто разобраться. Речь идёт о времени, когда дом графини Толстой принадлежал ещё прежним хозяевам, то есть Хорватам. В интересующее нас время, согласно синхронным планам, здесь были: главное здание, то есть старая часть Дома учёных, и два флигеля, обращенных торцами к нынешней улице Гоголя. В одном из них и квартировал писатель, причём теперь даже не так важно, в каком из двух, поскольку в 1880-м по проекту Ф. В. Гонсиоровского на их месте воздвигнут солидный трёхэтажный дом Толстых. Это и есть второй одесский адрес Н. В. Гоголя, ныне дом № 19.

Полагаю, что не всё так просто и однозначно с улицей Нежинской. Скажем, в реестрах домовладельцев, в том числе — в оценочных ведомостях для уплаты налога с недвижимости, чередуясь, фигурирует разное написание: то Нежинская, то Неженская. Обычно этимологию связывают с обосновавшимися в Одессе с самых первых эпох её существования нежинскими греками, то есть греками из города Нежин. Это вполне вероятно, но не очевидно, потому что данная категория городских жителей не привязывается к некоему конкретному району, ареалу обитания. Домовладения нежинских греков были рассыпаны по старой Одессе, от центра до окраин и предместий, недвижимость была как чрезвычайно представительной, так и малозначимой. Кроме того, почти до конца 1820-х этот топоним нигде не упоминается, название улицы было неопределённым и неустойчивым.

В пользу версии о нежинских греках говорит, к примеру, наличие в четвертом отделении Нового рынка недвижимости нежинского грека Ивана Бибо (Биба, Биби): лавки, обращённой фасадом к базарной площади (ныне — к Новобазарному переулку) и примыкающего дома, обращённого фасадом к Нежинской улице. Эта плановая лавка закончена постройкой уже в феврале 1818 года, дом — несколько позднее. Однако других значимых домовладений нежинских греков в 1810-1820-х по этой улице не обнаруживается.

В числе одесских обывателей того периода упоминаются мещане и купцы по фамилии Неженские, а также известный узким специалистам чиновник Неженец. Титулярный советник Иван Васильевич Неженец довольно долго прослужил в Городской полиции приставом по уголовным делам, владел недвижимостью где-то там же, в районе Нового базара. Любопытно, что он участвовал в освидетельствовании построек в том же ареале и наличия соответствующих владельческих документов, в том числе, недвижимости нежинского грека Бибо.

Как мне представляется, в данный момент этимология названия улицы не может быть определена однозначно, хотя версия с нежинскими греками представляется более вероятной. Аналогичная проблема с Елисаветинской улицей.

Помню, как в историко-топонимическую комиссию горсовета поступило предложение вернуть прежнее имя улице Щепкина — Елисаветинская. Никто особо не возражал. Впрочем, заявители настаивали на том, чтобы непременно приурочить это событие к перезахоронению праха светлейшего князя и княгини Воронцовых, поскольку улица, якобы, носила имя Елисаветы Ксаверьвены. Так ли это?